Крис сильнее сжала руку Фэй. Как трудно иногда говорить слова сочувствия и утешения они кажутся фальшивыми и пустыми, ничего не стоящими. Крис знала, насколько Фэй была счастлива с Криштофом, насколько счастливым был их брак. Даже страшно предположить какой мрак сейчас на душе у Фэй, как тяжело ей, и она все же находит в себе силы снова и снова нести добро всем им, поддерживать, утешать тогда как сама… О боже, если бы…если бы что-то случилось с Габриэлем…Сердце моментально болезненно сжалось.
- Я в порядке. Я знаю, где его душа, и я знаю, что ему там хорошо. Он приходит ко мне иногда за той чертой, куда вам нет входа. Он в моем сердце. Любимые не умирают, они просто перестают быть рядом. Но они живут в нашей памяти и в наших сердцах, и только мы можем убить их забвением или подарить им вечность.
Они несколько секунд молчали.
- Ты доберешься сама в ванную или тебе нужна моя помощь?
Крис не была уверенна, что сможет, но просить Фэй помочь ей помыться – это слишком. Тем более мысль о душе, о воде смывающей грязь с ее тела вдруг яростно запульсировала навязчиво возбуждая желание сделать это как можно скорее.
- Я справлюсь. Я постараюсь. И Фэй…пожалуйста…то что ты видела..никому хорошо? Они и так сильно страдали. Не говори.
Расстояние до ванной было чертовски огромным. Словно эта проклятая комната находилась на другом континенте. Крис не спеша передвигалась в сторону заветной белой двери, закусив губу, и только мысль о душистом мыле и воде давали ей силы. Она должна все с себя смыть и ей станет легче. Обязательно. Непременно. Иначе и быть не может. Но сделав еще один шаг, она упала. Твою ж мать…от бессилия задрожали губы и слезы застыли в глазах. Беспомощная жалкая униженная. Дверь приоткрылась, и Габриель нерешительно вошел в комнату, увидев Крис на полу, подбежал и поднял на руки. Господи сколько раз за последние часы он таскал ее на руках? Ведь он ранен, его запястья в бинтах и она чувствует запах его крови – раны еще не затянулись. Как же стыдно, что с ней нужно возиться как с маленьким ребенком. Как же паршиво.
- В душ? – спросил он.
Крис кивнула и стиснула челюсти.
- У меня есть идея получше, - сказал Габриэль, - подожди меня здесь.
Он осторожно посадил ее в кресло и скрылся за дверью. Она слышала шум воды, и видела клубки пара, вырывающиеся из-под просвета внизу дверей. Через несколько минут он вернулся и снова поднял ее.
- Думаю тебе нужно именно это.
О да, он набрал полную ванную воды. Теперь самая паршивая часть – она должна раздеться. Сама. Не хватало еще просить его о помощи.
- Спасибо. Я дальше…я сама.
Почувствовала, как он сомневается. Не решается уйти. Его синие глаза смотрят на нее открыто, предлагая помощь, предлагая себя на роль добровольной няньки. Еще чего не хватало. Она не настолько …она справиться.
- Все нормально. Я смогу.
- Если что я за дверью.
Она в этом не сомневалась. Никогда бы не подумала, что настолько остро будет нуждаться в чьем-то присутствии и поддержке и вдруг эта зависимость от него. Непреодолимое желание перекинуть все проблемы на чьи-то сильные плечи. Стать слабой, стать женщиной. Габриэль вышел, а Крис стащила платье через голову и швырнула на пол. Ей захотелось его сжечь. Немедленно прямо здесь и сейчас. Горячий пар приятно покалывал обессиленное тело. Повернулась к ванной и чуть не закричала увидев собственное отражение в зеркале. О боже…это она? Из зеркала на нее смотрело жалкое существо с ужасным лицом похожим на маску, разукрашенную светло-сиреневыми и бардовыми пятнами, со шрамом на губе. Она вздрогнула, вспоминая, как получила его, и почувствовала тошноту, подступающую к горлу. Мерзавец отрезал ей волосы. Сейчас на голове царил полный хаос, неровно подстриженные пряди, хаотичными волнами падали с разных сторон открывая шею покрытую синяками и ссадинами от ошейника. На собственное тело было страшно смотреть…но все же могло быть и хуже. Рубцы затягивались, оставались только синяки и следы от укусов. Миха любил пить ее в разных местах, но особенно его привлекала ее грудь, соски и низ живота. Он намеренно старался прокусывать одно и тоже место, чтобы причинить ей еще больше страданий. Слава богу, от его зубов остались только точки, едва заметные на бледной коже. Крис попыталась залезть в ванную и чуть не упала, колени предательски дрожали. Сделав несколько попыток, она от бессилия заплакала. Собственное тело отказывалось ей подчиняться.
- Ты в порядке?
Дьявол, вот как он чувствует, что нужен именно сейчас именно в эту минуту?
- Нет, я не в порядке…, - ответила Кристина и вытерла предательские слезы тыльной стороной ладони.
- Я могу помочь. Клянусь, я не стану смотреть на тебя.
Ее молчание сошло за согласие. Габриель за две секунды усадил ее в горячую воду, и она чуть не застонала от наслаждения. Он подал ей мыло и мочалку, стараясь не смотреть. Но она была уверенна – успел заметить и ссадины и гематомы и запекшуюся кровь. Хотел уйти.
- Что сейчас? В каком мы положении? Братство в безопасности?
Габриэль отвернулся к раковине.
- Да, Братство пока что в безопасности. Палачей больше нет. Мы их уничтожили.
Крис от удивления уронила кусок мыла:
- Всех?
- Всех до единого. Завтра мы отправимся в логово Михи, нужно обыскать там каждую дыру. Кроме того еще не решен вопрос с Асмодеем. Нам придется предстать перед верховным судом за содеянное.
- Я пойду с вами.
На его лице не появилась усмешка или неуверенность в ее силах, он просто спросил:
- Может тебе стоит пока побыть дома с Велесом? Он очень скучал по тебе.
- Я хочу покончить с этим. Сама. Я хочу знать, что все кончено. Услышать собственными ушами и ничто мне не помешает это сделать.
***
Габриэль прижимал к себе Крис и смотрел в окно шестисотого, когда тот на бешеной скорости…поистине Мокану чокнутый…гнал по городским улицам, рассекая грязные лужи и мокрый снег. Она согласилась поехать в клинику Фэй и сейчас находилась в его объятиях по доброй воле, а точнее она предпочла его всем другим, кто хотел о ней позаботиться. Но почему-то Габриэль не чувствовал себя счастливым. Перед глазами стояли раны на ее теле. Да, он не слепой, он их видел, его проклятое обостренное зрение, усиленное именно реакцией на эту женщину, в этот раз сыграло с ним злую шутку. Ее били, он знал об этом с самого начала, и не хотел сейчас думать о том, что еще делал с ней Миха. Не хотел и не мог. Это, черт возьми, слишком. Представлять, как она кричала от боли. Еще с детства у Габриэля была особая восприимчивость к чужим страданиям. Он их впитывал, он их чувствовал и они ранили его самого, сейчас эта восприимчивость обострилась в тысячи раз и боль Крис переливалась в него как грязная черная вода в бездонный сосуд и не было ни конца ни края его возможности забирать ее себе. Аура Кристины озадачивала. Она менялась как в калейдоскопе совершенно разными оттенками и самое паршивое - он это чувствовал настолько тонко, что сам испытывал тоже самое. Сейчас она снова боялась. Скрывала, старалась держаться, но страх просачивался сквозь ту стену безразличия, которой она тщательно и надежно прикрывалась. Крис боится? Наверняка это проклятое чувство причиняет ей еще больше страданий. Она не привыкла бояться, она всегда сильная и храбрая, а сейчас просто слабая женщина, которая нуждается в заботе и защите. Только Крис все это не нравилось. Если другие женщины были бы в восторге от того что о них заботятся и есть на кого свалить проблемы и тягости. То для Крис это хуже смерти. И он об этом знал. Вот почему ее доверие сейчас было ценнее всего остального. Потому что Крис смирилась с тем, что ей придется на кого-то положиться, и, черт раздери, из всей своей великолепной семейки, которая души в ней не чает, она выбрала только Габриэля. Парень закрыл глаза, вдыхая аромат ее волос. Какие мягкие и пушистые, вьются нежными волнами и кажутся еще светлее. Она совсем как девочка с этой прической и, несмотря на бледность, и ссадины на лице она по прежнему самая красивая женщина из всех что он когда-либо видел. Только в ней появилось нечто новое – мягкость. Звучит странно особенно по отношению к Крис и Габриэль не мог объяснить, что делает ее "мягкой". Но скорей всего, именно сейчас, Кристина намного женственней и нежнее для него. Потому что дает ему возможность чувствовать себя сильнее ее. Но это временно. Габриэль нисколько не сомневался – когда она придет в себя, а это случится очень скоро, Крис снова станет прежней и ничья забота ей уже не понадобится и тогда…Она уйдет. Потому что никогда не принадлежала, и не будет принадлежать никому. Кошка, которая сама по себе. Габриэль вздохнул и вдруг почувствовал, как ее прохладные пальцы переплелись с его горячими, и все вспыхнуло перед глазами. Так бывает – невинный жест дает гораздо больший заряд эмоций, чем самое откровенное признание. Вот это пожатие…"я тебе доверяю…не сломай меня…я сейчас такая ранимая"…его доконало и он почувствовал как в горле застрял комок. Крис - любовь всей его жизни, и даже если они никогда не будут вместе Габриэль не сможет перестать любить ее. Главное чтобы она жила и была счастлива, а он как-нибудь смириться, даже если не с ним. Пусть снова улыбается, ради ее улыбки он готов убить еще дюжину Палачей.
