Люгер даже не пытался выбирать. Хаос, в который вовлекал его мокши, был гораздо хуже безумия, потому что Слот осознавал, насколько потерянным, уязвимым и жалким он сделался, когда утратил привычные ориентиры, а чудовищные искажения, которым подверглась его личность, могут остаться необратимыми.
Люгеру выпал редкий случай отстраненно наблюдать стремительное саморазрушение – он был безучастен до того момента, пока бесплотные посланцы земмурских чернокнижников не очистили его разум настолько, что частично вернулась память и он предпринял первые робкие попытки освободиться от мокши, хоть это и давалось с величайшим трудом.
Противоборствущие силы, схватка которых истощала его, наконец пришли в неустойчивое равновесие, будто заключили временное перемирие. Не было победителей, но не было и побежденных. По причине незавершенного Переселения Слот оказался носителем двух враждебных сущностей, разделивших власть над его телом.
Та из них, что отождествляла себя со Стервятником Люгером, вернула ему способность двигаться, однако при этом он оставался нечувствителен к боли. Враг притаился внутри своей незримой осажденной крепости – возможно, ожидая удобного момента для вылазки и новой атаки на человека, но само присутствие мокши сразу повлияло на его зрение и обоняние.
Люгер перестал различать цвета, и мир сделался для него черно-белым, зато теперь он чуял бесконечное многообразие даже самых слабых запахов. Кроме того, он начал видеть силуэты теплокровных существ в полной темноте. Они представлялись ему светящимися пятнами различной насыщенности, и это позволяло судить об их размерах и удаленности. Он оценил по достоинству приобретенные свойства – они были полезны вне зависимости от того, какая роль ему уготована. И еще он в полной мере осознал, насколько сильно мокши отличались от людей. Если бы не рыцари Земмура, у него не было бы ни единого шанса на спасение…
Изменение поначалу ошеломило его, будто странное сновидение, где свет и тьма поменялись местами. Однако магия оборотней быстро сделала его хозяином положения. Он получил единственное в своем роде оружие и защиту, к которым мог прибегнуть в любую минуту, когда это стало бы необходимым.
Таким образом Люгер превратился в непредсказуемое тройственное существо – возможно, самое таинственное из всех, когда-либо порожденных природой, слепым случаем или гением колдовства.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ОСЕНЬ 3017
Глава четырнадцатая
ДВОЕ В ОДНОМ
Рассвет он встретил в той же комнате. О неудавшемся Переселении напоминал только лежавший поблизости высохший труп.
Люгер избежал обычной участи пленников Ведьм, но вторжение врага в его сознание сделало невозможными Превращения. Подтверждалась старая истина: за все надо платить. Он понял, что избавится от мокши лишь тогда, когда даст ему новое тело и, значит, принесет кого-то в жертву во имя своего полного освобождения. Однако вначале мокши должен был вывести Стервятника из леса.
Невидимая постороннему глазу борьба продолжалась не один час и стоила Люгеру сильнейшей головной боли. В конце концов мокши признал, что у него нет другого выхода и согласился стать проводником.
Слот прилег отдохнуть перед дальней дорогой. Труп старика нимало его не смущал, а положение дел представлялось не таким уж плохим. Однако противоестественное слияние с Ведьмой не могло пройти бесследно…
* * *
Холодным осенним днем Слот отправился в путь.
Ведомый тем, кто смотрел его глазами, он пробирался через лес, по колено утопая в опавших листьях, на каждом из которых обозначился рисунок из прожилок, похожий на рыбий скелет. Над этим печальным свидетельством бренности жизни возносили свои ветви деревья-дворцы, внушавшие теперь Стервятнику непреодолимое отвращение.
Дважды он видел людей – вернее, человеческие тела. Они принадлежали мокши, осуществившим Переселение. Оба оказались на вид не старше Люгера; то, что это Ведьмы, он понял по глазам и немного скованной семенящей походке.
Никто не пытался его остановить. Каждый мокши обладал абсолютной свободой. Это была одна из их неотъемлемых привилегий, без которых, возможно, стала бы невыносимой такая долгая жизнь.
К вечеру мокши вывел Люгера к болотам – запах трясины тот почуял уже издали. Болота служили надежной преградой, отделявшей место обитания Ведьм от остального мира. Слот не имел понятия о том, насколько обширны эти топи. Проделанный им однажды путь от каменоломни до лесного селения занял много часов. Судя по всему, теперь он двигался в противоположную сторону.
Стервятник утолил жажду мутной водой из мелкого лесного озера, покрывшегося тонкой коркой льда. Он жестоко страдал от холода и голода и долго не мог уснуть. Чтобы хоть немного согреться, он закапывался в листья, сильно отдававшие гнилью, и с тоской посматривал в темнеющее пасмурное небо.
Осенний дождь доконал бы его. Одежда беглеца давно превратилась в лохмотья. Дождя он опасался куда больше, чем диких зверей, которых на этом обширном острове посреди болот, похоже, не осталось вовсе.
Понимая, что впереди долгая холодная ночь и вряд ли удастся продержаться до утра, он решился прибегнуть к последнему средству – магии мокши. Снова он испытал странное чувство отчужденности от самого себя, словно тщетно пытался разглядеть свое отражение в затемненном зеркале. Но еще хуже было бы увидеть кого-то другого, преображенного и неузнаваемого…
Чтобы спасти свое временное пристанище, мокши начал плести кокон. На это ушло несколько минут и изрядное количество жизненной силы. Теперь Люгер догадывался, почему тела мокши быстро изнашиваются и дряхлеют. Сам он чувствовал себя так, словно с него медленно, почти безболезненно, тончайшими слоями снимают кожу. Возникало непередаваемое ощущение пористости, ветхости, почти прозрачности…
В наступившей полной тьме появилось нечто, заглушавшее звуки и сохранявшее тепло. Немного согревшись, Люгер незаметно для себя самого уснул.
Ему снилось, что он бредет по бесконечно длинному мосту над затянутой туманом водной гладью в сопровождении безликого и бессловесного спутника. С каждым шагом нарастал страх перед смертельной опасностью, поджидавшей впереди, но приближалось всего лишь пробуждение…
* * *
Едва он проснулся, как сразу же почуял отвратительный запах мертвечины, который, казалось, исходил от собственной плоти. С непривычки он решил, что все вокруг затянуто утренним туманом. На самом деле моросил дождь, но внутри кокона, окутавшего Стервятника на манер водонепроницаемого плаща, было тепло и сухо. Вообще, отоспавшись, он почувствовал себя значительно лучше, хотя голод по-прежнему скручивал кишки тугим узлом.
Он встал и посмотрел на свои руки. Они были удивительно чистыми, а кожа приобрела розовый оттенок, сделавшись нежной и гладкой, как у младенца. С кожей на груди и на лице, судя по всему, случилось то же самое. Странное впечатление производило и полное отсутствие волос на теле, зато длинная седая грива Люгера за ночь не пострадала. На мгновение он почему-то вспомнил об уродливом существе с прекрасными женскими руками, которое видел однажды на борту «Бройндзага».
