Боже мой! На меня снова накатывает истерика из-за новости о беременности и заявления Халида о женитьбе на мне! Этого всего слишком много, чтобы я могла сидеть дома с необходимостью скрывать от мамы свою нервозность. Звоню подругам, чтобы встретиться с ними, но Мадина слишком занята мужем, а вот Рида с энтузиазмом откликается на мое предложение.
Утром от тошноты, которая, как я теперь знаю, не что иное, как токсикоз, хочется лечь и умереть. А вот вечером кажусь себе обычным человеком, ничего не говорит о том, что я ношу внутри ребенка! Это так странно, что я никак не могу принять и осознать свое новое положение…
С Ридой встречаемся в кафе, она бросается обниматься, будто мы сто лет не виделись.
– Насчет Мадины всё ясно, – объясняет она, поняв по моему виду, что я удивлена, – медовый месяц и всё такое. – Но, когда исчезает свободная от отношений подруга, это вызывает вопросы. И не говори, что была занята братом, они с мамой только недавно приехали!
– Прости-прости, Рид, – кидаюсь извиняться в ответ на справедливый упрек подруги. – У меня тут кое-что случилось…
– Да уж я поняла, – с обидой тянет она, – Мадина что-то знает, я же не тупица, заметила. Но хранит твою тайну. Колись, Ника, чем ты так занята, что забыла лучшую подругу?
– Ох, это так сразу не расскажешь, – вздыхаю я, поглаживая кружку с ароматным чаем.
– А мы разве куда-то торопимся?
* * *
– Что?! Беременна? – она аж с места вскакивает, ошарашенная моей новостью. – Но как это вышло? Ника! Вы что, не предохранялись? Господи, подожди, этого всего слишком много, – плюхается она на стул обратно, обхватывая покрасневшее лицо ладонями. – Ты с Халидом… С этим гадким мажором, который тебя так бесил после лагеря? Но как же так? Как? Всё, мой мозг отключился.
Было бы смешно, если бы не было так грустно… Реакция Риды забавная, но мне совсем не до смеха.
– Это еще не всё, – сообщаю ей мрачно, и она смотрит на меня в полнейшем ужасе.
– Хочешь меня добить? Что еще? Что может быть хуже, чем забеременеть в девятнадцать лет? А как же учеба? Что ты собираешься делать с учебой?
– Я еще не знаю, только что узнала сама, и вот… – готовая расплакаться, сижу поникнув, в полном раздрае.
– Так что ты мне хотела сказать? – теребит меня взбудораженная подруга. – Что еще хуже, чем твоя беременность?
– Отец Халида знает, что я забеременела, и заставляет Халида на мне жениться!
– Заставляет? – хмурится Рида. – А он, значит, не хочет? Как ребенка заделывать, так он первый, а как жениться, так против?
– Отец нашел ему невесту из ваших, – говорю я с болью, – но переиграл всё, когда узнал, что я беременна.
– Хоть что-то хорошее есть в этой семейке, – продолжает злиться Рида.
– Разве это хорошее? Я не хочу, чтобы на мне женились из-за ребенка, Рида!
– А что ты хочешь? Остаться с малышом одна? У тебя есть средства и силы его воспитывать? Я читала, что беременные тупеют из-за буйства гормонов, брошенных организмом на формирование новой жизни, но, Ника, ты же не глупая! Не давай гормонам победить!
– Что ты предлагаешь? Сказать «да» и побежать в загс?
– У нас нет загсов, вообще-то, – хмурит она брови, – но пожениться вам надо.
– Ага! Чтобы меня спрятали в подвал, так как я не из ваших?
– Что за дикие фантазии, Ника? – ужасается она.
– Нормальные у меня фантазии, Рида, – с горечью произношу, – он прятал меня как грязный секрет и собирался жениться на девушке из богатой семьи, а со мной продолжать тайные отношения, как будто ничего не переменилось. Пока его отец не узнал про ребенка. И за этого парня я должна выйти? Да, он не пойдет против отца, он его очень уважает, а вот ко мне у него уважения ни на грамм!
– Уважение, должен, не пойдет против отца… – закатывает она глаза, повторяя мои слова. – О чем ты говоришь, Ника? Речь о твоем ребенке. Ему нужна семья, отец, его нужно содержать.
– Вот и буду содержать, у него будет семья. Я, мама и Сашка! – горячо спорю я, не желая соглашаться.
Ни за что не скажу Халиду «да» при таких условиях!
Халид
– Я собирался сказать, пап, – говорю я вечером отцу, сидя за ужином. – Знаю, она не та невестка, о которой ты мечтал, но Ника ничем не хуже наших девушек.
– Я разве сказал, что она хуже? Мы живем среди этих людей, сын. Я никогда не был националистом. Просто не хотел, чтобы ты ошибся с выбором, вот и подыскал для тебя девушку из хорошей семьи. Саида… Ай, да что теперь о ней говорить, – машет он рукой.
– Если ты говоришь о чистоте, то…
– Кто я такой, чтобы говорить о таком?
– Я единственный мужчина, который к ней прикасался. И семью не выбирают. У Ники есть только мать и больной брат, за которым она ухаживает.
– Тот самый, за которого ты просил? – припоминает отец, ведь я всё рассказал ему, перед тем как делать такой огромный перевод на операцию, да и с санаторием отец помог.
– Да, – киваю я. – Я уверен, она тебе понравится.
– Не сомневаюсь. Разве выбор моего сына может не понравиться? – Он смотрит на меня с теплотой, а потом добавляет: – Я воспитал тебя так, сын, чтобы ты принимал ответственность за свои поступки. И я вижу, что именно это ты и делаешь. Нет разницы, какой она национальности. Главное, чтобы ты оставался честным и порядочным человеком. Раз заделали ребенка, надо жениться, Халид.
* * *
– Ты ела? – звоню я Губастой. – Доставку получила?
– Да, но не стоило беспокоиться, – как-то безлико отвечает она.
– Я всегда о тебе беспокоюсь. Я заеду завтра, поедем в больницу.
– Зачем? Решил прислушаться и избавиться…
– Что за чушь?! – рычу я, не веря, что она так плохо обо мне думает. Когда я давал повод считать себя монстром?! Когда она перестанет видеть во мне бездушного мажора, который ее купил?!
– А что еще? Уверена, твой отец не в восторге от всего происходящего и…
– Если ты забыла, он сам вел к тому, чтобы я женился на тебе! – беснуюсь я, не понимая, в чем, черт возьми, ее проблема?!
– Отлично! Только вот я не помню, чтобы соглашалась! – вешает она трубку, пока я сижу в полном ауте от ее вспышки гнева.
– Вот и поговорили, – качаю головой в полном неверии. Кажется, эта беременность сделала ее еще более вредной и несговорчивой.
* * *
– Здравствуйте, Анастасия Викторовна, – улыбаюсь я, когда мама Губастой открывает мне дверь.
– Халид, опять цветы? – отвечает она на мою улыбку, до безумия напоминая мне свою дочь. – Проходи.
Пройдя в комнатку, я в очередной раз поразился ее размерам. Хоть в ней и было чисто, всё было старым и стертым. Одна мысль, что моя Губастая спит на этой убогой раскладушке… Надо что-то делать.
