– Яна, – зовет меня человек из прошлой жизни. Ускоряю шаг, надеясь проскочить мимо и скрыться в подъезде, но Игорь перерезает мне путь и хватает за руку. – Подожди, Яна, давай поговорим, – глаза, в которых я столько раз ловила свое отражение, смотрят с мольбой. В них нет ни капли вины или сожаления, ни капли того отчаяния и растерянности, что довелось испытать мне.
– Нам не о чем говорить, – я дергаю рукой, но бывший жених не отпускает.
– В чем дело? – к нам подходит Кирилл и принимается сверлить тяжелым взглядом Игоря.
– Не твоего ума дело, – огрызается тот. – Мы с моей невестой без свидетелей разберемся, – нагло заявляет Игорь, а у меня от возмущения дыхание перехватывает.
– У женатого человека не может быть никакой невесты, – цежу. – Ему жена и теща не разрешают.
– Зачем ты так? – мой бывший принимает вид побитой собаки. И если раньше это со мной работало, то сейчас я выдергиваю руку и не чувствую ни капли симпатии к человеку, стоящему напротив. – Я подал на развод, когда узнал, что у нас с тобой будет ребенок – твоя мама мне сразу сказала. Жена за семь лет так и не смогла забеременеть…
– И ты искал ту дуру, которая бы сделала это вместо нее? – я чувствую крайнее удивление Кирилла, но меня уже несет, и в данный момент мне все равно, что подумает мой кумир, узнав всю мою черную подноготную. – Кто первая залетит, ту и выберешь, да? И сколько нас таких у тебя было?
– Яна, давай не при всех, – Игорь морщится и пытается меня остановить.
– А что так? Стесняешься? Любовниц заводить не стеснялся, а тут вдруг заробел. Да тут все свои, городок-то маленький. Вот Кирилл, например, мой сосед, добрейшей души человек…
– Думаю, вам, Игорь, лучше уехать, – перебивает меня Кир, пока я еще чего-нибудь не ляпнула, и ощутимо наступает на кроссовок.
– Не надо за меня думать! – Игорь срывается на крик. – Надо оставить меня и мою девушку наедине и дать нам возможность разобраться! Вообще-то она носит под сердцем МОЕГО ребенка. Яна, – устало зовет он, – садись в машину, пожалуйста, давай поговорим. Не было никаких других женщин, и с женой я давно уже жил как сосед. Нас и держала-то вместе квартира, да дача. Да, не сказал тебе сразу, что женат, признаю, дурак. Думал, разведусь по-тихому, и ты ничего не узнаешь. Прости меня? Я знаю, что задержался, но не хотел к тебе ехать, пока все документы на развод не оформил, – Игорь смотрит с надеждой, возможно в нем есть еще и любовь, но его чувства я щадить не собираюсь. Только не после того, что пережила по его прихоти. Или неосторожности.
– Нет никакого ребенка, – хриплю я и внимательно смотрю в его глаза. Хочу, как самый больной на голову палач, увидеть и вкусить все эмоции до единой. Хочу убить его морально и насладиться своей жестокостью.
Глава 17
– Не верю, – мотает он головой, но толика сомнения уже пробивается в его взгляде, в тоне его голоса. – Твоя мать не могла соврать мне. Да и фотографии твоей медицинской карты я видел.
– Ребенок был, – с ледяным спокойствием поясняю я и складываю руки н агруди. – Но это не значит, что и сейчас он есть.
– Что? – выдыхает Игорь. Его губы кривятся, а на лице – печать непонимания.
– Я больше не беременна от тебя, Игорь, – добиваю. – Не будет у тебя никакого ребенка. Во всяком случае, не от меня. Так что зря ты с женой разводился.
– Ах ты, паскуда! – он захлебывается гневом и вдруг бросается на меня.
А я и не думаю защищаться. Я хохочу, как ненормальная, наслаждаюсь его падением и своей победой и хохочу. Даже тогда, когда руки некогда любимого человека смыкаются на моей шее, даже тогда, когда мы с ним валимся на асфальт. Я хохочу, задыхаясь, и никак не могу остановиться. Мой больной смех переходит в надсадный кашель, и тут чужие руки оставляют мое горло. Я делаю судорожный вдох и вижу, как Кирилл вколачивает кулаки в лицо Игоря, который уже лежит на спине. Удары мощные и страшные, но жалости я не испытываю.
Не знаю, как долго это длится, все вокруг как в тумане. Бездумно сижу на асфальте, пока не подходит Кирилл и не уводит меня. Пакет с продуктами так и остается лежать на тротуаре. В молчании поднимаемся на четвертый этаж и заходим на наш балкон. Ноги больше не держат, поэтому я сползаю по стене на пол. Кирилл устраивается рядом, кладет руки на согнутые колени. На его костяшках кровь, не знаю, чья, но отторжения это не вызывает. Я без спроса кладу голову ему на плечо и прикрываю глаза. Чувствую, как сквозь ресницы начинают просачиваться слезы. Сначала тихонько, а потом все больше и больше, пока тихий плач не перерастает в натуральную истерику. Тогда Кир пересаживает меня к себе на колени, обнимает и позволяет плакать столько, сколько мне нужно.
– Я не знала, что он женат, – шепчу, когда слезы подходят к концу, а все тело перестает сотрясать от выходящих наружу эмоций. – Даже подозрений никогда не возникало.
– Верю, – Кир пристраивает подбородок на моей макушке, и я ощущаю себя словно в домике, так уютно и защищенно себя не чувствовала уже давно. – Я тебе верю.
Кирилл не подвергает сомнению мою добродетель, но при этом не задает никаких вопросов. А я вдруг рассказываю ему всю свою печальную историю. Чувствую в этом потребность, и Кир становится первым и единственным человеком, с которым я говорю о предательстве и своей трагедии. Рассказываю, что не делала аборт и никогда бы пошла на такой шаг, откровенно говорю, почему на самом деле переехала к ним в город, и что его песни меня просто спасли.
– Ты преувеличиваешь мою роль в этой истории, – светло улыбается он мне, и я любуюсь. Позволяю себе эту слабость.
– Нет, ни капли, – возражаю с улыбкой. Она еще неуверенная и неровная, но только благодаря Кириллу она есть. Кому, как не мне знать, чья на самом деле заслуга – мое выздоровление. – И спасибо тебе, ты уже второй раз спасаешь меня.
– Как насчет благодарности?
– Конечно, – теряюсь и прикидываю в уме, что могла бы для него сделать. Как назло, ничего эквивалентно огромного на ум не приходит. – Какой?
– Вот этой, – выдыхает Кир мне прямо в губы, а потом накрывает их своими.
Между нами ток и молнии. Они спаивают так, что не оторваться, даже кислота не нужна. Я вцепляюсь в футболку Кирилла и боюсь, что он вдруг одумается. Прижимаюсь теснее, льну к твердому теплому телу. В этот момент позволяю себе все то, чего разумнее было бы никогда не совершать. То, что буду тайком вспоминать самыми темными и глухими ночами. Руки Кирилла фиксируют мою шею, лишают возможности отстраниться, а язык уже нежно изучает мой рот. И нет ничего лучше этих аккуратных и настойчивых поглаживаний. В этот момент мы принадлежим друг другу, нет ничего внешнего, только наш пузырь и мы со своими безумными чувствами, прорвавшимися-таки из глубины и нашедшими путь наружу.
Запретный поцелуй сводит с ума, отключает рассудок и оставляет только телесное наслаждение, которое, почему-то отдает прямиком в мозг. В этот момент я точно знаю: ничего хотя бы отдаленно похожего в жизни испытать уже не получится. Любой последующий мужчина окажется обречен на сравнение с моим кумиром, и это будет заведомо проигрышный бой. Я бы могла организовать тотализатор и озолотиться, но очередная моя постыдная тайна так и останется только моей.
