Идея брака кажется нам наипростейшей. Если два человека участвовали в ритуале, установленном законом на территории их проживания, они заключили брак; если нет – то нет. Эта особенность современного европейско-американского общества – наследие церкви периода высокого Средневековья, которая установила четко сформулированные правила касательно брака. В современном обществе многие находят приемлемыми иные формы взаимоотношений, но общество в целом по-прежнему считает брак предпочтительным. Однако если система заключения законного брака восходит к Средним векам (а некоторые ее аспекты оказываются еще древнее), это не значит, что у средневековых людей не было иных форм долгосрочных сексуальных взаимоотношений. Если мы слишком активно будем пытаться определить, являются ли те или иные отношения брачными или внебрачными, мы будем навязывать категории, которые в некоторых ситуациях просто неприменимы. В этой главе кроме брака мы рассмотрим также долгосрочное сожительство, особенно в период раннего Средневековья: некоторые исследователи определили бы его как форму брака, но церковь высокого Средневековья браком бы его не посчитала.
Важно еще раз подчеркнуть: брак был для средневековой культуры нормой, но это не значит, что гетеросексуальность считалась нормой. Предпочтение отдавалось репродуктивному сексу независимо от того, состояли ли партнеры в браке: святой Августин писал, что нерепродуктивный секс с женой для мужчины хуже, чем секс с проституткой. С точки зрения христианских богословов, репродуктивный секс вне брака был не таким грехом, как нерепродуктивный секс в браке. Партнеры одного пола не могли зачать ребенка; следовательно, любые их действия в глазах церкви выглядели подозрительно. Но это не значит, что допустимыми считались любые действия двух партнеров разных полов или двух партнеров, состоящих в браке – и не значит, что общество понимало их как «гетеросексуальные».
Брак и закон
Когда речь заходит об отношениях между людьми в Средние века, не всегда можно однозначно ответить на вопрос «Это брак или нет?»: все сильно зависит от определения брака. «Какие права и обязанности характеризовали эти взаимоотношения и каков был статус партнеров в глазах современников?» – это уже более удачный вопрос. Подразумевали ли эти отношения передачу имущества и контроля над жизнью женщины от одной семьи к другой? Давали ли они рожденным в этом союзе детям право наследования? Насколько эти отношения были прочными и как их можно было расторгнуть? Могли ли стороны вступать в сексуальные отношения и не услышать обвинения в неблагопристойности?
В еврейской Библии сложно разграничить, где идет речь о жене, а где – о другой женщине, которая живет в доме мужчины, поскольку одно и то же слово в зависимости от контекста может переводиться как «женщина» и как «жена», равно как другое слово может быть переведено как «взял» либо «женился». У библейских праотцов и царей были дети от множества жен и других женщин. В арабском языке юридический термин, которым описывался брак, первоначально имел значение «половой акт». В Римской империи мужчины из высших слоев общества часто вступали в длительные отношения с женщинами более низкого социального статуса, которых называли конкубинами, и рожденные в таких отношениях дети не признавались законными: у Аврелия Августина – до того, как он стал святым – была конкубина. Французские короли династии Меровингов в период раннего Средневековья практиковали полигинию (несколько долгосрочных сексуальных взаимоотношений), хотя церковь не все эти отношения признавала законными. Кроме отношений, заключенных по договору между семьями и подразумевавших передачу земли или иной собственности, существовали также и отношения, основанные на похищении женщины, или же заключенные по ее согласию, а не по согласию ее семьи.
Источники раннего Средневековья описывают нам систему, где у одного мужчины с высоким социальным статусом есть несколько сексуальных партнерш: при этом одну женщину называют законной супругой, но другую (или других) называют наложницей (наложницами), и у нее (у них) есть определенные привилегии и статус. Позднее сложилась иная ситуация, когда церковь пыталась лишить всех конкубин какого-либо правового статуса; впрочем, и в более ранний период ситуация была иной, и отличие жены от наложницы было не таким ярким. Некоторые исследователи выделяют в ранней средневековой Европе «фриделе» (Friedelehe), или квази-брак, который женщина заключала сама, без участия семьи и без передачи имущества, которая обычно сопровождала традиционный брак. Но хотя статус такой женщины был выше статуса наложницы, она не была защищена так, как законная супруга: ее муж мог расторгнуть брак в одностороннем порядке и выплатить намного меньшую компенсацию, чем в случае развода с законной супругой. Социальный статус такой женщины, вероятно, был ниже, чем у ее партнера (исключением были дочери Карла Великого, которых он не хотел выдавать замуж). Хотя некоторые историки романтизировали фриделе, описывая их как отношения по любви, мужу они были очевидно выгоднее, нежели жене.
К периоду высокого Средневековья церковь установила контроль над порядком заключения браков между христианами, а также дала браку определение. В то время как миряне – в первую очередь аристократы – рассматривали брак как способ породнить две семьи и завести детей, церковь также понимала его как создание духовных взаимоотношений, установленное Христом таинство и призвание. В период раннего Средневековья церковники просили – хотя официально этого не требовалось – чтобы браки сопровождались благословением священника. В Талмуде можно найти благословения, которые следует произносить по случаю бракосочетания; отчасти это отражение более древней традиции, которая, возможно, также повлияла на христианскую практику.
К XII веку церковь успешно навязала христианам свой взгляд на брак, так что теперь стало принципиально важным, был ли потенциальный наследник рожден в союзе, благословленном церковью, или нет – что раньше не имело значения. Мужчина мог иметь внебрачных детей, но наследовать ему они не могли. В результате наложницы стали резко отличаться от жен: только жены могли считаться добродетельными, но при этом подчеркивалась их роль как сосудов для деторождения. К XII веку церковь также успешно контролировала вопрос о том, какие браки были допустимы. Начиная с IX века церковь считала инцестуальным любой брак между родственниками вплоть до седьмой степени родства, причем этот запрет работал как по родству (для кровных родственников), так и по свойству (для родственников через брак). Правило насчет седьмой степени родства может показаться чересчур формальным, но его важно объяснить, поскольку оно управляло чрезвычайно важным для жизни людей решением – выбором брачного партнера. Оно казалось формальным и средневековым людям, которые не всегда были уверены (или по крайней мере утверждали, что не уверены), имеет ли законную силу брак с дальним родственником.
Римский метод подсчета, который использовался, когда впервые было введено это правило, засчитывал как отдельную степень родства каждое рождение, необходимое для создания родственного отношения. Мы с братом являемся родственниками второй степени (мое рождение и рождение моего брата), а мы с двоюродным братом – родственниками четвертой степени (рождение моего двоюродного брата, его родителя, плюс рождение мое и моего родителя); и я могу выйти замуж за кого-то, с кем у нас общий прапрадед, поскольку мы являемся родственниками восьмой степени. Однако к XI веку на это правило наложили германский метод определения родства, который засчитывал одно поколение по отношению к общему предку как одну степень родства. С моим дедом, моей тетей и моим двоюродным братом мы родственники во втором колене (поскольку до ближайшего общего предка – деда или бабушки – нужно отсчитать два поколения), и я могу выйти замуж только за человека, с которым у нас общий прапрапрапрапрапрадед или прапрапрапрапрапрабабка. Если бы средневековые люди строго следовали этому правилу, круг допустимых кандидатов в супруги был бы крайне мал, и большинство не были бы до конца уверены, не родственники ли они случайно своим супругам. Церковь не пыталась заставить всех скрупулезно исполнять этот закон. Если жених и невеста состояли в родственных отношениях, перед свадьбой они могли испросить разрешение на заключение брака. Кроме того, о родственных связях можно было «узнать» позже и на этом основании аннулировать брак, который один из партнеров хотел расторгнуть. К этой возможности обращались многие известные пары – включая, например Людовика VII и Алиенору Аквитанскую, которые расторгли брак в 1152 году несмотря на полученное ранее разрешение.
