Я поворачиваюсь к окну и вижу, как мимо проносятся снежные вихри, стекло застилает туман. Что бы я только сейчас ни отдала, чтобы Мидас прискакал за мной с мечом и факелом и спас.
Но он не знает, где я, и даже не ведает, что я попала в беду. Вот почему так важно отправить ему послание. Не только ради себя, но и потому, что я меньше всего хочу, чтобы это войско проникло в Пятое королевство и всех там безжалостно поубивало.
Если я не сделаю все от меня зависящее, чтобы предупредить Мидаса о грядущей опасности, тогда судьба Пятого королевства будет на моей совести.
Я не могу понести поражение.
Послать предостережение – это все, чем я в состоянии помочь. Этого мало, но, надеюсь, хватит, чтобы Мидас встретил угрозу во всеоружии.
Я не сомневаюсь, что, узнав о моем похищении, Мидас ни перед чем не остановится, чтобы меня вернуть. Ни перед чем.
Когда на землю опускается мрак серых сумерек, моя карета резко останавливается, и я чувствую, как с нее спрыгивает кучер. Провожу рукавом по стеклу, оставляя чистую дорожку, чтобы выглянуть наружу.
Там виднеется необычная возвышенность, холм, который, подобно снежной дюне, плавно поднимается вверх. По центру холм полый и поразительно голубой. И яркий даже в темноте, что кажется неестественным. Напоминает великана, дремлющего под снежным пологом, так что виднеется только ослепительная голубая радужка приоткрытого глаза.
Солдаты разбивают основной лагерь прямо посреди короткой, но широкой пещеры. Вскоре у расщелины они разводят большой костер, и это мерцающее пламя освещает саму пещеру.
Раздается щелчок замка, и дверь кареты распахивается. Я вижу Озрика и спускаюсь, земля немного скользкая. Вокруг меня ставят палатки, распрягают лошадей, разводят костры, выкапывают отхожее место.
– Тебя хочет видеть командир.
Я смотрю на Озрика.
– Зачем?
Он задумчиво двигает языком торчащую из его губы щепу.
– Мне поручено тебя привести, а не отвечать на тупые вопросы.
Я вздыхаю.
– Ладно, веди.
Он прокладывает дорогу через весь лагерь, и я бреду за ним, но это нелегко. Мне приходится уворачиваться от солдат, уклоняться от торчащих из земли кольев и пробираться по снегу, который еще не примяли солдатские сапоги.
Чуть не перевалившись за кучу дров, сгруженных для разведения костра, я чертыхаюсь, успев устоять, а потом шмякаюсь лицом в снег. Озрик с ухмылкой оглядывается на меня.
В жилах закипает кровь.
– Ты нарочно ведешь меня по самой поганой тропе, какую только смог найти?
– Ты малость медленно соображаешь, но рад, что до тебя все же дошло, – отвечает этот ублюдок.
Я перешагиваю через разбросанные поленья и догоняю его.
– Я и впрямь тебе не нравлюсь?
Он хмыкает, словно мой бесцеремонный вопрос его удивляет.
– Мне не нравится Мидас, а ты его символ.
Я пошатываюсь и на мгновение замираю, а потом снова продолжаю идти.
– Что ты имеешь в виду, говоря, что я его символ?
Никогда прежде не слышала, чтобы обо мне так отзывались.
Озрик ведет меня мимо лошадей, стоящих вокруг стогов сена, вынуждая обходить разбросанный по земле навоз.
– Ты его трофей, безусловно, но еще и его отражение, – говорит Озрик. – Когда на тебя смотрят, то видят его. Все думают о его даре обращать все в золото и представляют, каково было бы иметь подобную магию, такое бесконечное богатство. Ты символизируешь его власть – не только над его царством, но и над всей алчностью в Орее, а он это страсть как обожает.
Я потрясена и так удивлена его речью, что не могу найти ответ.
– Так что да, когда я смотрю на тебя, его маленького золотого питомца, которым он хвастается, это меня злит.
– Так не смотри на меня, – парирую я, в моем голосе появляются жесткие нотки.
Озрик фыркает.
– Пытаюсь.
Не понимаю, почему краска стыда заливает мои шею и щеки, оставляя ржавый румянец, но это так.
– Для справки: я тоже злюсь, когда на тебя смотрю, – отвечаю я.
С его губ срывается хриплый смешок, такой громкий и внезапный, что я подпрыгиваю.
– Полагаю, тогда нам лучше друг на друга не смотреть.
Я бросаю взгляд в его сторону.
– Согласна.
Оставшуюся дорогу мы идем молча, но на сей раз я замечаю, что Озрик выбирает путь попроще.
Глава 13
Аурен
Озрик ведет меня к большой палатке – той, что стоит отдельно от остальных. Судя по размерам и округлой форме, в этой палатке, напоминающей тент на королевских турнирах, проводятся собрания.
Я захожу вслед за Озриком и вижу лежащие на полу меха и стоящий посередине круглый стол. Вокруг него расположились трое солдат, которые разговаривают с командиром, сидящим прямо напротив входа. Заметив наше появление, все поворачивают головы, и их внимание устремляется на меня.
Рип переводит взгляд на своих людей.
– Соберемся потом.
Солдаты кивают и встают, бросив на меня перед уходом оценивающие взгляды.
Когда нас остается только трое, я нерешительно мнусь у входа. Командир Рип окидывает меня пытливым, пугающим взглядом. Он выглядит точно так же, как и сегодня утром. Разве что шипы на руках кажутся короче обычного, словно он частично их спрятал.
– Садись, – в конечном счете говорит он.
Я обхожу стол и выбираю место подальше от него. Он ухмыляется, когда я выдвигаю стул, словно знал, что предпочту сесть там. Я с вызовом смотрю на него. Он ухмыляется еще шире.
Озрик собирает разложенные на столе бумаги, а я молча корю себя за то, что не нашла времени изучить их, пока у меня была такая возможность. Успеваю заметить карту и какие-то послания перед тем, как Озрик убирает их, свернув и приставив к стене палатки.
Теперь, когда на столе ничего нет, кроме пары фонарей, я нервно осматриваюсь. По какой-то причине в опустевшей палатке интерес командира пугает сильнее.
Здесь мне не на чем остановить взгляд, не на что отвлечься. Возможно, это и входило в его намерения.
Озрик выдвигает табурет рядом с командиром и садится. Все в этой ситуации вышло через одно место – вот и у Озрика влезла только половина зада.
Я смотрю на них с противоположного конца стола и, пусть и сжимаю руки на коленях в кулаки, точно знаю, что они этого движения не заметят.
Порознь они отпугивают от себя, но вместе… чувствую себя так, словно оказалась посреди стаи голодных волков.
Поза у Рипа непринужденная, хотя спину он держит прямо, локти лежат на столе, шипы отражают свет. Он внимательно меня разглядывает, отчего по холодной коже ползут мурашки.
