– Выберусь отсюда, – шипя грозила я угрозами. – Сдам вашу секту в органы, а тебя засажу… знаешь, что с насильниками на зоне делают?
– Ой, как страшно, – мои излияния его абсолютно не пугали. – А ты знаешь, как наказывают буйных истеричек?
Хотела бы я не знать, вот только положение “попой кверху”, связанной по рукам и ногам, обязывало догадываться самой. Жутко было уже от того, что понимала, какую бы гадость не задумал Весна – это будет ужасно и унизительно.
Противно мне и приятно ему.
Закусив губу, я приготовилась к чему угодно: боли, истязанию, побоям… но вместо этого, чужие руки все так же нежно поглаживали мои ягодицы, лишь изредка мимолетно спускаясь ниже, как бы невзначай задевая чувствительное местечко легким касанием пальцев.
Я молча терпела эти непрошенные ласки, и благодарила за каждое мгновение промедления. В глубине души жила надежда: а вдруг придет подмога? Вдруг подруги Катюха и Марина уже хватились меня и теперь ищут по городу с полицией…
Занимая себя этими далекими мыслям, я неконтролируемо охнула, когда пальцы мужчины перекочевали с ягодиц к тугому колечку меж них и нагло обвели по кругу. Я испуганно сжалась и еще сильнее закусила губы.
Неужели он хочет меня туда?! От этой мысли прошиб озноб. Это было еще хуже, чем лишиться девственности классическим способом. Унижение в квадрате.
Но, к моему облегчению, пальцы двинулись дальше, теперь уже оглаживая девственные губы и чувствительный бугорок между них.
Я шумно задышала, вновь пытаясь отстраниться, вильнуть попой, но очередной шлепок меня осадил.
Пляска пальцев продолжилась, я же мучительно сражалась с ощущениями, которые приходилось абсолютно не к месту.
Мягкие движения Кристиана будили в организме глупое либидо. Телу нравились уверенные касания: то как большой палец Весеннего психа обводил вокруг бугорка, а указательный щекотал особо чувствительную точку. С особым стыдом, поняла, что я внизу влажная, и мой пленитель растирает эту влагу по нежной коже, втирает ее в меня, словно масло для массажа.
Внезапно все закончилось. Кристиан резко убрал от меня руки, и я даже обрадовалась, что все завершилось, ведь он отстранился от меня всем телом.
– Жаль поза неудобная, но ради такого наказания я потерплю, – отрезвил он меня своими словами и вновь поверг в ужас.
Позади послышалась возня, но оборачиваться и смотреть я не решилась. И так знала, сейчас он снимает брюки, а потом поимеет как захочет… возможно даже будет почти нежен, но мне от этого легче не станет.
Наконец, возня закончилась, и я вновь почувствовала руки на своих бедрах, а в следующих миг вскрикнула.
Что-то влажное коснулось меня там внизу, провело тонкой полоской неги от чувствительного бугорка к нежной пещерке, поиграло со складочками и проникло внутрь. Нежно, аккуратно, неглубоко. На несколько сантиметров.
Я вновь вскрикнула от осознания, чем именно это творит Кристиан.
Языком.
Виртуозно ласкает, посасывает, входит внутрь, слизывает капельки влаги… потом вдыхает мой запах и обхватывает губами разбухшую от возбуждения жемчужину…
С моих губ невольно сорвался стон… он отрезвил меня, заставил взять себя в руки, заткнуться, но не прошло и минуты, как я застонала еще раз. И еще раз…
Внутри меня, что-то закипало, помимо воли, подчиняясь первобытным инстинктам. Просило Кристиана усилить напор на неведомую точку, обхватить вершинку сильнее, быть может прикусить зубами или пощекотать кончиком языка.
Тело хотело взорваться осколками от того, что с ним творили, и с каждой минутой приближались к наивысшей точке наслаждения. Приближалось и тут же замирало не достигая ее, балансируя на этой тонкой грани.
– Еще! – не выдержав, попросила я. – Еще! – выкрикнула, умоляя о разрядке.
Стоило этим слова сорваться с моих губ, как все прекратилось. ВООБЩЕ ВСЕ!
Кристиан резко отстранился.
Больше не было пляшущего языка на моем теле, и чувства волшебства, разливающегося по лону. Только пустота разочарования и обиды.
Мужчина встал с кровати с абсолютным равнодушием, словно ничего не происходило только что.
Я повернула голову и с широко распахнутыми глазами наблюдала за ним, внутри тела все просило продолжения и дальнейших ласк, но во взгляде Весеннего психа не читалось желания.
Он спокойно поправил свой пижонский костюм, который даже не снял во время процесса, склонился над моим лицом и мстительно прошептал:
– Ты подарила мне боль, а я наказал тебя не свершившимся наслаждением, – после чего выпрямился и двинулся прочь из комнаты.
До меня запоздало дошло все коварство его плана: бросить меня изнывающей, не получившей оргазма одну. И не просто бросить, а в этой ужасной расхлестанной и унизительной позе.
– Развяжи меня! – крикнула ему вслед, пока он еще не пересек порога.
Ответом мне послужило сухое:
– Нет. Ты наказана, Злата!
Дверь с грохотом захлопнулась, отрезая меня от сектанта-извращенца.
* * *
Я тяжко вздохнула, пошевелилась, пытаясь ослабить веревки, но успеха в этом не достигла.
В душе бесновались обида, боль и стыд. Хотелось грызть подушку, в которую я так и осталась уткнутой носом, рычать, рвать ткань постельного белья на части, орать от бессилия и унижения, которому меня подверг мой похититель. Останавливало только одно, на крики мог кто-нибудь прийти, и застать меня в этой жуткой позе ракообразного.
И не важно, что еще пять минут назад я стонала от возбуждения, сейчас я была ЗЛА и готова УБИВАТЬ!
Во что бы-то ни стало я решила, что отомщу за такое “наказание” и весеннему психу, и всем обитателям замка, только вначале нужно освободится от пут.
Минут десять я ерзала по кровати. Из-за давящих шнуров растерла кожу едва ли не в кровь, но добилась только возможности завалиться на бок все в той же скованной позе.
Взвыла от безысходности!
Итак, как девочка ответственная и не понаслышке знакомая с планированием, я решила успокоиться и поразмыслить. Есть ли в этой ситуации иные способы освобождения, кроме грубых и силовых?
Пролежав на кровати десять минут, я начала откровенно истерить, вначале полились слезы, а потом начался смех. Только ни разу не от веселья, а от того, что не понимала, как поступать дальше.
От шока происходящего в голове даже попытался проснутся оптимизм и хоть немного меня утешить, но истерия захлестнула меня полностью, я, уже не стесняясь, то ли ржала, то ли плакала в голос, отчего не заметила, когда в дверь постучали.
А потом, не дождавшись ответа, распахнули створки и поприветствовали с громогласным возгласом:
– День добрый, уважаемая ле?..
