— На что они рассчитывают, действуя так нагло, — в
который раз подумал Меджидов, стараясь не выдавать своего волнения. Вошедший
был уже близко, когда Меджидов, резко подняв ногу, вдруг нанес болезненный удар
в пах. Пришелец согнулся от боли, но не закричал. Меджидов вскочил и двумя
руками нанес еще один удар по затылку скривившегося от боли убийцы. Тот упал и
как-то неловко дернулся.
Меджидов напряженно застыл, опасаясь подвоха, но вошедший
лежал, очень сильно подогнув колени. Подойдя к выключателю, Меджидов решил было
включить свет, затем передумал, вспомнив о камерах. Он снова подошел ближе.
Убийца упал на свой собственный носовой платок, уткнувшись в него носом.
Концентрация яда была столь высока, что он умер мгновенно.
Дверь была еще приоткрыта и решение принимать нужно было как
можно быстрее. Очень быстро. Меджидов подошел к двери, посмотрел по сторонам в
коридор, затем осторожно прикрыл ее, вернулся на свое место и, наклонившись,
обыскал труп неизвестного. В карманах он нашел удостоверение на имя майора ФСК
Макарова. Оружия у офицера не было, но была целая связка ключей и небольшая
записная книжка. Ключи Меджидов трогать не стал, а книжку положил в свой
карман. Затем, резко выпрямившись, поднял стул и внезапно бросил его в окно.
Раздалось завывание охранной сигнализации, послышались крики охраны. Он сидел
на кровати и ждал.
* * *
Олег Ковальчук добрался под утро на место встречи без особых
происшествий. Его встречала Лена, сделавшая, как и полагалось, несколько
контрольных кругов. Теперь, сидя на конспиративной квартире и получив всю
имеющуюся информацию, он неторопливо пил чай, пытаясь построить из разрозненных
данных логическое уравнение. Остальные трое членов группы сидели рядом с ним,
поочередно рассказывая о своих предположениях или наблюдениях.
— Значит, Меджидов вышел на вас лично, — неторопливо
рассуждал Ковальчук, — произошло нечто исключительное, смерть Коршунова.
Нужно быстрее установить, что произошло с полковником Билюнасом.
— Мы не смогли узнать, — ответил
Подшивалов, — телефон не отвечает. Но думаю, нужно быть готовыми к самому
худшему.
— Думаю это правильно. Убирают членов нашей группы.
Начался процесс, о котором нас предупреждал Меджидов. Весь вопрос, за что
убирают. Какой информацией мы обладаем или должны, по мнению нападающих на нас,
обладать, чтобы быть так потенциально опасными. Вы проверяли гостиницу
«Украина»? Генерал Меджидов всегда останавливался там.
— Он проживал в гостинице до вчерашнего вечера. Вернее,
номер был оплачен по вчерашнее число, — поправился Подшивалов, — в
самой гостинице мы не появлялись. Это может быть слишком опасно.
— Прежде всего необходимо установить контакт с самим
Меджидовым. Этим мы займемся уже сегодня утром. Давайте еще раз вспомним вашу
беседу, Теймураз. Он позвонил вам лично, что не должен был делать ни при каких
условиях. Уже это было сигналом опасности. Потом он сказал, что в Москве
«пасмурно». Вы правильно расшифровали, что это органы контрразведки. Но почему
он использовал и другие, не обговоренные заранее слова-символы. Неужели он так
спасается от органов ФСК? Или операцию по нашему уничтожению начала сама
контрразведка? Тогда для чего и во имя чего? Но раз он все-таки позвонил,
значит и задержавшая его ФСК пытается найти выход из положения, осторожно
проверяет его связи. Меджидов не вызвал ни меня, ни Лену, не хотел подставлять
нас под удар оставляя до поры неизвестными никому. Игру в данном случае нужно
вести очень осторожно, не пытаясь выглядеть умнее экспертов ФСК. Там много
профессионалов экстра-класса. К сегодняшнему дню они должны были уже
расшифровать запись беседы Меджидова с Сулакаури. Вернее, понять смысл их
разговора. Теперь телефоны, которые вам дал Меджидов. Вы прогоняли их через наш
компьютер?
На квартире был установлен мощный компьютер, которым
пользовались все члены группы «О» Вообще их жилище было полностью подготовлено
для автономного функционирования в течение нескольких лет, располагая
необходимой техникой и оборудованием.
— Я смотрел, — подал голос Теймураз, — эти
телефоны принадлежали бывшему Центру КГБ СССР, расположенному в районе
Чертаново. Может, нам прорваться в этот Центр и вытащить оттуда
Меджидова? — пошутил Сулакаури.
— Будем считать, что ты рассказал нам новый
анекдот, — сухо заметил Подшивалов, старший по званию, — а потом без
Коршунова и Билюнаса активные действия вести вообще невозможно.
— Центр охраняется достаточно хорошо, — словно
раздумывая, сказал Ковальчук, — там всегда одновременно находится более
пятидесяти человек. Силами нашей группы штурмовать Центр невозможно. Кроме
того, я не уверен, что наш «штурм» обойдется без лишнего шума, а стрелять в
своих будет достаточно сложно. Хотя бы потому, что после этого нас просто
объявят врагами и будут преследовать, как бешеных собак.
— Я пошутил, — возразил Сулакаури.
— А я люблю рассматривать в качестве источников наших
гипотез даже шутки, — не улыбнувшись, ответил Ковальчук, — вы правы
только в одном, достать мы его должны. Но, конечно, не пытаясь появляться в
районе Чертаново. Кроме всего прочего вообще во время операции ковбойская
стрельба как в американских вестернах нам противопоказана. Мы пока не имеем информации,
кто против нас и почему. Значит, надо исходить, что любой потенциальный агент,
вступающий с нами в контакт, может оказаться врагом. И, соответственно, в
расчете на это строить свои планы.
Спустя два часа Ковальчук и Сулакаури уже устанавливали
небольшой портативный магнитофон в телефон-автомате довольно далеко от их
конспиративной квартиры. Набрав номер, они попросили Меджидова, предварительно
включив магнитофон. Таким образом, все, что происходило в комнате, они могли
слышать. Дежурный очень удивился, услышав голос в трубке, просивший позвать к
телефону Меджидова. Услышав эту фамилию, дежурный начал кричать: — Где вы
находитесь? Почему не отвечаете? Кто это говорит?
По прогнозу Ковальчука дежурный должен был спокойно тянуть
время, а не кричать на них после первых же слов. Они быстро отключились, благо
микрофон можно было отключать дистанционным пультом. Оба офицера, достав
магнитофон, быстро прошли на соседнюю улицу.
В Центре ФСК не могло быть непрофессионалов, напряженно
размышлял Ковальчук. Действия дежурного офицера были не просто
непрофессиональными, они были на грани эмоционального срыва, что могло привести
к нарушению контакта. Значит, либо это новая игра, либо произошло нечто
ужасное. На таком уровне работы дежурный просто не мог так недопустимо небрежно
работать. Ковальчук принял решение попробовать еще раз.
— Боюсь, что придется повторить наш звонок уже по
другому телефону, — сказал он Теймуразу, — нужно убедиться, что там
нас правильно поняли. Он должен был выигрывать время, чтобы сюда успела подъехать
их группа. А вместо этого он начал кричать.
— Может, новая игра, — тоже предположил
Сулакаури, — или какой-нибудь трюк с целью выбить нас из равновесия.
— Не похоже. Во всяком случае, мы могли просто повесить
трубку и более не звонить. Тут что-то не так.
