– О’кей, – сказал Кингман, – болтайте на здоровье, адвокат.
Давайте обсасывайте эту вашу идею. По-вашему, я ездил туда получить пятьсот
долларов?
– Вполне могло быть.
– И что потом?
– А потом могла возникнуть ссора, и вы воткнули ему в спину
нож.
– Вы хотите сказать, что я возил туда с собой нож?
– Там на кухне были ножи.
– Значит, я поехал туда, поговорил с ним по поводу пятисот
долларов и потом ткнул его ножом?
– Я просто исследую разные варианты, – пояснил Мейсон.
– Хорошо, – проговорил Кингман. – Давайте взглянем с другой
стороны. Зачем бы мне ударять его ножом? Он же был моим клиентом.
– Может быть, потому, что он не заплатил вам пятисот
долларов.
Черные кустистые брови полезли наверх.
– Лоринг Ламонт не заплатил пять кусков? Ну-ну, адвокат, я
был о вас лучшего мнения. Лоринг Ламонт очень дорожил своим кредитом у меня.
Ему нравилось играть на скачках, а я букмекер. Он знал, что мне можно доверять.
Когда он выигрывал, я всегда платил. И держал язык за зубами. Старик никогда и
ничего не узнал бы от меня, и Лорингу Ламонту это было хорошо известно. По
какой причине он мог отказаться заплатить мне пять кусков?
– А может, он дал вам чек, – произнес Мейсон, внимательно
следя за мужчиной.
– Ну, валяйте дальше. И что случилось?
– А потом возникла ссора – может быть, из-за женщины?
– Ну, вы даете, – рассмеялся Кингман, – мистер Мейсон, при
моем бизнесе только женщин мне и не хватает.
– Это могла быть какая-то определенная женщина.
– Не со мной. Нет тут никаких определенных женщин. Для меня
девка – это просто девка. Давайте внесем ясность – вы думаете, я ездил туда,
чтобы забрать пять кусков, потому что собирался играть в покер. Вы думаете, что
я очень торопился их получить.
– Может быть.
– Конечно, может быть, – сказал Кингман с кривой улыбкой,
подчеркнувшей линию его сломанного носа. – Значит, я поехал туда, чтобы
получить пятьсот долларов. А Лоринг Ламонт сказал мне: «Послушай, Орвал, я
собирался тут развлечься с одной девчонкой, но она сбежала. Мы только
намеревались сесть за стол и поужинать. Так вот, нет ли у тебя желания
присоединиться ко мне и съесть яичницу с ветчиной, хоть она и немного остыла?»
И вот, вместо того чтобы спешить к партнерам по игре, я уселся ужинать. Что-то
тут у вас концы с концами не сходятся.
– Оказывается, вы очень много знаете по поводу происшедшего,
– заметил Мейсон.
– При моем занятии да еще зная, что тебя пытаются втянуть в
грязное дело, надо быть в курсе событий.
– Хорошо, вы в курсе событий. А теперь я скажу вам, что
могло случиться. Ламонт мог сказать вам: «Послушай, Орвал, я голоден. Еда на
столе. Я только что собирался поесть, когда эта девчонка сбежала от меня. Я
поужинаю и выпишу тебе чек. Если ты голоден, можешь воспользоваться второй
порцией. Если нет – можешь ее выбросить».
– О’кей, – согласился Кингман, – давайте дальше, адвокат.
Что случилось потом?
– Потом вы съели яичницу, и после ужина у вас возникла
ссора.
– Получил я чек или нет?
– Чек вы получили, – сказал Мейсон.
– На пятьсот долларов?
– На пятьсот долларов.
– А после этого я с ним поссорился?
– Эту часть я еще расследую.
– Ну и черт с вами, расследуйте, – сказал Кингман. – Но, к
вашему сведению, мистер Мейсон, я не ездил в тот дом. Я не звонил ему по
телефону. Он дал мне только один чек, и это было утром. Можете узнать, что я
получил по нему деньги в банке до двух часов дня. Это было пятого числа. Я не
враг своим клиентам, а когда собираюсь играть в покер, мне не нужно мотаться
туда-сюда, собирая деньги на игру. Ладно, вы придумали теорию. Так прежде чем с
ней вылезать, хорошо бы вам найти хоть какие-то факты для ее подтверждения.
– Нечего мне разъяснять, как вести дело! – взорвался Мейсон
и уже спокойно добавил: – Ладно, раз вы мне кое-что рассказали, так и я вам
кое-что скажу. Я расследую это дело. У меня нет абсолютно никакого желания
наносить кому-либо вред или лезть в чью-либо частную жизнь. Все, что мне нужно,
– это точно знать, что произошло. Вы сказали, что играли в покер от семи вечера
почти до полуночи. Назовите мне имена ваших партнеров. Я проверю. Без всякого
шума. Если все так, как вы говорите, никто ни о чем не узнает. Если нет, я буду
вынужден проверять дальше.
– Я вам уже сказал, что они не хотят быть втянутыми в это
дело.
– Все может быть, но, судя по некоторым фактам, я склонен
думать, что вы говорили по телефону с Лорингом Ламонтом.
– Что это за факты?
– Разрешите, спрашивать буду я? – сказал Мейсон. – Скажите,
как к вам обращался Лоринг Ламонт? Он называл вас по имени или по инициалам?
– Во всех случаях по имени. Он называл меня Орвал.
– Он никогда не называл вас О.К.?
– Он никогда не называл меня О.К. – Серые глаза Кингмана не
отрываясь смотрели на Мейсона.
– Хорошо. Дайте мне список лиц, которые играли с вами, и я
проверю. Я сделаю это незаметно.
Кингман покачал головой.
– Сказано же вам, что так я дела не делаю. Я рассказал вам
про покер, чтобы вы не совали нос куда не надо и берегли свое здоровье.
Мейсон засунул руку в карман, вытащил оттуда сложенный
пустой бланк, взял ручку, надписал имя Орвала Кингмана и вручил его Кингману.
– Что это такое? – спросил тот, разворачивая бумагу и
вглядываясь в написанное.
– Это, – объяснил Мейсон, – повестка, скрепленная печатью
суда, которая обязывает вас явиться сегодня в два часа пополудни в качестве
свидетеля защиты.
Лицо Кингмана потемнело.
– Я пытался поговорить с вами по-хорошему, – сказал он.
– И я пытался поговорить с вами по-хорошему. Вы дадите мне
список ваших партнеров по покеру, и я проверю. В противном случае вы встанете
на свидетельское место и расскажете, где были ночью пятого.
– Вы блефуете. Вы не станете пользоваться такого рода
доказательствами. Ни один умный адвокат не станет выдавать на предварительном
слушании доказательства, говорящие в пользу подзащитного.
Мейсон пожал плечами.
– Повестку вы получили. Будьте здесь в два часа пополудни.
Если вы полагаете, что я блефую, у вас будет хорошая возможность проверить.
