— У меня их отобрали ваши люди. Но там есть все.
Николай Аркадьевич заглянул в лежавший перед ним конверт. Там было
удостоверение и деньги. Удостоверение было действительно на майора
Никитинского, сотрудника управления личной охраны Президента.
Генерал почувствовал, что придется возвращаться в провинцию.
— Вы больше не работаете в ГРУ? — спросил Вадим
Георгиевич.
— Уже целый год. Я перешел в охрану с ноября девяносто
третьего.
— Мы об этом не знали, — очень спокойно сказал
генерал.
— Я просто этого не афишировал, — улыбнулся
Никитинский, — лучше нужно работать, товарищ генерал.
— Вы не хотите отвечать на мои вопросы?
— Вы же знаете наш статус. Только в присутствии
Коржакова или Барсукова,
[5]
— гордо заявил Никитинский, понимая,
что ни первого, ни второго в ФСК пригласить не решатся.
— Вам придется ответить на наши вопросы, — вдруг
произнес пожилой генерал.
— Вы с ума сошли, — разозлился Никитинский, —
какое вы имеете право?
— Вы обвиняетесь в организации убийства нескольких
людей, в связях с преступной группой. Вы будете отвечать на наши вопросы?
— Какие убийства, какие группы? Не буду ничего
говорить.
— В таком случае вы можете быть задержаны в
соответствии с новым указом Президента на срок до тридцати суток.
— Перестаньте молоть чушь, — закричал взбешённый
Никитинский.
Вадим Георгиевич чуть кашлянул.
— Господин Никитинский, я старше вас намного и по
званию, и по возрасту. Будьте добры вести себя как полагается.
Никитинский умолк, тяжело дыша.
— Вам ясны ваши права? — строго спросил генерал.
Майор, бросив сигарету, отвернулся.
— У вас будет очная ставка с неким Артуром Меликянцом,
получавшим от вас задания по организации террористических действий. Нас
интересует только один вопрос — кто ставил перед вами эти задачи?
Никитинский снова молчал.
— Считайте себя разжалованным, — убежденно сказал
он.
— Это даже хорошо, — парировал генерал, —
посижу с удочкой на пенсии. Давно мечтал.
— Вы, видимо, не совсем понимаете, — попытался
взять себя в руки Никитинский, — я сотрудник специального отдела личной
охраны Президента. На все вопросы я могу отвечать только в присутствии своего
начальства, согласно моему статусу.
— Мы информируем ваше руководство, — холодно
пообещал генерал, — больше ничего не хотите добавить?
— Больше ничего.
Вадим Георгиевич нажал кнопку селектора.
— Уведите арестованного.
Никитинский изумленно посмотрел на генерала.
— Задержанного, — поправил он.
— Я сказал правильно, — упрямо возразил
генерал, — вы арестованы по подозрению в совершении тяжких преступлений.
Уведите его.
Когда Никитинского увели, Николай Аркадьевич, стараясь не
глядеть на Подшивалова, спросил у генерала:
— Может, не так строго? Все-таки личная охрана
Президента.
— Он убийца, — твердо сказал Вадим Георгиевич. В
этот момент раздался телефонный звонок. Из Брюсселя звонил Меджидов.
— Нас здесь радушно встретили, — доложил генерал
Меджидов, — даже попытались залезть к нам в номер. Мы смогли их всех
взять. Всю группу возглавлял полковник Пашков, он раньше работал в ГРУ, а
теперь работает в какой-то ассоциации. Нужно задержать Никитинского.
— Уже арестовали. Пашков дает показания на
Никитинского?
— Еще какие. Все организовывает этот майор. Пашков ему
только помогал. Но самое главное, Пашков рассказал об убийстве Семенова.
Запишите: Евгений Семенов, его застрелил Никитинский в октябре девяносто
третьего года. Сам лично, на глазах у Пашкова. Они искали документы по приказу
представителя личной охраны майора Никитинского. Все показания мы уже записали
на пленку. Арестованных выдадим бельгийской полиции, нам они в посольстве ни к чему. —
Вы просто молодцы, — не удержался Вадим Георгиевич, — вы нас здорово
выручили. Наше посольство уже получило соответствующие инструкции. Срочно
доставьте Пашкова к нам на Лубянку. Кажется, мы все-таки распутали этот клубок.
— Да. Теперь уже нет никаких сомнений. Вся деятельность
координируется несколькими офицерами личиной охраны. Догадываетесь, кто за этим
стоит?
Вадим Георгиевич испугался. Впервые в жизни.
— Да, — хрипло сказал он, — догадываюсь.
Из истории гипотез
Гипотеза № 6
Настоящий процесс становления начался довольно давно, когда
Борис Ельцин еще был в опале. Бросив скандально ославленного партийного
функционера, карьеристы и аппаратчики даже не подозревали, какой промах они
совершают. Но в истории Советского государства такого прецедента никогда не
было. Как не могло быть вообще опальных министров. В тридцатые годы людей
убирали целыми семьями, в семидесятые мирно отправляли на пенсию, в
безызвестность. У Ельцина все получилось совсем иначе. Опальный министр,
назначенный на свою должность уже после эффектного остракизма, коему его
подверг Горбачев на Пленуме Московского горкома, он был избран депутатом
парламента, а затем спикером российского парламента. И на всех этапах его
нелегкой борьбы с Михаилом Горбачевым за спиной Ельцина незримо стояла фигура
Александра Коржакова, будущего начальника личной охраны Президента.
Нет сомнений, что на первоначальном, этапе Коржаков был
по-своему предан Ельцину и искренне привязан к нему, понимая, что его
дальнейшая судьба напрямую зависит от успешной карьеры самого Ельцина.
Но с течением времени Коржаков из простого начальника личной
охраны превратился в самую зловещую фигуру российского руководства. Как
профессионал, Коржаков ничем себя особенно не проявил, и после отставки Ельцина
с поста Первого секретаря Московского горкома, он также был отправлен
отдохнуть, на пенсию. Оставшийся не у дел Коржаков на добровольных началах
осуществлял охрану Ельцина, понимая, что перспектив в коммерческих структурах у
него нет никаких.
Специалистом-психологом, каким и должен быть начальник
личной охраны, Коржаков оказался ниже среднего. Он был только хорош в качестве
рядового сотрудника личной охраны. Именно он в августе девяносто первого
разрабатывал бредовые планы переодевания Ельцина, заказывал ему накладные усы и
бороду, как в дешевых американских детективах, для последующего бегства, в
случае необходимости, из Белого Дома. Трудно себе представить неузнанного
Ельцина, даже с накладной бородой, тем более, что Президент имел ярко
выраженный физический недостаток, который вообще невозможно было скрыть.
Отсутствие двух пальцев левой руки и сама фигура Президента делали любую
маскировку не просто наивной, но и смешной.
