– Не начинай, а? – негодующе отмахиваюсь я. – Не приехала, и слава богу! Мне ее тут только не хватало…
– Тимур, Люба, – зовет, не выходя из-за угла, Андрей. – Все готово. Идите.
Взявшись за руки, возвращаемся в гостиную, где уже накрыт стол к чаю. Расставлены тарелки с мясной и рыбной нарезкой. На фарфоровых этажерках высятся фрукты и десерты.
Мать даже повседневную трапезу умеет обставить как банкет.
– Поступим так, – вздыхаю, наблюдая, как мать разливает чай в расписные японские чашки. – Мам, ты контролируешь финансы, Андрей в мое отсутствие – «Алмаз». Если следствию понадобится помощь, предоставишь лучших спецов. Желательно тех, кто не работал при отце и Паше… Того же Харбинского. Можно Любу.
«Тебя бы, моя любовь, лучше спрятать, пока я не порешаю с Ринатом», – думаю я, выхватывая с тарелки тонкий мясной ломтик и отправляя его в рот. Но Люба права! Наверняка Алимову уже донесли. Ему все доносят, будь он неладен! И спрятав Любу, подставлю ее под удар.
“Лучше прятать на виду”, – вспоминаю я давнюю присказку отца.
Поэтому лучше не делать лишних движений. Не наводить панику. А просто оставить рядом надежного человека. Того же Марата… Глядишь, и пронесет.
– Со свадьбы приволокли? – хмыкаю я, кивком головы указывая на заставленный закусками стол. И добавляю с гадкой ухмылкой. – Вот интересно, какой уровень дохода избавит наших граждан от обязанности забирать оставшуюся жратву из ресторана?
– Тимур! – негодующе пыхтит маман. – Все, что осталось после банкета, официантки сложили и передали нам. Я по столам не шарилась…
– Прости, – улыбаюсь повинно. И сам себя корю за несдержанность.
– Вы лучше скажите, как Милана узнала? Ты ее подговорила, Люба? – строго интересуется мать, но уже не пышет гневом. По привычке пытается построить падчерицу.
Накал спадает. Глядишь, скоро начнет скупать во всех магазинах Европы детские вещи.
– Случайно столкнулись в клинике. Мы с Катей прощались в холле. А Милана с Ильей входили. Она увидела у меня в руках снимок УЗИ и догадалась, – виновато оправдывается Люба. Личико сразу становится страдальческим и грустным.
Ах, пожалейте меня, бедную родственницу!
– Миланке нужно подарок отправить, – перебиваю я исповедь «сиротки». – Молодец, девчонка! Что там она хотела, мам?
Мать выглядит обескураженной. Видимо, собиралась отчитать любимую дочку за неуместную выходку. А тут я с подарками…
Но ссориться со мной она не будет. Но и великой любовью к Любе не воспылает.
– Молодец, систер! – продолжаю я как ни в чем не бывало и, заметив хмурые лица сладкой парочки, добавляю весело. – Вы почему приуныли, мои дорогие? Радоваться должны. Ваш первый общий внук на подходе. Или внучка. Подумайте об этом на досуге. И постарайтесь свыкнуться с этой мыслью.
– Ты невозможен, Тимур, – растерянно шипит мать.
Но мне плевать! Пусть Андрея своего стращает. А вот Люба вздрагивает. Видимо боится по привычке.
Злая мачеха, блин!
Неожиданно вспоминаю, когда впервые увидел Любу впервые. Остался после какого-то праздника в старом родительском доме. Поздно вечером забрел на кухню пожрать. А там девчонка в одной ночнушке.
Естественно, дочка Андрея и раньше попадалась мне на глаза. Но тогда, семь лет назад, я изумился преображению. Маленький перепуганный воробей куда-то исчез. А вместо него появилась аппетитная телочка. С узкой талией, высокой грудью и длинными ногами. Нет, не гламурная чика с перекроенной физиономией и силиконовыми сиськами, а настоящая красавица.
Глава 10
Люба
– Ты общаешься с Катериной? – хмуро роняет отец, стоит Тимуру выйти из комнаты.
– Мы – родные сестры, – напоминаю я всем известную истину.
– Пусть она мне позвонит, – велит он.
А Альбина смотрит на меня с укором.
– Ваша Катя совсем с катушек слетела? Устроила Андрею глупый бойкот. Он вообще-то ваш отец. И я требую уважительного к нему отношения.
"Ага, сейчас! – огрызаюсь мысленно. – После всех папиных выходок Катя с ним не желает общаться. Зовет трусом и подлецом. А на улице как-то прошла мимо. Отец долго возмущался. Сначала угрожал, потом пытался задобрить. Но Катя осталась непробиваема.
Другое дело, я. Манучаровы выучили меня. Дали профессию. Конечно, как только мне исполнилось восемнадцать, я могла бы уйти. Но смалодушничала. Из-за Тимура. Все ждала, когда обратит внимание. И ни разу не пожалела.
– Я передам, – вру безбожно.
Моя старшая сестра категорически против общения с отцом. Именно его она обвиняет в смерти мамы и во всех последующих бедах.
Я плохо помню тот период. Да и кто бы делился с маленькой девочкой подробностями?
А вот Кате пришлось бросить учебу в Москве и на пару лет забить болт на образование.
Маленький сосудик в маминой голове оказался тем слабым звеном, которое обрушило слаженную жизнь нашей семьи после ухода отца.
И страшное слово "кома" ненадолго поселилось в нашем доме. На смену ему пришли смерть и похороны. Сначала мамы. А следом ушел дед и слегла бабушка. Катя разрывалась на части, пытаясь хоть как-то выправить ситуацию.
Собирала меня в школу, кормила с ложечки бабушку, ставила ей уколы и капельницы, а вечерами работала санитаркой. Нам все казалось, вот-вот жизнь наладится. Не может быть все время плохо. Вот только вмешались какие-то добрые соседи, написавшие донос в ювеналку. Пришли грубые тетки в строгих костюмах и увели меня в детский дом.
Сестра приняла этот бой. Но силы изначально оказались не равны. Да и кто позволит восемнадцатилетней девчонке стать опекуном?
Но даже проиграв в органах опеки, Катя не думала сдаваться. Она пошла к отцу в офис и прилюдно потребовала забрать меня к себе.
– У меня друг-журналист, – заявила, встав в дверях. – И если у тебя нет даже зачатков совести, то пусть об этом узнает весь город! Забери и отдай мне, – поставила ультиматум.
– Даже не надейся, – прошипел отец. И Катя, как она мне рассказывала, решила действовать другим путем. Оформить краткосрочный патронат. Тогда бы я могла гостить в родной семье.
Бред, конечно! Даже звучит по-идиотски. Но для меня тогда это был единственный выход. Поэтому, когда в один из серых дождливых будней за мной приехал отец, я глазам своим не поверила.
– Собирайся, – сказала мне воспитательница. Толстая равнодушная Марья Николаевна.
– Я не хочу к нему, – заплакала я.
– Твое дело телячье, девочка, – вздохнула она, помогая мне сложить в рюкзачок мой нехитрый скарб.
Катя еще какое-то время встречала меня после школы. Мы с ней бродили по улицам и обедали в кафешке. Но это продолжалось недолго. Бабушка умерла и сестра решила вернуться в Москву.
