— Так и будешь стрелять? — спросил «Карась»,
холодея от собственной смелости.
— Почему? — Меджидов старался говорить как можно
спокойнее, хотя вид раненого Ковальчука бил по нервам, — с тобой мы будем
говорить долго. Тебя я убью последним.
«Карась» промолчал. Только облизнул пересохшие губы и вновь
посмотрел на автомат.
— Нужно уходить, — предложил Меджидов Сусловой,
наклонившейся над тяжело раненным Ковальчуком.
— Он еще жив, — сказала женщина.
— «Грива», — приказал Меджидов, — брось свой
пистолет.
Оружие полетело на пол. Меджидов подошел к телефону.
— Вадим Георгиевич, это снова я. У нас случилась
трагедия. Наш друг тяжело ранен. Нет, вы его не знаете. Здесь есть убитые,
поэтому пусть сюда быстро приедут ваши люди. И ваши врачи. Сейчас я продиктую
адрес.
Затем он положил трубку.
— У нас просто не было другого выхода, — тихо
сказал он, обращаясь к женщине, — иначе мы его потеряем. Ты одевайся
поскорее, мы уезжаем отсюда.
Женщина вышла из комнаты.
— Значит, стрелял? — обратился к почти
обезумевшему от страха «Гриве». Тот судорожно кивнул головой.
— Надо, чтобы ты почувствовал, как это больно, —
почти участливым тоном сказал едва сдерживаясь от бешенства Меджидов. Первый
выстрел был прямо в колено. Дикий крик «Гривы» казалось потряс все здание.
— Через пять минут здесь будет ФСК. Можешь кричать на
здоровье, — мстительно сказал Меджидов, поднимая пистолет для следующего
выстрела.
«Грива» орал, как резаный. В этот момент раздался еще один
выстрел, и он умолк. Пуля попала прямо в сердце. Меджидов оглянулся. На пороге
стояла Суслова с оружием в руках.
— Не надо, — сказала она, — это действительно
больно.
Меджидов перевел взгляд на «Карася». От кровавой каши,
устроенной в квартире, того просто мутило. Он вдруг судорожно дернулся и,
наклонившись, вырвал. Брюки у него были совсем мокрые.
— Теперь твоя очередь, — просто сказал Меджидов,
оглянувшись на Ковальчука, все еще не приходившего в сознание.
— Не надо, — от былой храбрости «Карася» ничего не
осталось, — только не это, — он рухнул на колени, прямо в собственную
блевотину, — я все расскажу, все.
— Откуда вы про нас узнали?
— Следили, следили, по поручению подполковника
Корженевского. Он из особой инспекции, из МВД. Я ничего не знаю, — его
просто трясло от страха, и он говорил, захлебываясь.
— В Ленинграде вы взорвали машину?
— Да, да, наши люди. И в Вильнюсе тоже были мы.
— Что там случилось?
— Мы взяли жену этого типа, Ви… Пилюнаса…, — от
страха «Карась» уже плакал, — и предложили ему добровольно ехать с нами. А
он вместо этого выбросился в окно.
На лестнице уже раздавались многочисленные шаги.
— Что за документы вы ищете?
— Мы сами не знаем. Нам приказано убить всех
наводящихся в квартире, людей, но прежде изъять документы…
В дверь уже стучали.
— Что вы сделали с женой Билюнаса? — строго
спросил Меджидов.
— Мы… вы… они… — в таком состоянии человек просто
не может говорить неправду, как на исповеди…, — «Карась» заикался от
волнения. — Ее изнасиловали все вместе, но потом отпустили, честное слово,
отпустили… — закричал он.
Меджидов выстрелил. «Карась» в последний момент дернулся и
пуля только скользнула по лбу. Он вскочил на ноги и следующий выстрел свалил
его навсегда. Меджидов достал пустой магазин из пистолета, вытер оружие,
подошел к Ковальчуку.
Суслова уже открыла дверь и вокруг были люди.
Олег Митрофанович вдруг открыл глаза.
— Бог все-таки есть, — прошептал он, увидев
Меджидова и попытался улыбнуться.
К ним подошел взволнованный Вадим Георгиевич.
Из истории гипотез
Гипотеза № 4
На работу в органы милиции он пришел двадцатилетним пар нем.
Молодой казанский юноша с тех пор на всю жизнь связал свою судьбу с органами
МВД. Только в восьмидесятом году, спустя двадцать лет, ему удастся выдвинуться
на очень незначительную должность — начальником одного из отделов управления
БХСС МВД СССР. Для того, чтобы сделать карьеру, Виктору Ерину нужен был
трамплин. И он его получает в виде двухлетней должности первого заместителя
министра внутренних дел Армении. Укоренившаяся на Кавказе манера дорогих
подарков и роскошных угощений быстро делает его очень популярным в коридорах
власти союзного МВД, и уже через два года он неожиданно становится заместителем
министра внутренних дел СССР.
После трагической смерти Бориса Пуго, когда министром
внутренних дел СССР становится его коллега из Азербайджана Виктор Баранников,
Ерин передвигается на его место первого заместителя министра. В декабре
девяносто первого года, когда по чьей-то бредовой идее Ельцин предлагает
создать Министерство безопасности и внутренних дел Российской Федерации, Ерин
назначается первым заместителем того же Баранникова.
Но Конституционный суд, признав неправомерность такого
указа, вновь разделяет органы контрразведки и МВД, и Ерин, в пику бывшему
министру внутренних дел РСФСР Дунаеву, недостаточно сильно, по мнению многих
демократов, поддержавшего Ельцина в августе девяносто первого, назначается
министром внутренних дел России.
Правда, пока его положение довольно сложное и обвальный рост
преступности грозит свалить его с этого кресла. Именно на его период приходится
начавшийся беспрецедентный рост преступности, повальная коррумпированность в
органах МВД, и по-существу состоявшаяся криминальная революция, когда запуганное
население многих российских городов с наступлением темноты не решается
показаться на улице.
Преступность захлестывает страну, бандиты перестали даже
прятать свои лица, не опасаясь наказания. Они грабят банки и страховые
компании, универмаги и универсамы. В мае девяносто третьего не способная
справиться с этим ростом преступности милиция тем не менее демонстрирует свою
готовность, устроив грандиозное непрофессиональное побоище митингующих, но
тогда Ерину удается уйти от ответственности, свалив все на московские власти.
В октябре девяносто третьего года деморализованная милиция
фактически сдает город вооруженным отрядам бывшего Верховного Совета РСФСР.
Только после введения войск органы МВД сумеют оправиться от
шока, нанесенного у Белого Дома, и вот тут они возьмут настоящий реванш.
Массовые избиения ничего не подозревающих и ни в чем не
повинных горожан знаменуют собой триумф вооруженной милиции над собственными
гражданами. Ерин, впервые в мировой практике, получает звание «Героя России» за
массовую гибель собственных сограждан.
[4]
