— О жизни.
— Философское?
— Нет, обычное. Я не философ, — отозвался парень.
— Я знаю. Ты просто дурак. Втравил меня в очередную историю, балбес великовозрастный.
Он только улыбнулся, устало, но искренне.
— Или ты меня. Слушай, — он на мгновение замялся, опустил взгляд и сказал. — Ты, действительно, хороший человечек.
— Еще гномиком назови, и получишь в глаз.
— Я серьезно. Девчонки редко не вешаются на меня.
— Бедняжка, — покачала я головой. — Ты избалован моими сестрами — женщинами.
— Это не я себя баловал, а они меня, — резонно отвечал парень. — Скажи, Чип, то есть Бурундук, то есть Маша, я тебя привлекаю, как мужчина.
Я расхохоталась на всю улицу, наверное.
— Смерчинский, ты дебил? Что за вопросы? Или ты в меня успел влюбиться по самое не балуйся?
— Если бы влюбился — сказал бы, — пожал он плечами. — Мне просто интересно. Вот и все.
— Я тебе говорила, то люблю Никиту, и терплю тебя и твои выдумки только ради него. Ну, не то, чтобы тебя терплю — ты прикольный, искренне ответила я. — С тобой легко и весело, только смотри, не зазнайся после этих слов?
— Идет. Знаешь. Почему я задал тебе этот вопрос?
— Ну и почему?
— Сам не знаю, — дал Смерч потрясающий ответ. — Сегодня странный день. Последние дни вообще странные. Я не знаю, что будет — а со мной это бывает очень редко.
— А давай к гадалке сходим, она нам погадает, что будет? — предложила я, вспомнив недавнюю тетку-предсказательницу с набережной. — Она ведь тебе сказала тогда что-то правдивое, да?
Он только кивнул и погрустнел. А я проявила себя с самой тактичной стороны, "загасив" свое любопытство и только сказав:
— Не буду спрашивать, что. Иначе ты на моих глазах превратишься в Мистера Плаксу и затопишь "люкс" слезами. Ой, смотри, дождь начинается, что ли?
Я высунула руку из окна, и, действительно, на ладонь попало несколько маленьких капелек влаги.
— Странно, туч почти нет, ветра тоже, с верхнего этажа, — высунулась я вновь в окошко, — никто не обливается, а идет дождь.
— Я не люблю дождь, — с омерзением в голосе проговорил парень, чуть отходя в глубь комнаты.
— Почему? Мне он нравится. Особенно когда гроза, молнии, гром, а ты сидишь дома, в тепле и сухости, попиваешь горячий чаек с шоколадкой, и наслаждаешься этим всем, — мечтательно отозвалась я.
— Дождь. Проклятый дождь. Он портит настроение. Дождь… А сегодня мне не хватает тепла, — вымолвил неожиданно Дэн, касаясь пальцами уже холодного влажного стекла, — никто не верит, что его не хватает.
— Еще бы. Любая девушка тебе может его подарить. И не только его. Кучу всяких ощущений, — я с любопытством посмотрела на Смерча — как отреагирует? И что это с ним? Головка бо-бо после коктейлей?
— Это тепло только на одну ночь, — равнодушно обронил он. — Оно потом исчезает, или вовсе превращается в стужу. А мне нужно вечное тепло.
— Можешь поселиться около Вечного Огня. Я буду изредка приходить тебе в гости.
Дэн ничего не ответил, скрестил только руки на груди.
Я не знаю, сколько мы так стояли, безмолвствовали, а потом, под покровительством молний, бесшумных, но ярких, это и произошло. Что — "это"? Да ничего особенного, говорю же. Чуть-чуть приятное.
— Тебе холодно, мерзляк, — заметила я, взглянув на партнера. — Иди уже, спи, страдалец. Дааа, ты настоящий тусовщик.
— Да, точно. Можешь меня обнять? — как снег на голову свалился на меня вопрос Дэна. Его тон был серьезным, и глаза тоже, поэтому я не стала шутить и подкалывать его. Такое чувство, что он реально чем-то расстроен, чем-то, о чем я даже не догадываюсь. Хотя, возможно, это из-за Ольги.
— Могу, — ответила я осторожно, — если ты подойдешь ко мне.
Он кивнул, напомнив мне вдруг маленького мальчика, шагнул вперед, глубоко вздохнул, глядя то на меня, то на действо за окном, все набирающее силу, и осторожно обнял за плечи, забирая у меня мое собственное тепло, которого, впрочем, не было жалко. Начала его прикосновения были осторожными, а затем стали более уверенными, крепкими.
— Спасибо, — прошептал он, — так, правда, теплее.
— Кому как, — проворчала я, щекой касаясь его груди. — Слушай, Смерчинский… Денис, я не знаю, что тебя сейчас тревожит. Но то, что тебя тревожит мне совершенно не нравится. Тебе обязательно надо забыть. Забыть то, что тебя беспокоит. Если это Ольга, то представь меня на ее месте, а я представлю Ника, и мы на минутку будет счастливы. А если, — продолжала я, осознавая, что говорю какие-то нелепо-серьезные вещи, не свойственные мне — или прежней мне? — Если тебя тревожит что-то другое, о чем ты не хочешь говорить, то можешь представить, что обнимаешь… ммм… свою клубничную фею.
После этих слов я, наконец, догадалась обнять и его: за пояс. Так мне приходилось держаться за него в тот момент, когда мы мчались на его байке выполнять Миссию N 1.
— Какую фею? — тихо спросил Дэнни, явно заинтригованный, на что я и рассчитывала. Человек слышит нелепость — немного "отрывается" от своей проблемы. Например, не каждый знает о клубнично фее! Еще бы, я сама о ней впервые узнала пару секунд назад, только тогда, когда очередная конфетно-розовая мысль-головастик вынырнула из глубин сознания с табличкой: "Клубничная фея!!!". На картонке, под надписью, была нарисована кривая мелкая волшебница с несоразмерно большими прозрачнымикрылышками, украшенными изображенными впопыхах пятиконечными звездочками, также фея могла похвастаться фиолетовыми хитрыми глазками с длиннющими ресницами и огромной вульгарной лыбой на лице.
— У каждого человека есть фея. — Тоном народной сказительницы продолжала отвлекать я своего друга. — У мальчиков — клубничная, у девочек грушевая.
— Грушевая? Почему грушевая? — заинтересовался Смерч. — Почему не яблочная или апельсиновая? Их больше, чем груши уважают.
— Потому что, — не пожелала дать ответ я — эта "груша" сама собой изо рта вылетела, — не перебивай меня, Смерчинский. Чего ты такой невоспитанный? В общем, у каждого есть грушевая или клубничная фея. Они приходят к человеку только тогда, когда ему плохо, утешают его, когда он плачет, обнимают его, когда ему больно. И тогда из их крыльев — а у них огромные прозрачные крылья цвета радуги — поваляется серебристый свет, Этот свет волшебный, приносящий хорошее настроение и дарящий улыбку. Человек его вдыхает, и ему становится намного лучше.
— Как свет можно вдохнуть? — с любопытством спросил парень, внимая моим словам, как ребенок сказке о Дедушке Морозе.
— Слушай, ты, — нахмурилась я деланно, — хватит меня перебивать! В общем, представь этот свет, что исходит из моих клубничных крыльев, глубоко вдохни и тебе станет лучше. Представь, что ты дышишь серебряным светом.
