Глава двадцать четвертая
Еще одно магическое ожерелье
Тролль-хищник приносит домой заднюю ножку молоденького эльфа. Детишки обступают его со всех сторон:
– Папа, папа, мы кушать хотим!
– Это эльфятина! – строго говорит тролль-хищник. – И она достанется самому храброму, самому веселому и самому славному троллю! А теперь скажите, детишки, кому она достанется?
Троллята, хором, очень печально:
– Тебе, папочка!
К собственному удивлению, Катя проснулась около восьми часов утра. И поняла, что прекрасно выспалась.
Проснулась – и очутилась в сонном царстве. Просторная Лейкина квартира была полнехонька. Кроме самой Лейки в ней обнаружились: «любименький Карлссончик», развалившийся на хозяйской кровати (быстро же неприхотливый тролль привык к роскоши), три задрыхших на полу гнома, Хищник, собственнически положивший лапу на красавчика Лу – вот интересно, этот откуда взялся? И на диванчике у телевизора (у Кати ёкнуло сердце) – Дима-Тэм!
Катя пару минут любовалась его чеканным профилем, потом вспомнила, что разгуливает в Лейкиной ночнушке (на три размера больше, чем надо), неумытая, непричесанная… Беззвучно пискнула и юркнула в ванную.
Через четверть часа она уже сидела на кухне, пила чай и пыталась восстановить в памяти вчерашний день – с того момента, как сестры Морриган под видом чая опоили ее какой-то дрянью. Катя в очередной раз дала себе зарок – никогда ничего не принимать из рук эльфов. Что было дальше – сказать трудно. Очнулась она в номере Лу… И очень элегантно оттуда сбежала. Тут Катя довольно улыбнулась: перехитрить эльфа – это круто. Пусть даже такого молодого бестолкового зазнайку, как Лу. До сестер, и даже до своего отца ему еще далеко, как бы он ни хвастался насчет того, что держал жизни ведьм в своих руках…
И тут Катины глаза вспыхнули – она вспомнила, что слова Лу об ожерельях: тут Майра, тут Лиадан… Трухлявые кости… Точно, кости! Кельтская статуя! С костями! Ну конечно!
Катя схватилась за мобильник…
– Нафаня!
– Уж сколько лет Нафаня… – проворчал недовольный голос. – Катерина, ты что ли? Чего звонишь в такую рань?
– Надо поговорить. Срочно!
– Срочно не выйдет, – было слышно, как Нафаня громко, от души, зевнул. – Срочно я в аэропорт еду. Панихидин через двадцать минут прикатит. Синяя «Газель», госномер эн триста одиннадцать писи, – повторил, явно чтобы не забыть. – Будем посылку встречать.
– А ты ему зачем? Тяжелое что-то?
– Не-а, ожерелье какое-то. Положено так, – Нафаня снова зевнул. – Прикинь, я документы вчера распечатывал, так это ожерелье на миллион долларов застраховано!
– А оно случайно не из того же источника, что и наша статуя? – вкрадчиво поинтересовалась Катя.
– Нет. Из английского, точнее, уэльского музея.
– Понятно, – пробормотала Катя. Какое, однако совпадение. Сестры Морриган – тоже из Уэльса. Вывод?
– И как скоро вы обернетесь?
– Самолет в десять. Накинь еще часа два. То есть в двенадцать звони.
– Ладно. Позвоню, – пообещала Катя.
На кухню вошла заспанная Лейка и сразу полезла в холодильник.
– С кем это ты треплешься? – спросила она невнятно, потому что пережевывала кусок сыра.
– С Нафаней. И доброе утро!
– Кому доброе, а кому всю эту ораву кормить, – проворчала Лейка. – Чаю мне налей.
Катя молча выполнила просьбу и отправилась в комнату – будить Карлссона.
Через двадцать минут тролль вытолкал недовольных голодных гномов за дверь. Задача им была поставлена простая: перехватить микроавтобус с заветным ожерельем по пути из аэропорта.
Спешки особой не было, и Катя подозревала, что Карлссон выгнал Двалина с родичами так быстро, чтобы не делиться с ними завтраком.
На кухне появился Лу, сопровождаемый Хищником. Без очков желтоглазый сид выглядел жутковато. И вид у него был, если можно так выразиться, не совсем свежий.
– Чаю? – предложила гостеприимная Лейка.
– Чаю… – пробормотал Лу. – Если можно – с молоком.
– Можно. А бутерброд с колбаской?
Рыжего красавчика передернуло. Катя его понимала: напротив разместился Хищник, всем своим видом демонстрируя: вот сейчас накроют на стол – и можно приступать к главному блюду.
Катя внезапно почувствовала легкое касание. Баньши. Явился, не запылился.
«Где ты пропадал, – подумала Катя, – когда был мне нужен?»
В сознании Кати возник знакомый образ: неподвижное озеро, осенний мистический лес… Долина Туманов, надо полагать.
Баньши беспокоился за Лу. С чего бы это? Ах да, сынок.
– Преемственность поколений, – пробормотала Катя. – Сначала папу съели, потом…
Лу по-русски не понимал, но своим эльфийским чутьем – догадался. И умоляюще посмотрел на Катю. Катя сделала непроницаемое лицо.
Ввалился Карлссон. Схватил пакет с молоком, поставленный перед Лу, выдул в два глотка, рыгнул, рявкнул:
– Чего расселся? Иди, работай! – и, Кате: – Дружок твой приболел. Этот обещал помочь. И поможет. Пошел, пища!
Хищник вытянул лапу и ущипнул Лу за ногу. Тот взвизгнул, подскочил и вылетел из кухни. Хищник – за ним.
Карлссон уселся на освободившееся место.
– Колбасы дай! Да не режь, целиком давай! – и впился.
– Карлссон… – с беспокойством проговорила Катя. – Что ты только что сказал?
– Про колбасу?
– Про Диму. То есть – про Тэма.
– А-а-а… Умертвие… У него, это, батарея садится. – И поглядел победно: во какие я теперь термины знаю!
– И что?
– Пока ничего. Спит. Потом – паралич. Затем гнить начнет. Как мертвяку и положено.
Карлссон схавал остаток колбасы и пошарил взглядом: что еще кинуть в топку? Увидел на полке халву…
– Да ты шутишь, – упавшим голосом проговорила Катя, чувствуя, как в груди разливается холод. – Что значит – гнить? Тэм же вчера нормальный был! И сейчас просто спит…
– А ты попробуй его разбудить, – предложил тролль.
– Кать, да не переживай! – вмешалась Лейка. – Ничего с ним не случится. Просто упадок сил. Карлссон же сказал: эльф пошел его лечить!
– Сиденок клялся: может помочь. Временно. Он постарается.
– Постарается? – с сомнением повторила Катя.
– Угу. У них теперь одинаковое время. Тот помрет, я этого Хищнику отдам. Да и сам не откажусь… – Людоедская ухмылка разделила пополам грубое лицо тролля.
В сознании Кати опять зашевелился баньши. Что-то хотел сообщить, но Катя не понимала.
