— Номер 617, - передала ключ и розовую прямоугольную бумажку администратор после оформления документов прямо в руки Смерча и произнесла. — Приятного отдыха, Денис Александрович.
— Просто Денис.
— Тогда, приятного отдыха, Денис, — отозвалась тут же работница гостиницы. — Надеюсь, мы с вами встретимся утром.
— Я тоже на это надеюсь, — и, подмигнув ей, парень взял меня за локоть и повел к лифту.
— Слово "администратор" — производное от слова "ад", — весьма громко заявила я. — То есть, ха-ха-ха, это тот, кто заведует адом! Или его многочисленными филиалами. Вот прикол!
Проходившая мимо еще одна парочка — только уже настоящая, с интересом взглянула на меня, а мужчина, который сидел неподалеку от стойки приема на шикарном диване из белой кожи, с улыбкой посмотрел в мою сторону.
— В лифт, — тут же велел Смерч.
Естественно, там он сразу привалился к стене, умудрился принять нудно-страдальческое выражение лица и принялся жаловаться, как ему плохо, и как у него болит голова, суставы ломит, а в груди что-то скребется.
— Ты же только что цвел и пах! — поразилась я этакой метаморфозе.
— Я не могу при женщинах, тем более таких красивых, вести себя немужественно, — услышала я глупый ответ и завопила:
— Ты что, неиллюзорный идиот? А я кто, по-твоему? Я же тоже девушка! Почему ты при мне тогда стонешь, как бабка?
— Во-первых, — он строго взглянул на меня, — ты сама виновата в моей плачевной ситуации, Бурундук, а, во-вторых, мы партнеры, зачем нам что-то друг от друга скрывать? Ты тоже можешь при мне стонать, и не только от боли. Ну, и есть еще и в-третьих.
— И что же у нас в-третьих? — стала я рассматривать наши отражения в зеркале, которым была украшена одна из стенок лифта. Смерч выше, я ниже. Он темноволос, я светловолоса. Дэн говорит с закрытыми глазами, а я с интересом осматриваю лифт и отражения в чистом, как будто только что отполированном зеркале. А да, надо добавить еще что-то вроде: я умная, а он дурак.
— В-третьих? — лифт остановился, и парень распахнул глаза. — Хочешь знать, Чип?
— Да.
— С тобой я не чувствую потребность казаться лучше, чем я есть, — с этими словами он первым вышел из лифта, оставив меня в легком недоумении. Умеет ошарашить, вонючка этакая.
— Ну, ты и балбес, — вынесла я ему привычный вердикт. — Хотя… с тобой у меня та же ситуация. При тебе хоть на ушах ходи, меня это не волнует.
— Может, мы родственные души? — уже возясь с замком, спросил Смерч. Дверь он открыл быстро.
— Моя родственная душа — это Никита, — не согласилась я, отпихивая парня, чтобы первой войти в номер люкс. Первая вошла, первая повздыхала, глядя на эту двухкомнатную красоту, обставленную с неведомым мне раньше шиком, и первая обнаружила единственную на все это пространство, включавшее себя спальню и гостиную, разделенную на кабинет, небольшую кухню с барной стойкой и зону отдыха.
— Я бы так не сказал. Вы непохожи, так же, как я и…
— И Ольга Князева, — колко сказала я, перебив брюнета, одновременно оглядываясь: повсюду светло-коричневые, красноватые тона, паркет, мягкие ковры, картины в тяжелых рамах, квадратные окна на полстены, за которыми скрывается ночной город, дремлющий под сенью ночи, но никогда не спящий.
— Тут одна кровать, Смерчинский, — сделал я вывод, обойдя номер и усаживаясь на небольшой красный диван, сложив ноги на прозрачный круглый столик. Дэн неодобрительно покачал головой, но промолчал. Он дополз умирающим лебедем до кровати и завалился на нее лицом вниз.
— Тебя это не волнует? — спросила я, подходя к нему и оглядывая взглядом широкую кровать с декоративным пологом
— Нет, — раздался его приглушенный одеялом голос.
— Странно, меня тоже. Вот если бы здесь был Ник, то тогда волновало бы. А ты так, бревно.
— Спасибо. Выключи свет, я ужасно хочу спать, — голосом все тог же знакомого мученика попросил он, не обидевшись.
— А тут бар есть, может, выпьешь? — ангельским голосом спросила я.
— Мария, отстань…
— Я думала, может, ты водички желаешь?
— Нет, благодарю, — его голос стал едва слышным, кажется, парень действительно засыпал. Я выполнила его пожелание и ушла в гостиную, прикрыв дверь, чтобы не мешать Смерчу. Мне спать не хотелось совершенно. Но только я сделала пару шагов по направлению к широкому окну, как мобильник Дэна громко заиграл, а следом послышалось его выразительное: "Господи, что я тебе сделал сегодня?". Какой хороший, матерными словами не выражается! Правда, он потом объяснил, что все-таки выражается, но не в присутствии меня и мне подобных — Смерч так и сказал.
— Да, — вялым тоном спросил он. — Дмитрий? Нет, я не Дмитрий, я Денис, вы ошиблись… Ничего страшного.
Я мигом оказалась около парня, приземлившись на кровать, за секунду преодолев пару метров и дверь.
— Кто это был? — хищно спросила я.
— Женщина какая-то, — отозвался с зевком Дэн. — Как можно ошибиться номером ночью?
В это время сотовый вновь требовательно зазвонил.
— Кому не спится? — процедил сквозь зубы мой партнер, вновь протянув пальцы к средству сотовой связи.
— Это моя мама, идиотина, — первой схватила я мобильный телефон и голосом очень послушной девочки произнесла:
— Да? Мама, это ты?
— Это я, — услышала я ее голос, очень сердитый. — Ты где, дорогая, ходишь-бродишь?
— Я в Музее, — отозвалась я излишне бодро.
— И что же ты мне не звонишь? Обещала ведь, — выразила недовольство родительница. — Что за поведение?
— Я забыла, прости, — покаялась я.
— Господи, Маша! Ты свою голову не забыла? Я волнуюсь, не сплю, между прочим, а мне завтра на работу. Когда дома будешь?
— Это… завтра утром, — произнесла я.
— Почему? Вас же обещал развести папа Дмитрия ночью.
— Здесь столько всего интересного, что мы не хотим уходить! — еще более бодро ответила я маме.
— К примеру? — спросила она насторожено. Выставки она не слишком любила, предпочитая изобразительному искусству драматическое.
— Нууу, — мне на глаза попался натюрморт с яблоками и сиренью, и в голове сразу же созрел ответ. — Вот сейчас мы находимся около… площадки постмодернистов-современников. Тут этот, наш известный художник Радов новые картины демонстрирует. Так интересно, такой полет фантазии! Такая экспрессия! Мы стоим напротив картины" Сероко".
Услышав такое странно название, Дэнни глянул на меня с огромным интересом. Такой картины он не знал
— Какое око? — не поняла мама на том конце провода. — Серое? Серое око?
— Се-ро-ко, — по слогам произнесла я, придумав концепцию якобы новой картины этого чудного дядьки. — Это утонченная картинаы сирени и яблоко, сокращено "сероко". Три первые буквы слова "серень" и три последние "яблока". Тут это, японские мотивы, и такая игра звков и слов получается интересная — соединяешь наши сирень и яблоко, а получается японское слово. Чувствуешь по звучанию?
