— И она скоро будет с тобой, обещаю, — протирает салфеткой усы.
— Что… что вы задумали?
— Тебе понравится, будь уверена, — Лев говорит это так, что у меня спина покрывается инеем.
— Муж, он будет меня искать! Отпустите меня, пожалуйста! — на глаза наворачиваются слезы бессилия.
— Располагайся. Осваивайся. Еще немного и сможешь стать полноценной хозяйкой в этом доме, — подмигивает мне. — Не планировал говорить раньше времени, но уж больно захотелось тебя порадовать.
— Чего? Порадовать? — у меня слов нет. Открываю и закрываю рот. Он сам осознает, что несет?
— Да, вижу как рада! Но всему свое время. Сейчас надо отдыхать. Мои парни тебя проводят, комнату покажут, — продолжает нести ахинею.
— Какую комнату, Лев?!
— Твою. Пока раздельно будем спать. Тебе привыкнуть надо. Но скоро, обещаю, мы станем полноценной семьей, Кариночка, — и это дикое обещание, он реально в это верит. Вижу по его страшным глазам, потому как мерзкие усы триумфально шевелятся.
— Вы… вы тоже, — сложно произносить гадкую догадку, но язык за зубами нет сил держать, — Я напоминаю вам Василису? — сглатываю горький ком.
Почему-то это имя никак не идет из головы. А в этот момент особенно.
— Приятных снов, Кариночка, — делает ударение на моем имени.
Меня проводят наверх. Закрывают в комнате, где даже окна заколочены. Стоит пластиковая бутылка с минеральной водой. Огромная деревянная кровать. Душа нет. Ничего нет. Это тюрьма!
Этот человек не в себе! Мне страшно, что он еще задумал.
Судорожно ищу выход. И ничего не нахожу. Бегаю из угла в угол, как раненый зверь. Что этому человеку от меня надо? Зачем это все?
Что подумает Вадим? Какие у этого похищения будут последствия?
У меня столько вопросов. И ни одного ответа. А воздуха все меньше. Лев меня пугает, до дрожи, и понимаю, что это только начало. От этого человека можно ждать чего угодно.
Почему именно я стала разменной монетой?
Время в этой комнате останавливается для меня. Только замечаю, что оно все же беспощадно идет. За окном уже стемнело. Вадиму сказали о моем отсутствии, интересно, какие выводы он сделал? Ищет ли меня?
Никогда не думала, что подобное скажу, но сейчас муж кажется мне не таким уж и плохим, по сравнению с этим безумцем.
Лихорадочные мысли прерывает грохот. Далее звуки борьбы. Подхожу к двери. Прислушиваюсь. Слышны вопли, дикие крики… А мне поему-то не страшно, сердце бьется как пойманная птица, словно оно чувствует то, чего я еще сама не понимаю.
И воздух… он меняется. Становится другим… Словно пахнет чем-то умопомрачительным, приятным. Только что это никак не могу уловить.
Дверь открывается. Отпрыгиваю. Смотрю, не верю своим глазам. Мыслей нет… есть только стук моего сердца, необычайно громкий, оно кричит, вопит…
— Ворон, — голоса нет, шепчу губами и смотрю, не могу глаз оторвать.
Даже в темноте видно, что его лицо перепачкано кровью. Но я его узнала, за секунду до того как увидела. Почувствовала… нечто внутри меня ликует… и это нечто разрастается, становится все сильнее.
— Погнали, — протягивает мне окровавленную руку.
Я задумалась? Нет. Ни единого сомнения. За ним я готова бежать на край света.
Почему?
Меня ведет нечто, что сильнее голоса разума…
Хватаюсь за его руку, и вопреки всем событиям, понимаю — это один из лучших моментов моей жизни.
Глава 31
Никита
Покинул лес уже на рассвете, со сбитыми костяшками пальцев и развороченной душой. Впрочем, там уже давно черная обугленная дыра вместо души. А сердце… я похоронил его вместе с Василисой. А оставшийся огрызок принадлежит моему сыну. Существую для него и для мести.
Лев заплатит за все, за искалеченные жизни, за свою дьявольскую игру. Не успокоюсь, пока собственноручно не увижу его мучения. Пусть живет долго, очень долго, и каждый его день будет хуже предыдущего.
Боль бежит по венам вместе с кровью, лишь она настоящая, она меня питает, она все, что осталось от Василисы, и я ни за что ее не променяю.
Мчу на байке, ветер в лицо, впереди горизонт, небо… оно для меня бесцветное, я утратил его краски… Поломанные крылья ворона, свисают на спине, болят, напоминая, почему я все еще копчу эту землю.
Дома сразу же иду к сыну. Он во сне поворачивается ко мне и обнимает ручками. Его любовь — мой якорь. Как же он похож на свою мать, голубые глаза, светлые волосики. В нем продолжение Василисы, в нем отражение нашей любви… Да, я все же верю, что она была… наша любовь… Больная, одержимая, покрытая тайнами и предательством, но она была… Марк яркое тому подтверждение.
Утро провожу с сыном. Сам его кормлю, купаю, одеваю, после ночи воспоминаний, когда все пережил снова, мне просто необходимы положительные эмоции.
А ближе к вечеру звонок от брата.
— Это твои выходки?
— Ты о чем?
— Моя жена пропала! Ник, не стоит наступать на те же грабли. Не из-за кого. Поверь. Пусть вернется домой, и на этом замнем, — говорит сдержанно, но чувствую, в нем кипят былые обиды.
— Карина пропала? — неприятный холодок пробегает по спине.
— А ты типа не знаешь? — огрызается.
— Нет.
— Ее под видом полиции какие-то мужики увезли. И моя охрана… лопухи! Я им устрою! — далее следует череда проклятий. Вадим в бешенстве.
— Я реально не в курсе. Но попробую разобраться, — а у самого перед глазами ее лицо, такое похожее…
— Если это реально не ты… то…
— Наш папаша объявился, — ломаю карандаш в руке. А хочется, чтобы так же хрустели позвонки Льва.
Если это он…
У этого существа страсть к издевательствам над девушками. Нормальные отношения он не признает. Он ломает психику, калечит им жизни. В свое время Славка стала его жертвой, и не только его. А потом моя родная сестра попала в руки ко Льву.
Три года она была заперта в его доме, столько всего вытерпела… Лев морально давил ее, а потом надумал взять в жены. Тогда мы с Бодей помешали этой свадьбе. Я пришел прямо на церемонию. Получил пулю, устроил разнос. Но главное — спас сестру. Все же сомневаюсь, что общение со Львов хоть для кого-то прошло бесследно. Он как заразная болезнь, проникает под кожу, отравляет собой все и избавиться от него слишком сложно. Но возможно, я пообещал себе, что он заплатит за все деяния.
Сейчас папаша не изменяет своим предпочтениям, выбрал себе новую жертву — Карину.
В том, что ее исчезновение — его рук дело, даже не сомневаюсь. Слишком воняет его методами, его следы за версту чую.
