Ее куполовидная конструкция представляет собой искусный крученый металл, который сворачивается наверху кольцо, а там, в золотом кольце, окружающем крышу, выгравированы прелестные виноградные лозы.
Клетка замысловатая, красивая и крепкая. Ни один мужчина не сможет сломать прутья, никто между ними не сможет пролезть. Когда Мидас пообещал обеспечить мне безопасность, я попросила его это доказать.
Вот его доказательство.
Он торопливо идет к двери, ведущей в клетку, а когда открывает ее, петли даже не издают скрипа. Мидас вместе со мной заходит внутрь, мы минуем кровать и кресла, и я устремляюсь к окну. Стекла застланы снегом, похожим на прилипшую к ним сахарную пудру. Из окон открывается не самый красивый вид, но я все равно люблю на него смотреть.
Мидас поднимает руку и теребит мои ленты, завязанные на спине в банты. Я понимаю, что этой лаской он хочет меня утешить. Не только из-за стычки с Малиной, но и потому, что, хотя моя безопасная клетка и внушает мне спокойствие, в ней я все же чувствую себя одинокой. Скучающей. Иногда я резко пробуждаюсь ото сна с ощущением, что снова попала в ловушку.
– Поешь сегодня побольше, – говорит он.
– Хорошо.
– И поиграй на арфе. У тебя так хорошо выходит.
Я смеюсь и отворачиваюсь от окна, чтобы взглянуть на золотую арфу, которую он подарил мне несколько месяцев назад.
– Ты говоришь это только, чтобы меня утешить. Я ужасно играю.
У него подергиваются губы.
– Еще немного попрактикуешься и будешь играть лучше.
– У меня для этого много времени, – шучу я. Лучше я буду скучать, чем снова окажусь на улице, в лапах кого-нибудь вроде Закира. Если жаловаться мне приходится только на небольшую скуку, то жизнь моя и впрямь неплоха. Это мне и нужно помнить.
– У меня есть для тебя сюрприз, – внезапно говорит Мидас.
Я удивленно смотрю на него и начинаю подпрыгивать.
– Какой?
От переполняющей меня радости его губы приподнимаются в улыбке. Ничего не могу с собой поделать – подарки я люблю.
– Я расширю твою клетку.
Я округляю глаза.
– Что?..
– Понадобится немного работы, так что это не произойдет в одночасье, – торопливо поясняет он. – Плотникам нужно будет вырезать несколько отверстий в стенах и построить отдельный коридор, ведущий к твоей клетке, но, когда они закончат, ты в любое время сможешь посещать библиотеку и атриум, находясь в своем личном безопасном пространстве.
Приоткрыв от изумления рот, мгновение я могу только неотрывно смотреть на Мидаса, словно желая удостовериться, что он говорит серьезно.
– Правда? – выдыхаю я.
Его улыбка меня ослепляет.
– Правда.
Он еще даже не успевает ответить, а я уже кидаюсь к нему с объятиями, обхватывая его за шею, и покрываю его лицо поцелуями.
– Спасибо, спасибо, спасибо!
Мидас смеется, и этот беззаботный звук наполняет меня теплом, а сердце – радостью.
– Я знаю, как сильно ты любишь атриум и какую страсть испытываешь к чтению, – говорит он и отстраняется, чтобы взглянуть на меня. – А ты знаешь, как я люблю делать тебя счастливой.
– Спасибо, – повторяю я, губы расплываются в широкой улыбке. Если я смогу заходить в атриум, когда пожелаю, то не буду чувствовать себя все время как в ловушке. И вид из окон замка сделается интереснее.
– Счастлива? – спрашивает он.
Улыбаясь, я киваю.
– Счастлива.
– Хорошо. – Мидас щелкает по моему носу.
Вдруг начинает звонить гигантский колокол в башне замка – этот звук знаменует наступление ночи. Он такой громкий, что его слышно даже внизу горы и в самом центре города, а от его звучности начинает дрожать воздух.
Когда шум стихает, Мидас проводит рукой по моей щеке.
– Увидимся утром. Сегодня обязательно отдохни как следует. Завтра у нас много дел.
– Хорошо.
Я провожаю его до двери клетки, и Мидас выходит, плотно закрывая ее за собой и надежно запирая. Он прячет ключ в карман и легонько похлопывает по нему – напоминание, что никто не сможет до меня добраться, что он и только он один может открыть мою клетку.
– Доброй ночи, Драгоценная.
Я обхватываю руками прутья.
– Доброй ночи.
Кивнув на прощание, Мидас уходит, и за ним закрывается дверь спальни.
Счастливая улыбка тут же слетает с лица, как вода, капающая с медленно тающего снега. Я пытаюсь не думать о том, куда он идет, чем займется. Она – его жена, а я – позолоченный питомец, которого она терпит.
Я поворачиваюсь и приваливаюсь спиной к решетке, обвожу взглядом стул, стол, подушки, лежащие на кровати с балдахином, сбившиеся в кучу одеяла. Здесь у меня есть все, что нужно, все удобства, о которых я не могла и мечтать.
Мидас ни разу меня не подводил. Мне больше не угрожает опасность. Не нужно каждую секунду каждого дня волноваться. Он сдержал обещание, сдержал сразу же, как меня нашел.
Тогда почему, когда закрывается дверь этой клетки, я все равно чувствую себя потерянной?
Глава 22
Аурен
– Эй, Золотце, это ты?
Я замираю, услышав зычный голос Кега, и останавливаюсь. Все солдаты, стоящие в очереди за своей порцией ужина, смотрят на меня.
Удивлена, что Кег высмотрел меня в толпе. Я думала, что довольно неплохо научилась быть невидимкой. Но, видимо, ночью я как маяк. Сияю золотом в свете костров, пока другие окутаны чернотой.
– Я знаю, что ты меня слышишь, девочка. Тащи сюда свой зад!
Смиренно вздохнув, я поворачиваюсь и бреду к костру. Когда я подхожу, солдаты передо мной расступаются, обходя стороной. Наверное, по лагерю прошел слушок о том, как Озрик преподал урок тем солдатам.
Кег вываливает полные ложки еды в миски ждущих солдат, когда я останавливаюсь перед ним. Как и тогда за завтраком, он помешивает в огромном котле – но сейчас не кашу, а суп.
– Где ты пропадала? Последние два дня я тебя у своего костра не видел, – нахмурившись, говорит он.
