– Помогите!!! – ору во весь голос, а двумя указательными пальцами бью в глаза.
Больше ничего не приходит в голову! Все приемы самообороны будто выветрились из головы.
– Сука! – вопит мой противник, интуитивно хватаясь за глаза. Выпускает меня на один короткий миг. Трет лицо, пытаясь проморгаться. Но мне хватает и доли секунды, чтобы сбежать. Проезд уже открыт, вот только знакомого Мерса поблизости нет.
Неужели Марат прав? И в нашей охране до сих пор остались его люди? Кругом предатели! И как их вычислить, непонятно. Тимур устраивал проверки и кого-то увольнял. Но, как оказалось, не всех.
Со всех ног бегу к театру. Нужно заскочить вовнутрь. И позвонить Тимуру. Но топот тяжелых ботинок все ближе. Марат настигает меня. А людей никого… Никогошеньки!
Чувствую, как меня хватают за шиворот. Тянут на себя. Задыхаюсь от злости и бессилия.
– Попалась, сука! Добегалась! – зло усмехается Марат. – Прекрати трепыхаться. А то сыграешь в ящик раньше времени.
И тут же вскрикивает от боли. Отпустив меня, тяжело падает на колени.
– Суки-и, – тянет, сатанея от злости. Но смотрит не на меня, а на Альбину. В длинной юбке и норковой шубке она стоит наперевес с битой.
– Не рыпайся, ублюдок, – цедит спокойно. Эта женщина точно отлита из стали. Никаких эмоций на холеном лице.
Морщась от боли, Марат лезет за пазуху. Одним движением выхватывает пистолет. Наставляет на меня вороненое дуло.
– Даже не думай, – предупреждает мачеха. – Раскрою череп.
– Сядешь.
– Но тебя это не спасет, – отвечает Альбина с усмешкой.
Но Марат, переводит взгляд на меня. Прицеливается. Сбежать бы, но ноги внезапно становятся ватными и прирастают к полу.
А у меня перед глазами уже встают Тимур с Мишенькой.
«Беги!» – кричит внутренний голос. Но не убежать никуда. Смотрю во все глаза на своего врага. И тут же на его запястье падает тяжелая бита.
Марат сгибается пополам, и в этот момент Альбина наносит еще один удар по спине.
– Пойдем, на спектакль опоздаем, – отбрасывает пистолет в ливневку. И словно маленькую, берет меня за руку. – Прости, сразу подоспеть не смогла. Увидела, что ты вырываешься, и побежала за битой. Сами мы бы с ним не справились.
И поравнявшись с Геликом, открывает дверцу водителя. Кладет биту между сиденьем и дверцами.
– Идем, нас ждет балет, – улыбается скупо.
– Может, домой? – блею я жалобно.
– Театр – сейчас самое безопасное место. Неизвестно, какие подставы нас ждут на обратном пути. Балет посмотрим. Дождемся Тимура или Макса…
– Логично, – киваю я, впервые в жизни восхищаясь мачехой.
– Ты – маленький храбрый солдатик, – говорит она, когда в зале гаснет свет. Крепко сжимает мои пальцы и тихонечко шепчет. – Слава богу, ты у нас есть, Любочка!
Так и сидим, держась за руки. Дрожим, пытаясь успокоиться. По щекам у обеих льются тихие безмолвные слезы, словно примиряя нас друг с другом.
Ни одна из нас не видит красоты, происходящей на сцене. А когда в антракте в ложу врываются Тимур и Суровый, лишь счастливо улыбаемся в ответ.
– Вы почему ревете? Он вас обидел? – рычит Манучаров.
– Разве нас можно обидеть, сынок? – насмешливо роняет Альбина.
– А почему тогда слезы?
– Волшебная сила искусства, – отвечаю легкомысленно и, подскочив с кресла, прыгаю на шею мужу.
Реву, уткнувшись куда-то в ключицу. Широкая ладонь Тимура мягко ложится на спину, а губы ласково касаются темечка.
– Все закончилось, Любушка. Марата арестовали. Но вы у меня лихие оторвы. Столько увечий ему нанесли. Чему их там учат в Стэндхерсте? Бошку за малым не проломили. Глаза чуть не выкололи. Просто дикие кошки. Полиция, конечно, допросит вас. Но думаю, Марата я закрою надолго…
– Тим, нужно уходить, – бормочет стоящий рядом Суровый.
– Вы готовы? – спрашивает нас Тимур.
– Конечно, сыночек, – смеется Альбина и добавляет заговорщицки. – Мы всегда готовы. Да, Любочка?
Улыбнувшись, кивая мачехе, в один миг прощая ей все былые прегрешения.
Эпилог
Милана
Огромный загородный ресторан у озера, где почти два года назад праздновали мою свадьбу, сегодня кажется пустым. На двери болтается табличка «спецобслуживание». Кроме нашей семьи других гостей тут нет.
В небольшом уютном зале с камином и хрустальными люстрами накрыт круглый стол, уставленный деликатесами.
В окно бьются лапы старой ели. Добавляя холодному прозрачному дню немного волшебства.
Все очень камерно и по-семейному спокойно. Вот только обилие охраны портит атмосферу и пейзаж.
Мой брат и тут постарался. Теперь, став примерным семьянином, он просто свихнулся на безопасности.
Оно и понятно, Люба и Мишутка – его главное богатство.
За широким круглым столом разместилась вся наша немногочисленная семья.
Мама с папой, Тимур со своими, мы с Егором и Катя.
Все-таки я устроилась отлично. Тимур мне брат, и Люба сестричка. И наши дети будут расти вместе.
Катю я тоже считаю своей сестрой. Много родственников не бывает. Особенно таких классных, как Катерина. Месяц назад без лишних разговоров она рванула к отцу в Берлин вместо мамы. А нашей Альбине Георгиевне Евросоюз аннулировал визу.
Хулиганок в Европу не пускают. Особенно тех, что с битами.
– Когда объявим? – шепчет Егор. – Сегодня отличный повод.
– После поздравлений, – отвечаю еле слышно. Хотя прекрасно знаю, что в нашей большой семье нет секретов. Маме и Любе я сказала сразу. Естественно, отец и Тимур в курсе. А Катя сама проводила УЗИ и устанавливала срок. Пять недель!
Ой, мамочки дорогие! Еще ждать и ждать.
Перевожу взгляд на Любу, поздравляющую Тимура. Избитые слова о здоровье, любви и счастье, в которых мне впервые слышится глубокий смысл. Может, потому они и избитые, что люди не устают их повторять и надеяться на лучшее.
Сестра протягивает мужу небольшую бархатную коробочку.
Что там, я прослушала. Или Люба сказала тихо. Но взгляд Тимура вспыхивает моментально. Мой расслабленно-довольный брат собирается в один миг. Осторожно и недоверчиво смотрит на жену. Аккуратно берет в руки коробочку, будто там бомба. Открывает с опаской и, достав оттуда часы, с изумлением их рассматривает.
– Как ты их раскопала? – восхищенно бросает жене. И сграбастав ее в охапку, целует крепко.
– Похожи на твои, правда? – радостно лепечет Любаша. – Я в интернете столько аукционных домов облазила. Еле нашла.
