От запаха еды голодный желудок недовольно урчит, но я не могу подчиниться голоду или оставшемуся без сил телу. Не сейчас.
Вряд ли ястребов держат в палатке, поэтому туда я не захожу. Если бы мне пришлось гадать, то я бы предположила, что животных перевозят в крытых повозках. Их-то я и ищу, хотя и пытаюсь делать вид, будто просто бесцельно прогуливаюсь. Это не трудно, учитывая, что у меня действительно нет цели и я не знаю, куда идти.
Вокруг меня слышны армейские звуки. Солдаты болтают, костры горят, лошади ржут. Я подпрыгиваю от каждого грубоватого смешка или искры потрескивающих влажных бревен, предполагая, что в любой момент меня кто-то схватит.
Пока я иду, солдаты наблюдают за мной. Я по-прежнему напряжена, но они только бросают в мою сторону подозрительные взгляды, а приближаться – не приближаются. Это неожиданно, приводит в замешательство, и я не знаю, что и думать.
Это игра такая у командира Рипа?
Когда мои сапоги промокают от ходьбы по слякоти и я начинаю дрожать от холода, то замечаю напротив, на окраине лагеря, несколько деревянных повозок, накрытых кожаной тканью.
Внутри все переворачивается, и мне хочется поскорее туда подойти, но я не осмеливаюсь. Не осмеливаюсь поторопиться.
Наоборот, я хожу по кругу, стараясь идти не спеша на подкашивающихся ногах, пытаюсь казаться робкой, а смотреть рассеянно.
Стараясь не вызвать подозрений, я иду к повозкам, и мне помогает спрятаться в тени кромешная темнота.
В тридцати футах горит костер, но вокруг него собралось всего четверо мужчин. Они увлечены беседой, вот только мне не слышно, о чем они говорят.
Я осторожно бреду вдоль повозок, заглядываю под кожаную ткань, пытаюсь действовать быстро, потому как не хочу оказаться пойманной.
Первые четыре повозки не накрыты, они пустые и от них пахнет кожей. Наверное, тут хранились палатки. Несколько следующих забиты тюками сена и бочонками с овсом для лошадей, а дальше я раз за разом натыкаюсь на повозки с провиантом для солдат.
Надежды уже почти и не осталось.
Приблизившись к последней, я вижу вольер квадратной формы. Это вольер для животных?
Прячусь за ним и молюсь всевышним Богам, чтобы чутье меня не подвело. Сделав глубокий вдох, оглядываюсь по сторонам, а потом откидываю ткань, но стоит мне это сделать, как всяческая надежда валится прямиком к промокшим сапогам. Никакого вольера. Всего лишь повозка, наполненная плотно сложенными мехами.
Я поверженно смотрю на нее, однако все же пытаюсь сдерживать эмоции. Я понимаю, что жутко измотана и морально истощена, но от такой неудачи плечи мои поникают, а глаза начинает пощипывать от страха.
Где же они, черт возьми? Если не удастся предупредить Мидаса…
– Потерялась?
Услышав голос, я подскакиваю и, опустив ткань, оборачиваюсь. Поднимаю глаза выше и выше, и выше и вижу возвышающегося надо мной огромного мужчину.
Я тут же его узнаю, уже хотя бы по одной массивности его тела. Там, на пиратском судне, Рипа сопровождали два солдата, и, хотя тогда они были в шлемах, я знаю, что этот огромный мужчина был одним из них – он-то и увел меня и Риссу с корабля.
Сейчас, когда он без шлема и доспехов, я вижу его круглое лицо. Нижняя губа проколота коротким, скрученным куском дерева, имеющим сходство с символом Четвертого королевства – искривленным деревом. Крепкие бицепсы обхватывают ремешки из коричневой кожи, а остальные части тела затянуты в черную.
Он отчего-то кажется еще больше, на целых три головы выше меня: ноги шириной со ствол дерева и кулаки размером с мое лицо.
Прекрасно. Обнаружить меня должен был именно этот огромный ублюдок?
Если откровенно, не знаю, чем я так сильно разгневала богинь.
Я поднимаю голову, глядя на дикаря с каштановыми волосами, и внезапно радуюсь тому, что уже посетила отхожее место, поскольку этот мужчина имеет такой устрашающий вид, что любой бы наделал в замерзшие штаны.
Я прочищаю горло.
– Нет.
Он приподнимает густую бровь, в карих глазах видны недовольство и подозрение, длинные волосы висят вокруг лица и от шлема примяты на макушке.
– Нет? Тогда что ты здесь делаешь? Чего так далеко забрела от своей палатки?
Ему известно, где моя палатка? Настораживает…
Я поворачиваюсь и, стащив из стоящей за спиной повозки мех, накидываю его на плечи.
– Я замерзла.
Он бросает на меня взгляд, говорящий, что не верит ни одному моему слову.
– Замерзла? Тогда, возможно, золотому питомцу Мидаса пора удалиться в свою палатку.
Я плотнее закутываюсь в гладкий черный мех. Таких мужчин я знавала, они обычные хамы. Еще не хватало, чтобы он вытирал о меня ноги и сделал своей легкой добычей.
Я вскидываю подбородок.
– А мне нельзя даже пройтись? Меня будут удерживать здесь против воли? – провоцирую его я, потому что точно того же жду от него и хочу его опередить.
Его лицо становится еще смурнее, а мое сердце стучит гулко, словно хочет вырваться из груди и спрятаться. Ничего удивительного. Если бы этот мужчина захотел, то с легкостью сломал бы мне шею своими мясистыми руками.
Однако он скрещивает перед собой руки, но его устрашающая поза все равно на меня давит.
– Ходит слух, что именно такое обращение ты и ценишь, питомец.
Меня захлестывает гнев. Второй раз за сегодняшний вечер на меня смотрят так язвительно, судят за клетку, в которой я живу.
– Лучше жить в безопасности у Золотого царя, чем служить в армии твоего гнилого монарха, который всего лишь истощает землю, – проговариваю я со злостью.
Стоит ему услышать мои слова, как он тут же замирает в странной позе.
Я знаю, что совершила ошибку. Перешла все границы. Я позволила ему вывести меня из себя и от злости и страха не ведала, что несу. Лучше бы я обратилась в камень.
Вместо того чтобы дать отпор задире, я стала задирать его в ответ. Учитывая его вес, наверное, это был не самый мудрый поступок.
Я не обращала внимания на перешептывания у костра, но вдруг услышала, как затихли солдаты. В воздухе нарастает волнение, словно им не терпится увидеть, что он со мной сделает.
Пойманное в ловушку, мое сердце пускается вскачь от необходимости сгинуть.
С непримиримой враждебностью во взгляде мужчина наклоняется, пока его лицо не оказывается в дюйме от моего. Глаза яростно пылают, выжигая воздух и не позволяя дышать.
Его голос становится низким, напоминая предостерегающий волчий рык, от которого стынет в жилах кровь.
– Еще раз оскорбишь моего короля, и я забуду, какого цвета у тебя кожа. Я буду сечь твою спину до тех пор, пока не услышу твои жалобные всхлипы.
