— Пока нет, только ваше согласие.
— Согласие на что?
— На установление истины.
— Сильно, — усмехнулся Директор, — хорошо,
будем считать, что я не возражаю, но учтите, если вы провалитесь, я первый
откажусь от вас. Формально вы террористическая группа, обладающая оружием,
деньгами, явками, с участием иностранных граждан. И, кстати, вы находитесь вне
закона и вне рамок моей организации. Вам понятен ваш статус?
— Вполне.
— У вас есть какие-нибудь личные просьбы, пожелания?
— Да, я знаю, что вы задержали Костенко. Если можно,
пусть его отвезут назад. У него умерла мать. Конечно, его нужно охранять, на
всякий случай.
— Распорядитесь, — повернулся Директор к Вадиму
Георгиевичу, — еще что-нибудь?
— Больше ничего. Желательно высадить меня где-нибудь
поближе к метро.
— Почему вы считаете, что справитесь? — не
удержался от вопроса Директор, — мы, целая армия профессионалов, не
справимся, а вы — справитесь.
— У нас есть стимул. Они убили наших товарищей. Такого
желания работать нет ни у кого из ваших людей. Кроме того, мы не знаем, кому из
них можно доверять, — невозмутимо ответил Меджидов.
В этот момент Директор ФСК увидел глаза старого генерала,
сидевшего перед ним. Вадим Георгиевич неслышно вздохнул. Директор отвел глаза,
ему было стыдно.
Глава 6
Встреча была радостной. Сделав несколько проверок, Меджидов
убедился, что за ним нет наблюдения и появился наконец в квартире, где его все
ждали. Рассказы и взаимные наблюдения заняли почти три часа, пока наконец Лена
Суслова не позвала их обедать. После обеда обсуждение продолжалось. Каждый
говорил о своих личных наблюдениях, подчеркивая экстремальный характер
ситуации.
— Понимаете, — рассуждал Меджидов, — вместо
получения информации они убирают членов нашей, группы. Значит, мы им уже не
нужны. То есть, им не интересна наша информация.
— Думаете, они вышли на документы? — спросил
Ковальчук.
— Олег Митрофанович, я беру это как гипотезу.
Если они вышли на наши документы, значит, они попытаются их
получить, или, /что еще хуже, уже получили. Но из-за этого не убивают.
Согласитесь, здесь что-то не сходится; Можно просто тихо забрать документы и
забыть про нас. А они этого не делают. И вот я в который раз думаю, что именно
не устраивает наших противников? И кто они? Ведь мы уже три года практически не
ведем активной деятельности. Считать, что это чья-то месть? Глупо. Но
целенаправленный характер их покушений указывает, что за этим стоят очень
серьезные люди. И они сделают все, чтобы нас уничтожить.
— Вы рассказали о своих выводах Директору ФСК? —
поинтересовался Подшивалов.
— Практически да. Он-то как раз вне игры. Во-первых, он
пока новый человек, во-вторых, если это он, то меня бы просто не довезли до
Центра ФСК, и, наконец, он не мог знать о нашем последнем сообщении в Службу
внешней разведки.
— После этого все и началось, — вставил Сулакаури.
— Мы сумели проверить, что сообщения, переданные ранее
в Министерство безопасности к Баранникову также шли этим каналом, —
добавил Подшивалов, — а значит, основная утечка информации идет именно
оттуда. Согласитесь, не может быть, чтобы в двух параллельных ведомствах
одновременно сидели люди, пытающиеся отстранить нас от всяких контактов.
— Меня беспокоит не это, — снова сказал
Меджидов, — дело в том, что Баранникова и Голушко вполне могли убрать
из-за этих документов, чтобы они не попали к ним в руки. И связные, пытавшиеся
установить с нами контакты, вполне искренне допускали наше сотрудничество. Но
почему они снова не попытались с нами связаться? Почему избрали такой
бесцеремонный способ объяснения своих позиций?
Группа «Октава» пользовалась специальным каналом связи,
предназначенным для разведчиков-нелегалов. При этом, получающий информацию,
офицер разведки не мог знать ни имени агента, ни его положения в данной стране.
Такая система была принята по предложению Кимафилби, считавшего, что нелегалы
засыпаются на своих связных. Отчасти это было правдой, так как большинство
советских разведчиков за рубежом провалились в результате действий других
людей, связных, информаторов в собственном ведомстве, просто двойных агентов.
Группа «Октава» получила еще в начале восьмидесятых несколько каналов связи и
пользовалась ими по мере необходимости передачи информации. Вариант «семь»,
названный Меджидовым, как раз и предусматривал проверку последнего канала связи
с тем, чтобы установить источник утечки информации.
— Вы хотите попросить личную встречу? — спросил
Ковальчук.
— Думаю, да. У нас просто нет другого выхода.
— Это значит, сразу подставить себя под пули убийцы.
— Не думаю, — возразил Меджидов, — это не
пройдет, если мы продублируем сообщение и дадим знать обоим каналам, что
ситуация чрезвычайная. Стрелять в меня в таком случае может только самоубийца.
Он сразу себя раскроет.
— Но ведь они не побоялись, сделать это в ФСК.
— Там была другая ситуация. Никто не знал, что мой
разговор о группе может прослушиваться. Никто даже предположить не мог, что
задействована дублирующая система прослушивания. А значит, их человек при
выполнении задания не рисковал ничем. Ну, или практически ничем, так как был
всего лишь одним из пятидесяти подозреваемых. Согласитесь, шансы на его провал
достаточно невелики — два из ста. А тот в другом случае, при моей встрече — это
будет стопроцентное попадание, и они не решатся так просто меня убрать. Тогда
придется убирать и вышедшего со мной на связь офицера, а это вызовет цепную
реакцию по всем каналам Службы внешней разведки.
— Все каналы связи напрямую связаны с руководством
Службы внешней разведки, — напомнил Подшивалов, — может, за всем этим
стоит Примаков?
— Вполне может быть, — согласился Меджидов, —
кстати, провокация с целью убрать Баранникова очень в его стиле. Тут я могу
согласиться. Но вот полет из окна своего дома для Паулиса Билюнаса Примаков
придумать не мог. Очень грубо. Его люди работают тоньше, деликатнее.
— Как только нам передали о варианте «семь», —
начал Ковальчук, — мы стали просчитывать варианты. Мы сразу поняли, что
необходима личная встреча. Но учитывая, что вы были задержаны, мы стали
разрабатывать вариант встречи с учетом психомодели Игоря Арсеньевича. Выбирали
место встречи, задействованность других членов группы, возможные варианты
отхода, продумывали вопросы безопасности. Менять что-либо уже поздно. Сообщение
было отправлено два часа назад.
— Понятно, — помрачнел Меджидов, — я думал,
что на встречу пойду сам. Но раз вы уже просчитали все варианты, тогда
подключайте и меня.
— Да, — оживился Ковальчук, доставая карту. —
Условное место встречи состоится здесь. Игорь Арсеньевич будет стоять под
аркой, на этом мы настояли. Из проезжающих на улице машин этого места не видно
и стрелять тоже невозможно. Предполагаемый убийца должен выйти из автомобиля и
завернуть за угол. Вот здесь мы и планируем место Сулакаури. Он оденет белый
халат, снова станет усатым грузином и будет продавать всякую мелочь.
