— Борисыч, — послышался мужской грубый голос папиного коллеги, — ты где застрял? Давай к нам быстрее! Тут из прокуратуры приехали… О, — заметил меня папин усатый и жутко носатый, но очень добродушный коллега и старинный друг, а также дальний родственник, — дядя Гоша:
— Выросла, Машка, — заметил он меня. — А я тебя на Мосту Влюбленных Дураков видел, когда курил около входа…
— Вот как? — тут же спросил папа, опять окинув Дэна оценивающим взглядом.
— Вот так. Паренек твой?
— Да, — тут же подтвердил папа, ответив вместо меня. — Машин друг. И парень. Сам так мне сказал. Друг и парень, дескать.
Вот блин, привязались! Один видел, второй заметил! Сейчас ко мне что, каждый работник милиции подойдет и скажет что-нибудь по поводу моей скромной, но крайней расстроенной случившимся, персоны?
— Не конфузься, — отозвался папин друг, понимая мое состояние. — У всех пацаны есть, чем ты хуже? Я свою дочку выдал, теперь буду ждать, когда ты замужней дамой станешь!
— Не стану, — буркнула я, смущаясь. Смерч тоже чувствовал себя немного не в своей тарелке.
— Взрослеешь, а мы стареем, — вздохнул дядя Гоша. — Ну, свадебка будет, не забудь того, кто дарил тебе в детстве конфеты и кукол, пригласи уж.
— Посаженым отцом будешь, — громко рассмеялся папа.
— Чего ты несешь? — ткнула я его локтем.
— Борисыч, я тебя жду, короче, с мужиками из прокуратуры. Не место тут твоей Машке с ее пареньком.
— Иду, Гоша, иду, — громко отозвался папа, а нам сказал. — Мне пора, ребята — служба зовет. Преступникам без меня… эээ… нехорошо и несовестно. Что же. Был рад знакомству, — кивнул он Дэну. Береги мою дочку, она…
Я думала, что он скажет что-нибудь в традициях романтического комедийного кино про глупого зятя и жуткого папушу-тестя, когда последний зверски шпыняет бедного парня, и приготовилась уже заржать, но мой отец произнес:
— …она растяпой выросла, вечно влипает в глупости. Проводи ее, что ли, дома. И в гости приходи. Моя жена просто мечтает с тобой познакомиться. Ты ей понравишься, Денис Александрович.
— Хорошо, — Денис с искусственной улыбкой согласно кивнул папе в ответ. — Я Марию обязательно провожу — это не обсуждается.
— Ну и молодец. И не действуй парню на нервы, — на прощание сказал папа, — не бери пример с матери.
— Ну, спасибо, удружил словцо, — сказала я. А папа сунул мне денежную купюру со словами, чтобы я купила себе чего-нибудь вкусненького.
Папа удалился в гущу тел в милицейской форме.
— Ну что, моя девушка, пошли тебя провожать? — Дэн сказал это ровным голосом, но я прямо-таки чувствовала в них иронию.
— Какая я тебе девушка?
— Какая? Обыкновенная. По крайней мере, так думает твой папа, — расхохотался Дэн. — Он теперь так считает. А я теперь боюсь спорить с подполковником экономической безопасности МВД
Нет, ты видел? Я здесь отца встретила! Я…
— Видел, и даже с ним разговаривал, если ты забыла, Чип, — вежливо напомнил мне, как будто бы я была склеротичкой, брюнет. — Я так и не понял — чем тебе не нравится слово партнеры?
— Всем. Друг — это еще куда ни шло, но говорить моему родному отцу, что мы партнеры — это уже слишком. В его голову, загруженную всяким криминалом, мигом придет одна милая ассоциация на букву "с". — Я фыркнула. — Глядишь, добился бы того, что мама заставила меня сходить…ну, это не важно.
— Может быть, он подумал бы, что мы деловые партнеры? — ямочки на его щеках, появившиеся из-за улыбки прямо-таки манили мои беспокойный пальцы — хотелось ткнуть Дэну в щеку ногтем или ущипнуть за нее…
— Деловые? Из меня деловой партнер, как из тебя пчелка Майя.
Смерч задумался, склонив голову на бок. Ой, ну прямо как песик. И шерстка, то есть волосы точь-в-точь того шоколадного оттенка, как у собаки моей сестры двоюродной… Теперь мне захотелось потрепать его за нос с искристыми синими-синими глазками, впитавшими в себя всю доброту неба.
— Может быть, — сказал он вдруг беззаботным тоном, — но если что — прошу прощения. Ты простишь меня, правда, Мария? — и он скорчил умиленную рожицу, вновь на мгновении превратившись в милого щенка.
— Отвали уже. Можешь меня не провожать, я сама доеду.
— Нет уже, — не согласился парень. — Я с тобой. Девушек, особенно тех, которые вроде как мои девушки, — выделил он местоимение, — я провожаю всегда. Слушай, на каком автобусе до тебя можно добраться?
— На 85, - отозвалась я.
— Отлично! Я давно не ездил в общественном транспорте, — явно обрадовался парень.
— Буржуй, — хмыкнула я.
Ну, по крайне мере, ехать нам было не скучно, а потом наш университетский гений проводил меня до подъезда, и только захлопнутая перед его носом тяжелая металлическая дверь не дала ему подняться вместе со мной до квартиры — парень утверждал, что обязан — особенно после встречи с моим папой-милиционером, удостовериться, что я вошла в собственную квартиру.
— До завтра, болван, — крикнула я ему из-за двери добрейшую фразу. — Спасибо! Придумай новый план!
— Пока, друг-Бурундук, — отвечал Денис. А когда я подошла к квартире, прислал сообщение:
"Я обязательно что-нибудь придумаю, Чип:)"
"Не забудь, а то мы оглянуться не успеем, как эти двое детей заведут", — написала я в ответ и, наконец, вставила в замочную скважину ключ.
Этим теплым воскресным вечером, когда лето полновластно и окончательно заявило свои права, прогнав весну раньше положенного почти что на полмесяца, в моем доме и в моем университете родилась легенда о том, что некая Маша Бурундукова без памяти влюбилась в Дэна Смерчинского, а тот, в свою очередь, обожает ее, как собственную ногу, нет, даже, как отражение.
Естественно, когда я пришла домой, мама была уже в курсе того, что папа встретил меня с каким-то "статным пареньком" на улице (с его слов, мы обнимались, хотя на моем плече просто лежала наглая рука Дэнва), и Федька был в курсе, и его невеста, пришедшая в гости, и мамина подруга, заглянувшая к нам на чаек вместе с дочкой — студенткой моего универа — тоже.
Но их многочисленные расспросы и шуточки были лишь цветочками с тем, что началось на следующий день в университете.
Орел бы с радостью нагладил Смерчу на лоб, а потом с радостным кличем улетел бы подальше в горы, но, увы, моя гордая птица уже не парила высоко в небе — она соблазнилась подлететь близко к сильному ветру и оказалась в плену мощного стихийного явления. Явление это, впрочем, не приносило орлу никакого вреда — лишь укачивало его своими прозрачными руками, не давая упасть.
А начался следующий день самым обыденным образом — я проспала, не услышав звона будильника. Не иначе как у меня на его безмерно раздражающий писк иммунитет выработался. А может быть, был виноват тот прискорбный факт, что я легла спать в половину четвертого ночи, увлекшись очередным сериальчиком, который я с упоением смотрела по Интернету.
