– Я часто вспоминал в Лондоне, как объяснял тебе геометрию, – говорю, лишь бы что-то сказать.
– Спасибо за сережки, – мурлычет Люба.
– Понравились хоть? – уточняю настойчиво, словно это самый важный вопрос в моей жизни.
– Они волшебные, Тим, – вздыхает она.
– А почему не носишь?
– Берегу. Это мой талисман! – выпаливает девчонка и тут же замолкает, будто прикусывает язык.
– Здесь недалеко очень хороший ресторан, – киваю я в сторону парка и видневшегося за ним белого здания. – Посидим, поболтаем. Обещаю, не стану приставать, – добавляю поспешно.
– Ну вот, – в притворной печали тянет Люба. – Затянул на свидание. Обнадежил, и в кусты. Я так не играю.
«Маленькая языкастая тигра», – думаю я, ерзая на сиденье. Боксеры давно стали тесными, а башню снесло еще раньше.
– Подъезжаем, шеф, – слышится Славкин бас.
Распахиваю глаза, возвращаясь в реальность. С остервенением тру глаза и лоб, пытаясь собраться с мыслями.
– Вон наш поц маячит, – сообщает с первого сиденья Денис.
– Сейчас возьмем тепленьким, – рыгочет Славка.
– Спокойней, пацаны. Хладнокровнее, – ощерившись, предупреждаю я. – Игра только начинается.
Глава 16
Тимур
– Я никуда с вами не поеду, – напрягшись, предупреждает мажор. – Понятно?
– Да на фиг мне тебя увозить, – морщусь я и, указав на широкий парапет, предлагаю. – Давай здесь поболтаем. Ответишь на мои вопросы, дам бабок. Если согласишься потрепаться на камеру, заплачу в два раза больше. Идет? Срубишь деньжат по легкому.
Давлю взглядом. И прежде чем пацан соберется с мыслями, показываю ему в телефоне фотку.
– Об этом хочу поговорить, – тыкаю в экран, где в обнимку стоят Эдик и Лейла. Пьяные и счастливые.
Видел ли это Алимов? Очень интересный вопрос.
– Я знаю, кто ты, – бухтит под нос пацан. Смотрит исподлобья. – Ты тот старпер, за которого Лелю-тян просватали с рождения. Средневековье какое-то!
– Допустим, – киваю скупо. – Но мы можем исправить ситуацию.
– Да ну? – негодующе фыркает пацан. – Все агрятся! Отец с матерью, Лелькины олды. А тут еще ты нарисовался…
– Повежливей, баклан, – рычу я, не собираясь тут долго рассиживаться. – Давай, расскажи, как любишь Лейлу, и я договорюсь с ее дедом. Может, он смилостивится и отдаст ее тебе.
– Так ты слился, что ли? – изумленно выдыхает пацан. – Че? Правда?
– Вроде того, – мотаю башкой. – Не люблю осетрину второй свежести…
– Чего? – непонимающе пялится на меня мажорик.
– Ты не поймешь. Давай, рассказывай, – приказываю небрежно. – Времени мало. Самолет ждет.
– Ну, не знаю, – мотает головой Рудик. – Я скажу, а ты её забуллишь…
– Вы сами уже накосячили по полной, – усмехаюсь недобро. – Давай, пой уже, – прошу, еле сдерживаясь. – А то вместе со мной полетишь в Дубай. Вот Лейла обрадуется. И Ринат тоже.
– Вы не посмеете, – охает мальчишка.
– Сам не хочу, – огрызаюсь устало. – Рудик, отдышись и давай поговорим спокойно.
– Леля-тан краш-девочка, не шкура какая-то. Лю ее. Сасная она. Давно ее стэню. Мы шпилимся втихаря, – бубнит пацан. Кошусь на Славку. Удалось ли все записать. А главное, перевести.
– Запрещенные препараты употребляешь? – спрашиваю ни с того ни с сего.
– А кто мне запретит? – скалится он. – Да ты и так знаешь, если через Грома зашел.
– А Лейла? – напрягаюсь не по-детски. Хотя заранее ответ известен.
– Ферит иногда. Леля-тян такая лольная, если ее накурить…
– Спасибо, – киваю я, еле сдерживаясь. Развернувшись, иду к машине. Пацаны за мной.
– Эй, старпер, а бабки? – доносится вслед. Показываю средний палец.
«Скажи спасибо, мальчик, что кости тебе не переломал», – думаю, сжимая кулаки.
А сам пытаюсь понять, как Лейла Алимова угодила в лапы этого хлыща.
Наверняка на таких богатых девочек, вырвавшихся на свободу, идет настоящая охота.
– Что же ты, Ринатик, не уследил? – бурчу себе под нос, а усевшись в бэху, командую.
– А ну-ка, пацаны, переведите мне эту хрень на нормальный язык.
– Лейла ему очень нравится. Она замечательная, а не какая-то проститутка. Он ее любит и без ума от нее. Они трахаются иногда. И Лейла курит что-то из наркоты. Вот, собственно, и все, – неохотно бросает Денис.
– А по-русски это же сказать нельзя? – недоумеваю я и чувствую себя ужасно старым. Хотя молодежь в моем окружении разговаривает как обычные люди. От Любы я точно никогда не слышал подобного мусора.
– Им кажется, это круто, – вздыхает Славка с первого сиденья. А я, словно вспомнив что-то, прошу.
– Закинь видео сразу в облако и скажи Суровому, пусть поработает. Мне интересно, этот Эдик сам по себе недоумок или мелкий драгдилер?
– При таких-то родителях…
– У рабочего и колхозницы точно мажор не вырастет, – морщусь недовольно.
Смотрю на часы. Восемь тридцать. Люба уже встала. Можно и позвонить.
– Как ты? – спрашиваю, услышав любимый голос.
– Никак, – обиженно фыркает она. – Меня вырвало сейчас. Лежу, смотрю фотки со свадьбы. Ты был хорош. И Миланка наша красивая!
– Мне кажется, свадьба была сто лет назад, малыш, – усмехаюсь криво. – Я про нее уже и думать забыл. Ты лучше скажи, чем отравилась. Ставлю на торт.
– Это токсикоз, Тимур, – смеется Люба. – Скоро пройдет.
– Отлежись и съезди к врачу, – требую настоятельно.
– После работы заеду к Кате. Обещаю. А сейчас нужно собираться. Уже девчонки звонили из цеха. У нас какой-то спецзаказ на кольцо с бриллиантовым паве. Вот придется прямо с утра подбирать идеальные камни.
– У тебя волшебная работа, Любовь моя, – шепчу, косясь на отвернувшегося к окну Дениса.
– Мы в город или на аэродром? – осторожно интересуется Артур, наш постоянный московский водитель.
– Возвращаемся на Чкаловский, – киваю я.
Рассеянно гляжу в окно на мелькающие мимо поселки и торговые центры. И все пытаюсь найти тот самый крючок, на который клюнет Алимов.
«Такой пустяшный разговор, – ощерившись, вспоминаю мажорика, – а столько полезной инфы. Лольно… Сасно. Охренеть, какой-то язык куклы Барби, а не речь взрослого мужика!»
– Шеф, за нами, кажется, хвост, – настороженно смотрит в зеркало заднего вида Артур. – Вон два джипа несутся от самой шараги.
– Странно, – бурчу я, обернувшись. И сам себя ругаю за собственную жадность. Ну, отсыпал бы пацану бабла. От меня бы не убыло. Зато обошлось бы без приключений. А он папе нажаловался. Или маме. Те объявили план-перехват. Сейчас разложат тебя на капоте, и будешь потом доказывать свою непричастность.
