Превращенные оборотни приближались к нему с двух сторон. Он протянул руку и подставил перстень Гха-Гула их мутным взглядам. Вопреки его опасениям, это подействовало, и звери не спеша вернулись к своей трапезе. Обливаясь холодным потом, Дилгус пошел дальше.
Во дворце было гораздо темнее, чем раньше, и разрушения неузнаваемо изменили интерьер. Горбун искал кабинет герцога в самой глубине дворца, где покоился главный камень с высеченным на нем планом здания. Недалеко от бывшей спальни Регины он увидел рысь, которая волокла за собой перебитые задние ноги. Что-то, промелькнувшее в ее глазах, помешало ему нанести удар милосердия. Горбун отыскал уцелевшую свечу в согнутом подсвечнике и осветил себе дорогу.
В одном месте ему пришлось пробираться через завал. Под самым потолком оставалась узкая щель, и шут с трудом протиснулся в нее. Крыса величиной с поросенка сидела на его пути до тех пор, пока он не полоснул ее кинжалом по морде. Но и тогда она удалилась не так быстро, как это сделал бы трусливый ночной зверь.
Кабинет герцога соседствовал с другими помещениями и не имел окон. Поэтому он был доверху заполнен бархатной тьмой. Темно было и в кольцевой галерее комнат, во многие из которых шуту никогда не приходилось заглядывать. Кабинет находился ниже уровня первого этажа, и к нему с четырех сторон вели четыре лестницы с разным количеством ступеней. Дилгус отыскал одну из них и пересчитал ступени. Он входил в кабинет с востока, через взломанные оборотнями двери, и портреты многочисленных предков герцога, тускло поблескивавшие старым лаком, неласково взирали на него.
Как ни странно, Левиур и сам редко бывал здесь. Его отец – да, тот любил проводить в этом убежище вечера и целые ночи. Возможно, в глубокой старости такая привычка появилась бы и у Сайра. Однако покойный герцог был гораздо более мрачным созданием, чем сын, и Дилгус не мог думать о нем без ненависти – ведь этот человек изуродовал не только его спину, но и всю его жизнь.
Он поднял свечу повыше и стал рассматривать квадратное помещение. Роскошный ковер был изрезан и покрыт пятнами экскрементов. В углу лежал труп камердинера с пробитым стрелой глазом. Вторым, остекленевшим, глазом мертвец уставился на гостя.
Украшения из золота и камня исчезли. Так же, как и огромный серебряный алтарь с фигурой Спасителя. Стол герцога был выпотрошен и теперь походил на буйвола, с которого в нескольких местах сняли кожу.
Огромный портрет отца Сайра Левиура, висевший на стене, послужил оборотням мишенью в стрельбе из арбалетов. Точность попадания была завидной и там, где раньше было лицо, болталась рваная паутина холста.
Книги, сметенные с полок, лежали, как груда убитых птиц, распластавших свои пергаментные крылья. Старый комод был открыт. В нем хранился огромный запас свечей. Никто из оборотней, конечно, не задумался над тем, почему этот запас так велик. Хорошо еще, что завоеватели не сожгли здесь все…
Главный камень выступал над плитами пола и выглядел довольно невзрачно. Покрывавшая его густая сеть линий была припорошена пылью. Пользуясь этой своеобразной картой, знающий человек мог разрушить дворец или, наоборот, сохранить его, но знание о Проекциях Невидимых Сил сохранили немногие. Во всяком случае, во дворце Левиура таких людей не нашлось.
Дилгус кое-как установил на столе искалеченный подсвечник, нашел уцелевший лист бумаги, гусиное перо и, за отсутствием чернил, начертал несколько строк собственной кровью. Он сочинил письмо герцогу Левиуру и очень надеялся, что на этот раз интуиция его не подвела…
Закончив письмо, он скатал его в трубку, перетянул ниткой, выдернутой из одежды мертвого камердинера, и подошел к портрету старого герцога. Настало время воспользоваться тайной, о которой до начала войны знали всего несколько человек, а теперь, возможно, таких людей осталось только двое. Сам Дилгус стал посвященным чисто случайно и чуть было не поплатился за это жизнью.
Он засунул руку за раму портрета и нащупал грубую каменную кладку. Нажав на один из камней, он сдвинул его с места, и тот медленно погрузился в стену. Когда камень был утоплен настолько, что в отверстие входила ладонь, шут ощутил пальцами холод металла и довольно сильный ток воздуха, всасываемого в трубу. Туда он и бросил свое послание, тотчас же исчезнувшее с тихим шелестом.
После этого Дилгус вернулся к столу, кое-как расположился в кресле, стараясь беречь свой горб, загасил свечу, зевнул и погрузился в ожидание, продолжительность которого никто не мог предсказать. Ему казалось, что он остался один если не во всем здании, то уж, по крайней мере, в кабинете.
Он ошибался. Бледный длинноволосый человек находился совсем рядом. Его дыхание было неслышным, а глаза оставались матовыми, как пепел.
Неудивительно, что Дилгус задремал. За минувшие трое суток он так устал, что порой задумывался, стоят ли его труды такого истязания старческой плоти. Он не имел понятия и о том, сколько времени провел в приятной дремоте без сновидений. Его разбудил шорох, с которым камень скользил по камню.
Шут вскочил с кресла и попытался зажечь свечу. Его руки дрожали, он долго не мог сосредоточиться, а камни со зловещим звуком двигались в темноте.
Когда Дилгус, наконец, заставил тлеть между ладонями голубой огонь и поджег фитиль, вход в подземелье уже был открыт. До этого горбун видел его только раз в жизни. Деревянные панели в углу за мертвецом разошлись в стороны, и Дилгус нырнул в открывшийся темный проем.
Он еле удержался на круто уходящей вниз лестнице со слишком узкими ступенями, по которым ему пришлось спускаться боком. Дуновение воздуха, вызванное посторонним движением, поколебало пламя свечи. Шут задержался только на секунду. Потом он почувствовал, как ему в спину уперлось что-то острое.
Он медленно повернул голову и увидел темный узкий силуэт. Поднял свечу. Во мраке заблестели гладкие черные волосы. Тускло мерцали безумные глаза. Над плечами торчала рукоять меча.
Болотный Кот был босиком и подкрался совершенно незаметно. Его рука скользнула вперед и выхватила кинжал, висевший на поясе у горбуна.
– Иди вперед! – приказал глухой голос, и Дилгус почуял ни с чем не сравнимый застарелый запах – запах крови.
Глава двадцать девятая
Хранитель подземелья
Шут вздрогнул, когда снова услышал тихий, но страшный звук. Каменный монолит закрывал вход в подземелье и, может быть, навсегда. Дилгус понимал, что погребен заживо. Понимал он и то, что не выберется отсюда без посторонней помощи, потому что слишком хорошо знал своего хозяина.
Подвал был ровесником дворца, а может, еще древнее. Кому из предков Левиура пришло в голову воздвигнуть здание на этом самом месте, осталось неизвестным. В период междоусобных войн семнадцатого столетия один из герцогов приспособил подземелье под тайное убежище, тем более что для этого имелись все необходимые условия.
Вентиляционные шахты пронизывали толстые стены дворца снизу доверху и были так хорошо замаскированы, что о них никто не подозревал. С помощью системы труб можно было получать сообщения извне, причем воздушная почта никогда не подводила. Подземный ручей был источником чистой пресной воды. В многочисленных помещениях нашлось место для оружия, книг, музыкальных инструментов, запасов еды, вина и всего того, что может понадобиться человеку, пожелавшему надолго спрятаться от всего мира и провести время с удобствами. Насколько было известно Дилгусу, из подвала имелся только один выход, да и тот был практически неприступен.
