Рип опускает подбородок.
– Ты знала, что твои щеки темнеют, когда ты краснеешь? Становятся цвета теплой умбры, – говорит он. Его голос звучит низко, кажется, что он проникает мне под кожу и прячется в самых потаенных глубинах.
Я дрожу, будто по спине призрак провел пальцем. Даже не слышу, как дерутся остальные. Есть только я и он, он и я.
– Почему тебя все-таки зовут Рипом? – спрашиваю я, едва узнавая свой шепот.
Он качает головой.
– Ты помнишь правила, Аурен. Храни ложь за ложь или говори правду за правду. Я буду играть только по таким правилам.
Я судорожно сглатываю.
– Тогда я не хочу знать ответ.
– Но ты все равно узнаешь. – На его лице расползается ленивая улыбка. Он делает шаг назад, его руки свободно висят по бокам. – А теперь мы будем драться.
В один миг все между нами гаснет, как слабое пламя под струей воды. Я быстро моргаю и качаю головой, словно пробудившись ото сна.
– Это единственный способ, если хочешь увидеть своих стражников, – напоминает Рип.
Все эти сбивающие с толку чувства, что бурлят во мне, задавливает маска его высокомерной наглости. Я – кукла, которую заставляют плясать под чужую дудку. Нужно просто быстрее с этим покончить.
– Ладно, – говорю я. – Чего ты от меня хочешь?
– Начнем с твоей стойки. Она неправильная.
Я оглядываю свое тело.
– Что не так?
– Ты слишком напряжена. Если бы я сейчас на тебя набросился, ты бы не успела среагировать без запинки, – объясняет он, снова кружа вокруг меня. – Тебе нужно быть собранной, а не напряженной.
Я заставляю себя ровно выдохнуть, и только тогда мое тело немного расслабляется.
– Лучше, – хвалит Рип.
А потом набрасывается на меня.
Ни предупреждения, ни дрогнувшего мускула на лице – ничего.
Он бросается на меня быстрее, чем я успеваю моргнуть, а в следующую секунду я уже на спине, потрясенно уставившись в небо, и чувствую, что воздух буквально выбили из моих легких, так что теперь он облаком парит над губами.
Рип стоит надо мной, скрестив руки, и выглядит чрезвычайно собой довольным.
Я с трудом встаю, задыхаясь, и стряхиваю с задницы снег.
– Ну ты и придурок!
Он улыбается. По-настоящему мне улыбается, сверкая зубами. Я напрочь забываю о его невероятной красоте, о том странном мгновении, промелькнувшем между нами. Сейчас мне просто хочется ему вмазать.
– Какого черта это было? – мои слова вспыхивают гневом, огнем, который необходимо разжечь.
– Мы сражаемся, – напоминает он, все это по-прежнему его забавляет.
– Я была не готова!
– Твой противник не будет считать до десяти, Аурен, – поясняет он мне, как идиотке.
– Я с тобой драться не буду, – рявкаю я. Он слишком силен, слишком опытен, а я не хочу снова становиться той маленькой девочкой, которая дерется на улице и всякий раз, как ее толкают вперед, получает по заднице.
– Нет? Прискорбно для тебя, – отвечает Рип.
Он разворачивается – я вообще не понимаю, как ему так быстро это удается, – а потом внезапно оказывается за моей спиной. Он захватывает мои руки одной своей и тянет за них, отчего с моих губ срывается болезненный стон. Другой рукой давит мне на лопатки, наклоняя вперед. Я полностью в его власти и упираюсь задницей ему в бедро.
– Попытайся вырваться, – спокойно говорит он, словно не пытаясь подчинить меня своей воле, пока я шиплю как кошка.
Я пытаюсь, но очень скоро понимаю, что не могу даже выпрямиться – настолько Рип силен и до того крепко меня держит. И наклониться вперед тоже не могу, поскольку тогда шмякнусь лицом вниз. Я даже вырвать руки из его хватки не способна: слишком сильно он их сжимает. Мои ленты натягиваются и извиваются за спиной, как разозленные змеи, желающие сделать выпад и ужалить. Я скрежещу зубами, пытаясь сдержать ленты, не распускать их.
– Не могу.
Рип неодобрительно цокает языком.
Спустя секунду меня отпускают. Я пошатываюсь, едва удержавшись на ногах из-за того, что командир чересчур быстро освободил меня от захвата. Когда поднимаю взгляд, Рип снова стоит передо мной, готовый и уверенный в себе. Я свирепо смотрю на него, убирая с лица волосы, а он ждет все с той же задумчивой бравадой. Концы моих лент подрагивают.
– Попробуй меня ударить, – говорит Рип.
Тут уж ему точно не придется меня уговаривать.
Сжав кулаки, я бросаюсь вперед. Я даже не знаю, куда хочу ударить, но, думаю, для начала было бы неплохо стереть с его лица это самодовольное выражение.
Прежде, чем я успеваю поднять руки, меня разворачивают, опрокидывают и прижимают к земле щекой.
– Ты же знаешь, что так меня не ударишь, – весело говорит Рип.
Взбесившись, я пытаюсь перевернуться, но он упирается коленом мне в позвоночник, удерживая на месте. Меня охватывает жгучий гнев, потому что это не только унизительно, но еще и чертовски больно.
– Слезь с меня!
– А ты заставь, – возражает он.
И это его я считала красивым? Забираю свои слова обратно. Он мерзкий ублюдок.
Я дрыгаю ногами, дергаю бедрами, но безуспешно. После каждой провалившейся попытки сбить его с ног он только сильнее прижимает колено к моей спине. Задыхаясь, я все больше злюсь на него, мое тело не намерно сдаваться, но оно слишком слабое, чтобы высвободиться.
– Хватит сдерживаться, – неожиданно суровым тоном приказывает Рип. – Ты знаешь, что нужно делать. Если хочешь выйти из круга, придется теперь бороться по-настоящему.
Щека, прижатая к снегу, горит, но гнев мой еще горячее.
– Я пытаюсь!
– Нет, не пытаешься, – рычит он надо мной. – Прислушайся к своим инстинктам и перестань сдерживаться.
Я замираю под ним, внезапно осознав, чего он хочет.
– Я не могу пользоваться лентами.
– Почему?
Почему? Потому что этого не хочет Мидас. Потому что вынуждена их прятать. Вынуждена прятать все.
Словно слыша мои блуждающие мысли, Рип издает звук, выражающий отвращение. Он отпускает меня, к счастью, его колено перестает давить на мою спину. Мне удается подтянуть под себя руки и колени, чтобы встать. К лицу и волосам прилип снег, платье намокло, настроение испорчено.
Рип одним взглядом заставляет меня почувствовать себя маленькой, слабой и ничтожной. Он дышит все так же медленно и ровно, словно ему не составило труда сбить меня с ног.
– Почему ты скрываешь свою сущность? – требовательно спрашивает он. Гнев затеняет его лицо, отчего серая чешуя на скулах кажется темнее.
