Он искренне считал, что в любом нормальном государстве
контрразведка занимается в первую очередь этими проблемами, помогая
стабилизировать власть. В данном случае его власть. Он не был реакционером, или
консерватором. Просто он вырос в такой системе координат, где существование
политической полиции было оправданным и правильным. Кроме того, несмотря на всё
чистки, в бывшем КГБ действительно сидело очень много его политических
противников, считавших его лично ответственным за развал некогда великой
страны. И хотя теперь ведомство называлось ФСК, Президент понимал, что на
лояльность этих людей полностью положиться он не имеет права.
И потому накопившееся раздражение принимал на себя молодой
Директор ФСК. Теперь он ехал в свое ведомство в мрачном настроении, сознавая,
что в словах Президента слишком много истины. В приемной его ждал вызванный два
часа назад генерал. Директор прошел в свой кабинет, сухо поздоровавшись и почти
сразу вызвал генерала.
— Что произошло? — гневно спросил Директор
ФСК. — Каким образом ваши люди могли потерять объект наблюдения?
— Не понимаю, — оправдывался генерал, — он
летел в Москву с двумя пересадками. Мы принимали и провожали в обоих
аэропортах. Были задействованы сотрудники областных управлений. Вчера ночью
специальная группа вылетела в Тбилиси, чтобы обеспечить его безопасность. И вот
такой неожиданный результат. Я не понимаю, в чем дело. Может, он заметил
ведущееся за ним наблюдение.
— Надо было ему сразу объяснить, в чем дело, — недовольно
сказал Директор ФСК.
— В интересах дела мы хотели, чтобы Сулакаури все
рассказал сам Меджидов. Никто не думал, что так может произойти.
— Что с остальными?
— Корин сегодня прибывает в Москву. Подшивалова мы
ищем. Мы установили, что он действительно был послан в командировку в
Махачкалу. У Костенко умерла мать и мы, поставив наблюдение, решили пока его не
трогать.
— Вадим Георгиевич, вы сами ездили в Домодедово? —
поинтересовался Директор ФСК.
— Конечно. Все посмотрел на месте. Там абсолютно
идиотская система прохода границы. Прибывающих из стран СНГ пассажиров
направляют к лестнице, со всех сторон огражденной щитами, откуда они должны
подняться на второй этаж. Там ничего не стоит просто свернуть в сторону.
Сулакаури поступил по-другому. Он поднялся на второй этаж и, резко свернув,
вошел в боковую дверь. Из комнаты пограничников она не видна и ведет в
депутатскую комнату. Спустившись по лестнице, он вышел к туалетным комнатам
депутатской. Из окна дежурного, к сожалению, тот отрезок не просматривается. Зайдя
в туалет, он, очевидно, переоделся и через заднюю дверь депутатской, где
выносят грузы. Потом ушел к проходной. Правда, его никто не видел. Но это наши
предположения.
— Что думаете делать?
— Мы его активно ищем, но вы сами понимаете, как это
сложно. В то же время мы не теряем надежды, что он позвонит Меджидову. По моей
версии он все-таки почувствовал ведущееся за ним наблюдение и решил, на всякий
случай, себя обезопасить. Он же профессионал.
— Как ведет себя Меджидов?
— Читает материалы расследований гибели Коршунова и
Билюнаса. Внешне спокоен.
В этот момент раздался звонок. Директор ФСК снял трубку.
Очевидно, сообщение все-таки вывело его из равновесия, трубку он не положил, а
бросил. Накопившееся раздражение наконец нашло свой выход.
— Черт бы нас всех побрал, — зло сказал он, —
не умеем работать вообще. Только что передали с Курского вокзала. Убит Вячеслав
Корин.
Вадим Георгиевич ошеломленно молчал. Он снял очки, протер их
платком и снова надел.
— Это моя личная вина, — очень, тихо сказал
генерал.
— Потом, — отмахнулся Директор ФСК, — потом
будем выяснять, чья вина. Меня сейчас волнует только один вопрос. Кроме нас
никто не знал о прибытии в Москву Вячеслава Корина? Его охраняла специальная
группа. И вот он убит. Николай Аркадьевич выехал на место происшествия. Это
дело становится все более интересным. Один пропал, другой убит. А если
Сулакаури тоже убит, что тогда? Значит, у нас в ФСК работают неизвестные нам
структуры. Это не просто убийство, Вадим Георгиевич, это вызов. Всем нам.
Немедленно список всех, кто знал о прибытии Корина в Москву. В список включить
всех, начав лично с меня. К поискам Теймураза Сулакаури подключите генерала
Савостьянова, все московское управление. Подполковника Костенко немедленно
привезти в Москву. В течение суток найти полковника Подшивалова. Если нужно,
арестуйте его, но привезите в Москву. За их безопасность отвечаете лично вы,
генерал.
— Слушаюсь, — встал уже немолодой генерал.
— Вы понимаете, что происходит? — вдруг спросил
Директор ФСК, — информация поступает из нашего закрытого Центра. Кому
после этого верить, генерал? После убийства Корина нас всех надо гнать в шею из
органов.
— Я понимаю, — наклонил голову генерал, — всю
ответственность за развитие операции несу я один. Мы недооценили возможную
опасность. Если я не смогу найти убийцу Корина, уйду в отставку.
— Это вы всегда успеете, — махнул рукой Директор
ФСК, — подумайте лучше, как сильно мешают эти люди кому-то. Мы ведь
обязательно установим источник утечки информации, здесь особой мудрости не
нужно. Так рисковать и во имя чего? Вот второй вопрос, на который я ищу ответ.
Вернее, он первый, потому что все остальные производные от него. — Когда
генерал ушел, Директор ФСК, про идя в комнату отдыха, снял пиджак, развязал
галстук и прямо в рубашке и брюках лег на постель.
Может, Президент все-таки прав, подумал он. Здесь мы все
чужие. Это ведомство живет по своим законам и отторгает пришельцев. Его
невозможно реформировать, вспомнил он слова одного из демократов, его нужно
уничтожить.
В самом центре ФСК Меджидов уже третий час просматривал две
небольшие по объему папки с материалами расследований по фактам гибели
Коршунова и Билюнаса. После того, как по его описанию был составлен фоторобот
подозреваемого в нападении на официанта лица, ему дали эти папки и предоставили
отдельную комнату. Правда, жилище скорее напоминало комфортабельную камеру, но
он не стал особенно протестовать, понимая, что в сложившейся ситуации это
вернее всего помогало его работе.
На Коршунова было гораздо больше материалов. Показания
свидетелей происшедшего, акты технической экспертизы, донесения работников МВД,
проводивших первичное дознание. Показания врачей, анализ экспертов, протокол
вскрытия. Все было подшито как обычно в таких случаях. И это все было о гибели
Павла Коршунова, его товарища, спасшего ему жизнь десять лет назад. Вторая
папка была гораздо меньших размеров. Короткое донесение о смерти, несколько
протоколов на литовском языке, копии полицейских отчетов. К каждому документу
были приложены переводы на русский язык с комментариями экспертов ФСК. И более
ничего. На основании этих скудных данных нужно было проанализировать не только
обстоятельства смерти его товарищей, но и постараться вычислить предполагаемые
действия убийц. Без дополнительной информации сделать это было почти
невозможно. Но Меджидов хорошо знал, как важна первичная информация в таких
вопросах и потому, вот уже два с лишним часа вчитывался в каждую строчку
принесенных ему документов.
