По факту всё совсем иначе. Голый секс и миллион на счете.
– Расслабься, – вмешивается в мои мысли мажор, который, совершенно не стесняясь, натягивает на свой стояк резинку. Впервые вижу, как кто-то это делает, впервые вижу мужской орган так близко. Стыд пробирается практически во все закоулки моей души, пропитывает сверху донизу.
Но вместе с тем испытываю позорное любопытство, ведь теперь совершенство тела Халида я вижу воочию, целиком. Оно не может оставить меня равнодушной. Он настолько красив, что, засмотревшись, упускаю момент.
Очухиваюсь уже тогда, когда он нависает надо мной и расталкивает ногами мои бедра. Ложится сверху, приноравливается, чтобы его член оказался напротив входа в мое тело. Готов сделать рывок, который изменит меня навсегда.
Но не спешит, входит в меня медленно, а я отворачиваю голову, чтобы закусить губу и приготовиться к боли.
Она вспышкой взрывает низ живота. Зашипев, пытаюсь освободиться, толкая Халида в грудь, но он хватает мои руки за запястья и заносит их мне за голову. Прижимает к постели.
Его лицо напротив моего. Глаза потемнели до цвета жареного кофе. Зубы стиснуты, он напряжен так, что вижу вздувшуюся венку на виске, что пульсирует в такт учащенному сердечному ритму.
– Поздно рыпаться, я в тебе, больше не будет больно.
И выполняя свое обещание, он начинает медленно двигаться внутри меня, сперва я ничего не чувствую, кроме отголосков боли, потом же появляется некое вибрирующее напряжение, странное ощущение связи из-за того, что мы настолько тесно соединены.
Но Халид, как ни хочется это признавать, прав, дело не только в физических ощущениях, вовлечена и моя душа.
Глава 14
Халид
Стискивая зубы, пытаюсь сдержать внутренних демонов, требующих ворваться в нее на всю длину и отпустить себя. Это просто пытка – стараться двигаться медленно, когда всё внутри зудит от желания ускориться. Будь это кто-то другой, я бы так и поступил, но боль Губастой выступала сдерживающим фактором. Я просто не мог не думать о ней и ее ощущениях. То, как она закусила нижнюю губку, зажмурила глаза и выгнулась в момент первого толчка, навсегда выжжено на моих веках.
Не сдержавшись, наклоняюсь, вбирая такой же красивый, как и она сама, сосок в рот. На удивление пухлая для ее миниатюрного тела грудь увенчана сосками такого нежного розового цвета, что я чуть не кончил в штаны, когда стянул с нее полотенце. Правда, сейчас, после моего набега, ее сосочки больше напоминали по цвету клубнику, покраснев и сжавшись. Не могу отказать себе в удовольствии и слегка тяну один зубами, отчего моя девочка тут же стонет и выгибается. Кулачки сжимают подушку под ее головой, а киска пульсирует вокруг моего члена.
– Ну же, Губастая! Перестань сопротивляться, – рычу я, поднимаясь выше и зарываясь одной рукой в водопад ее волос. Она тут же распахивает свои глазищи, в которых я вижу отражение собственного безумия.
Одной рукой спускаюсь ей между ног и накрываю влажный холмик, отчего она дергается и пищит, но я тут же закрываю ей рот своим. Нахожу пальцами клитор и начинаю ласкать его, пока сам вторгаюсь в ее тугую киску.
– Ммм… – отпустив подушку, цепляется она за мои плечи, вонзая в них острые коготки.
– Да, малышка, вот так! – отрываюсь от губ и перехожу на шею, кусая и облизывая пульсирующую жилку. – Тебе же это нравится? Ну же, давай! – подбадриваю ее я, чувствуя, что она всё еще пытается взять свое тело под контроль.
Хватаюсь за ее попку свободной рукой, пока второй продолжаю тереть набухший клитор. Член уже входит свободно, туго, но стенки уже не пытаются сжаться, преградив мне путь. Не выдержав, усиливаю напор, входя глубже и сильнее, проверяя, не вызовет ли это боли, но, к моему облегчению, Губастая лишь стонет и изгибается подо мной, ловя свой первый оргазм от близости с мужчиной.
Вид при этом у нее настолько соблазнительный, что я чувствую, как простреливает мошонку, а следом сжимается член, прежде чем выплеснуть сперму в чертов презерватив. Нам определенно нужны таблетки, ведь я хотел пометить ее собой, а не спускать в гребаный гандон.
Встаю, чтобы избавиться от него, и, стянув, завязываю узлом. Ника тут же прикрывается простыней, выглядя такой беззащитной и ранимой, что мне хочется защитить ее и укрыть от тяжести этого мира.
– Больно? – сев рядом, аккуратно убираю ее растрепанные волосы за уши. – Пойдем в душ?
– Нормально, – пряча глаза, вздыхает она, явно смущенная произошедшим.
– Я и не знал, что ты умеешь стесняться. Только когда заперта с мажором и ужасно хочешь писать, – пытаюсь я разрядить обстановку.
– Фу! Зачем ты про это вспомнил?! – морщится она, а потом накрывается простыней с головой. Я лишь смеюсь, тяня простыню на себя и уворачиваясь от тычков ее маленьких кулачков. Хватаю ее за руки и закидываю их ей за голову, фиксируя на месте. Смотрю и не могу налюбоваться. Потом наклоняюсь и целую.
Ника
Нега прямо-таки не отпускает меня, такой расслабленности в теле я никогда не ощущала. Говорят, чувство невесомости можно узнать, плавая в морской воде. Но я никогда не была на море. Сравнить не с чем.
Поцелуй Халида нежный, мягкий, даже как будто заботливый.
Так и растаять недолго, а таять мне нельзя, влюбляться нельзя.
Я же не дурочка, которая считает, что после первого секса парень воспылает любовью. Для него это обычное дело, это только для меня он особенный.
– Что снова случилось? – напрягшись и оторвав свои губы от моих, Халид внимательно изучает мое лицо, словно ищет в нем ответы, но я крепко сжимаю губы, стараясь не выдавать себя.
– Ничего, я просто, ммм, липкая, – краснею снова, поерзав ногами, – пойдем в душ?
– Пойдем, наберу тебе ванну, полежишь там, придешь в себя.
Он поднимается и прямо так, голый, следует в направлении ванной комнаты. Чертов бесстыдник. И зачем я смотрю, как перекатываются его упругие ягодицы при ходьбе? Это для меня совершенно ненужная картинка.
Не давая себе больше поблажек, устремляюсь за ним, замирая на пороге. Боже мой! Да тут жить можно! Черные кафельные стены с вкраплениями белых квадратиков, полоски белых светильников на потолке и стенах, ванная прямо по центру в форме прямоугольника. В стороне замечаю душевую кабину, но всем моим вниманием завладевает Халид, увлеченно вливающий в воду струйки пены прямо из двух бутылей.
– Готово! – заключает он спустя несколько минут, отходя и предоставляя мне возможность подойти к ванне и погрузиться по самый нос в пену. Что я и делаю, быстро оказавшись спрятанной от его взглядов.
– Единоличница, – усмехается он довольно, садясь на небольшой выступ возле ванной и беря в руки губку из люфы, собирается на нее что-то вылить.
– Что ты делаешь? – не понимая, спрашиваю, меся между руками ароматную пену, как тесто. Пахнет мужским запахом. Его привычным ароматом. Прекрасно, теперь я буду пахнуть им постоянно…
