Не разносит дом к чертовой матери. Не пытается меня пристрелить.
Добрый такой дедок!
– Как вы понимаете, Ринат Саидович, я не могу жениться на Лейле. Понимаю, вы ничего не знали. И вам сейчас вскрывшиеся подробности так же неприятны, как и мне. Но я вынужден расторгнуть помолвку.
Выдыхаю я инстинктивно.
– Хорошо, мой дорогой, – ласково соглашается Ринат. – Твой отказ я принимаю. И благодарен тебе. Ты пришел сразу ко мне. Не стал трусить, словно баба, полученной информацией. А Лейле найду другого жениха. Поберу кого-нибудь, кто не так сильно заморочен на девственности.
– Спасибо за понимание, – киваю я, делая попытку подняться.
– Погоди, – ласково останавливает меня Алимов. – Я просто разобраться хочу…
– Весь во внимании, – улыбаюсь я, все еще не в силах поверить в удачу. Разговор занял три минуты. И я свободен! Твою мать, даже из-за одного этого стоило просидеть в подземелье неделю.
– Вот скажи мне, Тимур, – медленно тянет Алимов. – Как мужик, я тебя понимаю. Но мы живем в разных мирах. Что допустимо в твоем, позор в моем. Так ли важна для тебя эта девственность?
– Это одно из условий договора, – напоминаю я.
И с ужасом осознаю свою ошибку. Еще ничего не закончилось. Мне бы выйти из этого кабинета живым и без помех добраться до Гольфстрима. И только когда самолет взмоет ввысь, я смогу ненадолго расслабиться. А пока нужно сконцентрироваться и постараться не налажать.
Молча смотрю на Рината. Мой ответ сейчас совершенно никому не нужен. Не этого добивается Алимов.
– Я помню, – морщится он. – Но вот скажи мне честно. Эта твоя девушка… Как там ее? Люба! Она тоже пришла к тебе нетронутой? Или там полк ночевал?
– В жизни моей девушки нет и не было других мужчин, – отрезаю холодно. – И такой хочу видеть жену…
– Теперь ты женишься на ней, – не спрашивает, а утверждает Алимов.
А меня под кожей пробирает мороз. Он все знал, падла! Про Лейлу. И самое главное, про Любу! Где и когда я облажался и сам не заметил? Или у меня в команде барабанщик? Вот только кто?
Всех проверю лично. Бошки поотрываю каждому, кто хоть полусловом обмолвился о Любе.
Лишь бы домой вернуться!
– Допустим, – киваю я, поднимаясь. Разговор о Лейле закончен. А о Любе трепаться с Алимовым я не желаю.
– Ты правильный мужик, Тимур, – несется мне в спину. – Все правильно. Ребенок должен родиться в твоей семье.
Останавливаюсь, борясь с желанием треснуть по какой-нибудь из китайских ваз. Поворачиваюсь медленно, одновременно сжимая кулаки и скулы.
– Беру пример с вас, Ринат Саидович. Все ваши дети и внуки почитают вас.
Говорю, а у самого от злости нутро скручивается в узел.
– Я отпускаю тебя с одним условием, Тимур, – грозно выплевывает каждое слово Алимов. – Если твоя девка сделает аборт или скинет, ты вернешься и женишься на Лейле. Обещай мне!
Во все глаза смотрю на важного старика, рассевшегося в кресле. И больше всего на свете хочу треснуть его по башке. Желательно вот той кованой подставкой.
Но сдерживаюсь. Этим я точно Любе не помогу.
– Если с моей девушкой или с нашим ребенком что-нибудь случится, я отомщу, – цежу негромко. – Возможно, я вернусь и женюсь на этой шалаве, вашей внучке. Но превращу ее жизнь в такой ад, что ты, Ринатик, кровью тут все захаркаешь.
– Что ты? Что ты? Милый мой! – подрывается с места Алимов. – Я только предложил тебе мировую. Как я могу желать кому-то потери ребенка, если только что сам стал отцом!
Алимов поднимает руки к небу и, елейно улыбнувшись, тянется ко мне с объятиями.
Не замечая его потуг, резко толкаю дверь. И сразу натыкаюсь на Сурового и Дениса, прогуливающихся по коридору.
– Едем, пацаны, – бросаю мимоходом. – Кажется, у нас завелся крот. И Люба в опасности.
– Позвони ей, – протягивает мне айфон Суровый. Тыкаю в знакомый контакт. Но телефон отключен. Звоню Марату. Тоже вне доступа.
И увидев в контактах Макса знакомое «Круэлла», не задумываясь, на ходу пишу сообщение матери. Телефон сразу взрывается сумасшедшей трелью.
– Да, мам? – роняю сипло. И тут же глохну от гневного крика.
– Ты где, Тимур?! Срочно возвращайся! У нас большие проблемы!
Глава 29
Марат
– Дело сделано? – раздается в трубке скрипучий голос. Гуфар. Отец родной.
– Я еще работаю над проблемой, – вздыхаю недовольно. Тру затылок в задумчивости. Люба вышла из кабинета и пока не вернулась обратно.
– У тебя в запасе всего три часа, – напоминает Гуфар. – По нашим данным Манучаров уже на аэродроме в Чкаловском. Скоро прилетит к нам. Ринату нужна стопроцентная гарантия.
– Я когда-нибудь тебя подводил? – рычу, выходя из кабинета. Кругом снуют сотрудники. Не привлекая их внимания, подхожу к туалету. Ну, где еще порыдать девке Тимура?!
Но дверь в сортир распахнута. В предбаннике одна уборщица натирает раковину, а около толчка вторая драит пол.
В несколько шагов пересекаю коридор и, оказавшись в приемной Манучарова, заглядываю к нему в кабинет. А там идет шмон. Круэлла роется в ящиках сына.
– Чего тебе? – рявкает недовольно.
– Любу ищу.
– Загляни под стол, – гневно отрезает Альбина. Да еще смотрит раздраженно.
Ну, погоди у меня, сучка! Наши скоро к власти придут.
– Неля! – зовет Круэлла длинноногую блондинку, ошивающуюся в приемной. – Зайди! Срочно!
Девица на огромных каблуках проносится мимо меня. И застывает как вкопанная.
Лошадь, блин!
Развернувшись на сто восемьдесят, иду в кабинет к Суровому. Но его нет на месте. Все заперто, блин.
Приходится спуститься вниз на пульт охраны и отследить камеры.
– А что ты ищешь? – лениво интересуется Вадька, маленький прыткий парень, обычно дежурящий на дверях.
– Да я Любу потерял, – усмехаюсь криво. – Вроде пока к ней приставлен.
– Так она ушла с полчаса назад. Вылетела, как пробка из шампанского.
– А куда пошла, не видел? – интересуюсь спокойно, хотя внутри все клокочет от ярости.
– Так через парк почесала, – смеясь, машет рукой Вадька. Улыбается во все тридцать два. Так и хочется вдарить кулаком в табло. Выбить все зубы на хрен. Но это я еще успею.
Сжав кулаки, выбегаю на парковку. На ходу открываю тачку. Прыгнув в нее, завожу движок. Устало тру лицо, соображая, куда делась эта стерва.
Друзей у нее почти нет. К сестрам она не сунется. В Мироновку тоже сразу не попрется. Остается только хата.
