– Агентство «Милосердие», – секунду подумав, предложил байкер. – «Окончательный расчет с присущим нам гуманизмом»!
– При чем тут милосердие? – удивилась Катя.
– А был такой стилет. Им врагов добивали…
– Только на чернуху фантазии хватает, – с досадой сказала Катя под общее гоготание. – Ребята, давайте что-нибудь светлое, жизнеутверждающее! Не «Последний путь», не «Финальный отсчет»…
– Что может быть светлее милосердия? – пробормотал Чара.
– «Свет в конце тоннеля!» – родил Шурин. – Могу и слоган… «Мы откроем вам глаза!»
– Можно добавить «на»! – предложил Баран, который тоже хотел поучаствовать в мозговом штурме.
– «Глаза, на»?
– Лучше «Глаза, нах!» – развеселился Шурин. – «Закроем глаза, нах!» Агентство «Нянька» – «Закроем глазки вашим врагам!» – Шурин определенно был в ударе.
– А вот еще слоган, – влез Чара. – «Мы надежнее, чем банк: они деньги хранят, а мы – возвращаем!»
– Да при чем тут деньги! – воскликнула Катя, перебивая одобрительное ворчание. – Мы же не рэкетом заниматься собираемся!
Три «детектива» обменялись мерзкими усмешками.
– Мы – детективы! Будем искать … ну, пропавших людей…
– «Вернем деньги, надежду, любимого мужа…» – подкорректировал Шурин.
– За это надо выпить! – ухмыльнулся Чара.
Катя тяжко вздохнула.
– Хватит глумиться! Собрались, перестали ржать и высказываем реальные варианты! Ну? Пока не придумаем, никто никуда не уйдет!
В помещении застыла мертвая тишина.
– Да ну вас, – обиженно сказала Катя.
В офисе вновь грохнул хохот.
Катя вскочила и в ярости выбежала за дверь.
– Босс, вы куда? – крикнул вслед Шурин. – А как же: никто никуда не уйдет?
– Ладно, закончили треп, – вмешался Коля. – На правах зама заседание объявляю закрытым. Шурин, догони директора, и поехали ко мне. Я приглашаю!
Вернули Катю, закрыли офис, загрузились на байки и в Колин джип и покатили в «Шаманаму».
Катя не была в «Шаманаме» с лета и с удовольствием обнаружила, что заведение стало несколько респектабельней. Во всяком случае – снаружи. Вместо дохлого плакатика над входом красовалась яркая вывеска с бородатым байкером в бандане, улыбавшемся во всю волосатую пасть здоровенной пивной кружке.
Впрочем, текст под вывеской не изменился, разве что теперь он был не накарябан маркером, а напечатан на принтере.
«У нас весело! – сообщалось на листке. – По выходным – кик-бокс! По понедельникам, вторникам и четвергам – чисто мужские забавы! По средам и пятницам бьют в бубен!»
Сегодня была среда.
Спустя пару часов Катя узнала, как именно бьют в бубен в «Шаманаме». Кулаком. Честно сказать, она немного удивилась. Зато ничуть не удивилась тому, что призовой бочонок пива получил Карлссон. Еще она удивилась тому, как трогательно ухаживали за ней Шурин и Чара. И какие гримасы строили тем, кто пытался за Катей приударить. Катя просто растрогалась. Честно сказать, она не рассматривала зверовидных байкеров как потенциальных кавалеров. Надо полагать, и они ее – тоже. И дело было не в том, что она теперь – их начальница. Какая из нее начальница, если подумать? Скорее, младшая сестренка.
Катя подумала, что бы сказали родители, увидев ее в такой компании? Мама, наверное, сразу за сердце схватилась… А папа, пожалуй, постарался бы ее увезти домой… В смысле, совсем домой, в Псков.
И наконец в четвертый раз Катя удивилась, когда потрогала Чару. Вернее, не тому, что потрогала, а результату.
Дело в том, что Чара был из тех, кто сыграл в настоящую мужскую игру «в бубен», и от этой игры у него на скуле вздулся желвак размером с грецкий орех. Чаре было наплевать на травму, но Катя вдруг, повинуясь какому-то внутреннему импульсу, взяла и провела по желваку пальчиком. И не просто провела, а начертила снизу вверх (опять-таки чисто по наитию) коротенький зигзаг. Буквально через несколько минут от опухоли осталось только небольшое красное пятнышко. Впрочем, может шишка и сама прошла. Катя не настолько хорошо разбиралась в медицине, чтобы сказать определенно.
Ложась спать, Катя снова вспомнила о статуе, ласково названной Карлссоном «разрисованной тухлятиной», и решила завтра непременно заняться расшифровкой таинственных надписей.
То есть сначала – в универ, потом в агентство, а там, с помощью Интернета и Карлссона…
Ах, мечты, мечты…
* * *
В эту самую ночь, когда Катя досматривала уже третий или четвертый сон, три сногсшибательные девицы вошли в вестибюль гостиницы «Кемпински», дорогого отеля, расположенного на Мойке прямо напротив Эрмитажа.
Выглядели девицы под стать холлу: одеты по высшему разряду – будто только что из бутика. Сплошные брэнды, с которых минуту назад срезали ценники. Три девицы, – брюнетка, блондинка и шатенка, – продефилировали к стойке.
– Мальчик, мы бронировали люкс-экзекьютив, – на отменном английском сообщила блондинка вылощенному портье, который был старше ее минимум вдвое. И бросила на стойку кредитку.
Ожерелье на ее шее – из редчайших желтых алмазов искусной огранки. Каждый камень не меньше четырех каратов. Портье заценил. Он знал толк в драгоценностях – в его профессии это важно.
– Минутку, леди!
Портье нырнул в компьютер и выпучил глаза: брони не было.
– Прошу прощения, леди… – промямлил он, встретился взглядом с блондинкой и…
– Разумеется! Немедленно! Вас проводят!
Блондинка сцапала со стойки кредитку и уронила в сумочку. Если бы в холле гостиницы был кто-то, способный проследить полет кредитки в недра сумочки, то он бы очень удивился, потому что коснувшись шелкового нутра сумочки, «платиновая» виза мгновенно превратилась в обычную визитку отеля.
Глава седьмая
Мытари и мытарства
«Если ты никого не боишься – значит, ты самый страшный!»
Тролльская мудрость
– Там из налоговой звонят!
Взгляд у бабульки – бухгалтерши был как у мартышки, углядевшей над собой вместо привычной ветки голову анаконды.
– У нас что-то не так? – поинтересовалась Катя.
– Всё, всё так! – поспешно ответила бухгалтерша.
Она и впрямь была похожа на мартышку: маленькая, седенькая, личико сморщенное, глаза круглые. Но Лейка, которой бабуся приходилась троюродной тетей, очень старушку нахваливала.
– Тогда что им надо? – отрываться от компьютера Кате совсем не хотелось.
– Желают с директором поговорить.
Катя взяла трубку:
– Здравствуйте, я вас слушаю.
