– Танчик, замри. Не шевелись.
– Зачем?
– У тебя на голове оса.
– Что? – Я невольно дергаюсь, рука тянется проверить волосы.
– Не шевелись, я сказал! – рыкает Василий. – Так ты ее только разозлишь.
Я замираю и чувствую, что в моих волосах и правда что-то копошится. Мне становится не по себе. Меня еще ни разу никто не жалил, но я с детства боюсь всяких ос и пчел.
Василий оглядывается:
– Сейчас я эту гадину чем-нибудь прогоню, подожди.
– Давайте быстрей, пожалуйста, – от страха я даже зажмуриваюсь.
Почти минуту ничего не происходит. Музыка ненадолго смолкает, в ветвях деревьев шумит ветер.
– Улетела? – с надеждой спрашиваю я.
– Нет, сидит, – скорбно сообщает Василий. – Я просто никак не могу придумать, чем ее отогнать.
– Потрясающе! – ядовито цежу я. – Ну давайте еще пару часов подумайте, не торопитесь.
– И чего ты такая злая? Неудивительно, что осы к тебе слетаются. Я слышал, что они кусают только злых.
– В сумке есть полотенце, – вспоминаю я.
– О, отлично! – Василий несколько секунд шуршит вещами, а потом со всей дури шлепает меня по голове. – Готово!
Я открываю глаза и оглядываюсь.
– Где она?
– Улетела.
Вид у него какой-то подозрительный. А может, и не было никакой осы, может, это такой дурацкий розыгрыш?
Василий тычет пальцем в свою щеку и ухмыляется:
– Благодарность принимаю поцелуями.
Я испепеляю его взглядом и собираюсь вернуться к распаковке продуктов, но Маша вдруг пищит:
– На мне тоже оса.
– Где? – Василий снова хватает полотенце, скручивает его в жгут.
– На плече, – едва шевеля губами, поясняет Маша, лицо у нее совершенно бескровное. Наверное, она, как и я, боится ос.
В этот раз Василий действует энергичней: проходит всего секунда – и он ловко сшибает осу с Маши.
– Лучше раздавлю, – говорит он и яростно топчет песок. – Вдруг нас одна и та же преследует.
Паша начинает нервничать:
– А на мне нет ос? А то я в одной передаче видел…
– Вытри руки! – перебиваю я и вручаю ему влажную салфетку.
Потом мы наконец садимся перекусить. Василий тоже пристраивается на покрывало, с удовольствием принимает от меня стакан чая и блин. Несколько минут проходит довольно спокойно. Я даже начинаю рассказывать Василию о Наташе, нахваливаю ее изо всех сил.
Василий, допив чай, отставляет стакан в сторону и растягивается на покрывале, закидывает руки за голову. Солнце светит ему в лицо, потому он закрывает глаза.
– Хотите вздремнуть? – спрашиваю я.
– Нет, я тебя внимательно слушаю. Расскажи мне еще что-нибудь про завтрашнюю девушку.
– Она работает медсестрой в детском саду, – бормочу я, подкладывая детям еще блинов. – И очень хочет быстрее стать матерью.
– Идеально! – говорит Василий.
Я снова поворачиваюсь к нему и вздрагиваю. По его лицу ползает сразу три здоровенных осы. Странно, что он не чувствует.
На мгновение я цепенею от страха, но потом беру себя в руки. Как бы меня не пугали осы, я не могу бросить Василия в беде.
Я нахожу полотенце, а потом показываю на Василия детям, командую:
– Ребят, отойдите пока в сторону.
Пашу и Машу как ветром сдувает. Василий чувствует, что что-то не то, открывает глаза и смотрит на меня.
– Почему ты замолчала?
– Василий, вы только не пугайтесь, но…
– Что? – Он резко садится и вдруг начинает хватать себя за лицо. – Что это? Кто это?
– Не двигайтесь! – рявкаю я и пытаюсь прицелиться по осам полотенцем. Но эти маленькие желтые злыдни расползаются в разные стороны.
– А-а-а! – орет Василий и хлещете себя ладонями по щекам. – А-а-а!
Он подскакивает на ноги и крутится как волчок. Правда, недолго. Секунд через пятнадцать снова валится на покрывало, как подкошенный, прижимает к лицу ладони.
Василий довольно долго не шевелится, и я начинаю волноваться.
– Эй! – Я осторожно трогаю его за плечо. – У вас все хорошо?
Он кивает, потом медленно убирает руки от лица – и я ахаю, потому что у Василия уже заплыл глаз и припухла губа.
– Василий, у вас что, аллергия на ос?
Он не отвечает, с опаской трогает опухшие места.
К покрывалу возвращаются Паша и Маша, внимательно глядят на нас. При виде изменившегося лица Василия Машка даже присвистывает.
– А я видел в одной передаче, что люди могут умереть от укуса ос, – деловито сообщает Паша, а потом смотрит на свои наручные часы – маленькие такие, в виде машинки. – Я на всякий случай засеку время: вдруг вы умрете? Мне бы хотелось знать, как быстро действует яд ос.
– Паша, успокойся, никто не умрет, – говорю я. – Сейчас мы быстро вернемся домой, Василий примет лекарство от аллергии и быстро придет в норму
– Шо-то софнефаюсь, – бурчит Василий.
– Что у вас с речью? – Я опять гляжу на него. Губа у него опухла еще больше, а правый глаз превратился в щелочку. Мне становится страшно.
– Нам надо, как можно быстрей, попасть домой! – говорю я. – Поднимайтесь, я соберу покрывало.
– Ой, голофа круфыться, – стонет Василий.
Да что ж такое!
Я верчу головой по сторонам, пытаюсь ловить взгляды других отдыхающих:
– Мужчина, у вас есть с собой лекарство от аллергии? А у вас, женщина?
– У меня есть! – внезапно говорит Маша. – Оно у меня всегда с собой после того, как я чуть не умерла из-за рыбы.
Маша расстегивает маленькую розовую сумочку и вытаскивает оттуда какой-то пузырек. Меня захлестывает признательностью.
– Спасибо, Маш! Сейчас я накапаю лекарство в стакан. – Я шарю взглядом по покрывалу.
Василий выхватывает у Маши пузырек, откручивает крышечку и до того, как я успеваю ознакомиться с этикеткой, опрокидывает в рот неведомую микстуру прямо из горлышка.
Я невольно хватаюсь за сердце. Надеюсь, Маша не перепутала свое лекарство с какой-нибудь жидкостью для снятия лака?
Глава 21
Несколько минут мы стоим, обступив Василия, в полном молчании. А потом он пытается нам улыбнуться, но получается не очень.
– Пойдемте домой, а? – просит Паша, нервно озираясь.
– Пойдемте, – соглашаюсь я.
Василий неуверенно поднимается с покрывала. Вид у него не особо бодрый, взгляд странный. Интересно, подействует ли лекарство?
