– Твоих стражников держат там. Уверен, они составят тебе хорошую компанию. Иди, обменивайся с ними историями о величии Мидаса. А у меня есть дела поважнее.
Грудь разрывает от боли, когда Рип резко поворачивается и уходит. Он грубо приказывает собравшимся солдатам впустить меня, но при этом не спускать с меня глаз. А потом направляется в лагерь, не удостоив меня взглядом, не заметив, как на моей щеке застывает слезинка.
Боль в груди не стихает, даже когда я, наконец, вижусь со стражниками и убеждаю себя, что они в порядке. Потому что, пусть я и рада с ними встретиться, узнать, что их не убили и не ранили, я также безутешна и потрясена до глубины души.
Безутешна, ведь среди стражников нет того, кого я действительно искала, хотела увидеть. Единственного человека, который мог заставить меня хоть на миг почувствовать себя дома, нет.
Не найдя среди стражников Дигби, я чувствую боль сродни удару под дых. Больно. Последняя моя надежда разрушена, и это больно.
Стражники Мидаса живы, а вот моих стражников нет.
Сэйл погребен в снежной могиле, а Дигби потерян навеки. И я вынуждена узнать об этом сейчас, после язвительных слов Рипа, которые продолжают царапать мне грудь.
Когда я в одиночестве возвращаюсь в свою палатку, из моих глаз капают хрустальные слезы. Украдкой подсматривающая звезда закрывает глаз и прячется за облаками.
Глава 26
Царица Малина
– Проклятье.
В ответ на мое со свистом вырвавшееся ругательство Джео, красивый мужчина, растянувшийся на моем кресле, бросает на меня взгляд.
– Что-то случилось?
Со вздохом я поднимаю глаза от письма и бросаю на стол.
– Франка Таллидж не может со мной встретиться, поскольку сейчас она не в Хайбелле. Она уехала в путешествие на шесть месяцев, – раздраженно произношу я.
– А это плохо? – спрашивает Джео.
Я тру виски, а потом откидываюсь на спинку стула и все свое внимание перевожу на него.
– Да, это плохо. Семья Таллидж имеет личную стражу из семисот человек. А эти люди могут мне понадобиться, поэтому так важно заручиться верностью Франки.
Джео тут же вскакивает, и я на мгновение отвлекаюсь от дел. На нем нет рубашки, веснушки на его коже напоминают хлопья корицы, добавляя пикантности мускулистому, до неприличия прекрасному телу.
Он берет со стола хрустальный кувшин и наполняет два бокала медовым вином. Мгновение я любуюсь его прекрасным телосложением, пока он идет ко мне с кубками. Его поступь похожа на походку пантеры – такая же уверенная и грациозная. Густые рыжие волосы напоминают цвет свежей добычи.
Он вкладывает в мою руку бокал, а потом прислоняется к краю стола. Его колено прижимается к моему бедру, и я чувствую жар его тела даже через свои пышные юбки и его брюки.
– Если до этого дойдет, если вам нужно, чтобы к вам присоединились благородные семьи, они это сделают, – уверенно заявляет он, опрокидывает бокал и одним глотком опустошает половину его содержимого.
Развеселившись, я отпиваю.
– Неужели?
Он кивает.
– Это так, моя царица.
– Ты говоришь очень уверенно.
Джео допивает вино.
– А я уверен, – пожав плечами, отвечает он и ставит бокал. – Вы – Кольер. Возможно, Орея и ослеплена золотом Мидаса, но Шестое королевство доверяет вашему родословному древу, вашему имени. Если вы призовете к оружию, они откликнутся.
Я постукиваю пальцем по стеклу.
– Посмотрим.
Надеюсь, до этого не дойдет, надеюсь, что смогу расставить все по местам, чтобы заставить Мидаса уступить, но я должна учесть все непредвиденные обстоятельства. Тиндалл, хотя и не был хорошим мужем, преуспел как правитель. Не потому, что учился этому, как я, а потому что умеет ослеплять, как сказал Джео.
Этот мужчина умеет производить впечатление, плести небылицы, завоевывать благоговейное восхищение людей. Многих дворян он наделил богатством – дворян, которых я никогда не перетяну на свою сторону.
Но вместе с тем у него бессчетное количество врагов. Он вынудил многих жаловаться на нужду. Когда царь Мидас обернул замок Хайбелл в золото, он дал промашку, забыв, какую тень отбрасывает этот металл.
Простолюдины, крестьяне, рабочие – вот кем он пренебрег, кого посчитал ниже себя.
Закончив со списком дворян, которых, как мне кажется, могу склонить на свою сторону, я займусь этими забытыми низами общества. Теми, кого оставили тонуть в зависти, оставили провожать взглядом замок с его безмерным богатством.
Да, царя ненавидят многие. И его жена совершенно случайно оказалась одной из них.
На моих согретых вином губах медленно расползается ухмылка. Я полностью уничтожу его историю, снесу публичную трибуну, сотру его сияющую наружность.
Когда покончу с ним, я превращу Золотого царя в объект презрения. А я останусь царицей, избранной.
На лице Джео появляется понимающая улыбка.
– Мне знаком этот взгляд, – указав на меня, тихо говорит он. – Вы замышляете заговор.
У меня вырывается смешок.
– Конечно, замышляю.
В заговорах мне нет равных. И это хорошо, учитывая, что мне недостает двух уважаемых миром отличительных особенностей: власти и пениса.
Жаль, что первого у меня нет, но второе… Оказалось, что большинство, обладающее этим достоинством, тоже часто не оправдывает надежд.
Я опускаю взгляд на пах Джео. Ну, кроме тех, кого можно купить.
Когда раздается стук в дверь, я тихонько вздыхаю. Даже пары часов не проходит, как кому-нибудь становится что-то нужно. Хотя с этой задачей я мирюсь, потому что все наконец-то приходят ко мне. Они ждут моего приказа. Как и должно быть.
– Войдите.
В комнату быстро заходит Уилкокс, тут же метнув взгляд на Джео. Советник крепко сжимает губы – это единственное проявление неприязни, которое он демонстрирует в моем присутствии. Я знаю, что мысленно он разражается гневной тирадой – как он возмущался, когда я впервые спустилась на ужин, держа Джео под руку.
Уилкокс убежден, что для меня так открыто держать при себе наложника – аморально, и этим мнением поделился за накрытым столом.
Смешно. Сомневаюсь, что он говорил подобные речи моему супругу, который держал целый гарем наложниц. Не говоря уже о той золотой стерве.
Джео встает из-за стола и, улыбаясь, поворачивается. Он обожает бесить Уилкокса теперь, когда знает, что этот старик так сильно его порицает.
Мой советник останавливается перед столом и низко кланяется.
– Ваше Величество, надеюсь, я не помешал.
