— А чего я могу сам? Ты сказала, я передал. Я только
почтовый ящик.
— А деньги ты получал как целое отделение связи, —
съязвила она.
— А ты не дразнись. Деньги за свою кровь получал, за
риск. Он того стоит.
Девушка-горничная принесла бутылку водки и две рюмки.
— Нужно было стакан, — пробормотал Моторин, —
ладно. — Он налил сразу две рюмки, залпом опорожнив их. Затем спросил у
хозяйки:
— Налить?
— Не нужно. Езжай домой и проспись. Я поговорю с кем
надо. Ты точно знаешь, что подполковника убил какой-то бандит?
— Да, точно, точно. Марека брат все сам видел. Этого
убийцу весь район знает. Он рэкэтир из Кунцево.
— Тогда все не так страшно. Езжай домой, выспись. Я
тебе позвоню.
— Деньги вчера не привезли, — напомнил Моторин.
— Привезут, — пообещала женщина, — все
получишь сполна. И больше не пей за рулем. Сдохнешь ведь.
Моторин поднялся.
— Ладно, позвони мне, как только, что-нибудь узнаешь.
— Хорошо. И не приходите больше ко мне в таком
виде, — снова вошла в роль Элеонора Алексеевна.
— Не приду, — он пошел к автомобилю. Она, подумав
немного, попросила принести ей телефон в беседку.
— Артура Ашотовича, пожалуйста, — попросила она
секретаршу Меликянца, — да, это Никифорова.
Трубку взял Меликянц.
— Слушаю вас.
— У нас несчастье.
— Что-нибудь случилось?
— Убили нашего друга Корженевского. Прямо на Киевском
вокзале какой-то бандит.
Сотрудники ФСК записывали каждое слово.
— Откуда вы знаете?
— Приезжал Ринат, там все это видел брат его помощника.
— Сам видел?
— Да.
— Я вам перезвоню, — Меликянц положил трубку.
Теперь сотрудники ФСК следили за обоими аппаратами.
Меликянц набрал чей-то номер.
— Здравствуйте, — сказал он, — это Меликянц.
— Зачем вы позвонили? — спросил недовольный голос.
— Случилось ужасное. Убит Корженевский.
— Когда?
— Точно не знаю. Его застрелил на Киевском какой-то
бандит. Есть свидетели. На другом конце молчали.
— Кто об этом знает? — наконец спросил незнакомец.
— Моторин и Никифорова.
— Увидимся через два часа, — на другом конце
положили трубку.
Сотрудники ФСК лихорадочно обрабатывали данные. Дежурный
техник растерянно щелкал клавишами, пытаясь что-то сообразить. Такого телефона
не существовало вообще: Меликянц звонил в пустоту. Или другой телефон был
блокирован и закрыт так надежно, что даже компьютеры и техники ФСК не могли к
нему подключиться. Наконец через полчаса, подключив дополнительных техников,
удалось установить телефон абонента. Это был закрытый телефон резидентуры
бывшего ГРУ Минобороны СССР.
Данные немедленно доложили Вадиму Георгиевичу.
— Значит, Грачев, — подумал генерал.
Из истории гипотез
Гипотеза № 5
Еще со времен гражданской войны должность министра обороны
или главы военного ведомства считалась одной из наиболее важных в насквозь
милитаризированном государстве. На праздничных парадах, выстраивающиеся на
трибуне Мавзолея серые шляпы и золотые фуражки, давали очень ясную картину,
кому принадлежит власть в государстве.
Тем не менее, запуганная после неслыханных репрессий
тридцать седьмого года армия никогда не пыталась взять реванш и всегда исправно
служила системе, ставившей глобальную конфронтацию во главу угла.
Возглавлявшие данное Министерство полководцы действительно
были незаурядными личностями, часто выдающимися военноначальниками, широко
известными в армии и народе. Такими были Жуков и Ворошилов. Ряд выстраивался
достаточно солидный, особенно после войны, когда ведомство возглавляли
по-настоящему боевые офицеры — Малиновский, Гречко, Соколов, Язов. Даже
выпадающий из этого ряда Устинов был выдающимся организатором военной
промышленности, в тридцатилетнем возрасте отвечавшим за поставки целой отрасли
на фронт, и немало сделавший для укрепления престижа и авторитета армии.
Продолжателем этих традиций становится боевой, заслуженный генерал Павел
Сергеевич Грачев. Нужно отдать ему должное. В Афганистане он не прятался за
спинами своих подчиненных. Проигравшие войну политики Горбачев и Шеварднадзе
позднее попытаются списать все просчеты на военных. На самом деле армия проявит
себя в Афганистане достаточно мобильным, сильным организмом, успешно решающим
поставленные боевые задачи. А генералы Громов, Грачев, Руцкой докажут на деле
что страна, пославшая их в адское пламя этой войны, может рассчитывать на их
боевую выучку.
Грачев оказался в Афганистане после окончания Военной
Академии им. М. В. Фрунзе. Там он действовал решительно и твердо, запомнившись
своей рассудительностью в сочетании с личной храбростью. Генерал Грачев был
замечен и отправлен в Военную Академию Генерального штаба, после чего стал
первым заместителем командующего воздушнодесантных войск СССР, позднее
возглавив эти элитарные подраздел??ния.
Во время августовских событий девяносто первого года именно
его двойственная позиция уберегла Белый Дом и лично Бориса Ельцина от крупных
неприятностей. Именно генералу Грачеву было предложено развернуть военную
технику в Москве.
Грачев сделал все, чтобы объективно саботировать это
мероприятие. Формально подчинившись, он вывел танки, но прекрасно зная, что они
идут без боекомплектов, дал об этом знать другой стороне. Осведомленные люди
стали воспринимать танки у Белого Дома, как смешной камуфляж неудавшегося
путча.
В ответ на личную просьбу Ельцина он обещает прислать роту
охраны, но на всякий случай решает обезопасить себя, докладывая своему
непосредственному начальству в Министерство обороны (генералу Моисееву) о
посылке в район Архангельского роты десантников. Разумеется, об этом становится
известно и Председателю КГБ В. Крючкову. Рота действительно развернется в
Архангельском, но во главе ее будет стоять переодетый подполковник КГБ Зайцев.
Почувствовав настроение людей, своих офицеров, не склонных
идти на штурм Белого Дома, Грачев очень терпеливо выжидает, решая, кто именно
победит в августе девяносто первого года. В Белый Дом посылается генерал
Лебедь, однокашник Грачева по Рязанскому десантному училищу. В случае приказа
Лебедь самостоятельно будет осуществлять блокирование здания Белого Дома.
Прямолинейный военный, генерал Лебедь откровенно заявит Ельцину, что в случае
штурма их оборона не продержится и десяти минут.
Но среди руководства ГКЧП нет единства, нет лидера и, кроме
того, они бездарно упускают время, теряя инициативу. Двойственная позиция
самого Горбачева не дает возможности действовать смелее, без оглядки на
Президента СССР. Вскоре обстановка начинает меняться. Так и не решившиеся
что-либо предпринять путчисты вылетают к Горбачеву в Форос, где их и
задерживают.
