Наконец силы и рассудок вернулись к нему. Он встал и огляделся. Ветер швырял ему в лицо курящуюся морскую пену, шум моря заглушал голос. Но здесь были другие, они стояли, сбившись в кучу, и ошеломленно смотрели друг на друга. В глазах людей и рорванов сквозил общий ужас.
Потом они медленно оценили потери. Троих не хватало: Гуммус-лугиля, Аласву, Янвусаррана. Силиш застонал, и в его стоне слышалась человеческая боль. Лоренцену стало дурно.
– Давайте осмотримся. – Эвери приходилось говорить громко, но на фоне ярости моря его голос казался шепотом. – Они могут быть… живы… где-то.
Прилив шел на убыль, и фон Остен вскарабкался на стену, чтобы оглядеть залив. Два силуэта слабо помахали ему с противоположной стороны.
– Гуммус-лугиль и одьин другой жьивы! Они выжьили!
Силиш прищурился, всматриваясь в сиявшие отраженным закатным огнем волны.
– Ю Янвусарран. – Его голова поникла.
– Что это было? – выдохнул Эвери. – Что на нас обрушилось?
– Эта п-п-планета – п-п-проклятая ловушка! – заикаясь, произнес Лоренцен. – Ф-ф-форма залива, к-к-крутой обрыв д-д-дна… из-за этого п-п-прилив обрушивается, как в-в-все силы ада. На Земле есть нечто п-п-подобное… а здесь п-п-прилив намного мощнее… если б-б-бы мы т-т-только знали!
– Рорваны! – Губы фон Остена побелели. – Они знали! Они планьировали убьить всех нас!
– Не п-п-пытайся в-в-выглядеть г-г-глупее, чем т-т-ты есть, – ответил Лоренцен. – Один из них погиб, другие чудом уцелели. Это была случайность.
Фон Остен изумленно посмотрел на него, но умолк.
Прилив быстро отступил. В сумерках они перешли залив и присоединились к Гуммус-лугилю и Аласву. Рорван собирал плавник для костра, а турок докладывал о случившемся по чудом уцелевшему радио. Следов Янвусаррана не было; очевидно, его унесло в море, а может, его труп покачивался у подножия барьерного рифа, готовясь стать пищей для рыб.
Рорваны устроили тихую прощальную церемонию. Они встали в ряд, протянув руки к воде. Лоренцен слушал погребальную песнь и понимал большую ее часть. Он ушел, он угас, он больше не ходит, ветер и свет теперь не для него, но его (память?) будет жить в нас… Их скорбь неподдельна, подумал астроном.
Темнота стеной обхватила маленький круг света от костра. Большая часть отряда уснула от усталости; один рорван нес вахту, расхаживая туда-сюда, а Эвери с Дьюгазом вели свою обычную беседу. Лоренцен вытянулся рядом с ними и притворился спящим. Быть может, сегодня он раскроет загадку. Прежде ему не удавалось разобрать смысла их разговоров, но скоро он наберется опыта, и его словарный запас будет достаточно большим…
Получилось!
Эвери говорил, медленно и серьезно:
– Я (непонятно) не заставлять-думать других. Некоторые не (непонятно) смеются (?) над тем, что я говорю.
Фокус заключался в том, чтобы переводить услышанное на привычный английский, заполняя незнакомые слова на основании контекста, и делать это достаточно быстро, чтобы не пропустить ответ.
– Я надеюсь, это не заставляет остальных думать (или подозревать). Некоторым уже не очень нравится то, что я им говорю.
– Быстро (непонятно) их ты, (непонятно) время (?) к Зурле мы придем увидели сквозь тень (?) они, – серьезно ответил Дьюгаз.
Необычно ясный разум Лоренцена лихорадочно работал: «Ты должен быстро развеять их подозрения, чтобы к тому времени, как мы доберемся до Зурлы, они не увидели сквозь тень (или не раскрыли обман)».
– Не думаю, что они смогут. Каким образом? В конце концов, у меня есть власть (?), они меня послушают. В худшем случае (?) с ними можно сделать то, что сделали с первой экспедицией (?), но я надеюсь (?), что это не понадобится. Это неприятная (?) вещь.
Яркая вспышка фанатизма.
– Если надо, значит, надо. Под угрозой более серьезные вопросы (?), чем несколько жизней.
Эвери вздохнул и потер глаза, словно от колоссальной усталости.
– Я знаю. Пути назад нет. Даже ты не понимаешь, сколько стоит на кону (?). – Он поднял глаза к далекому, холодному сиянию звезд. – Быть может (?), все это, вся вселенная (?), все время и все пространство. – Его голос хрипел от боли. – Это слишком много для одного человека!
– Ты должен.
– Иногда мне страшно…
– Мне тоже. Но это значит больше, чем наши жизни (?).
Эвери мрачно усмехнулся.
– Ты считаешь, что это дело огромной важности! Говорю тебе, Дьюгаз, ты даже представления не имеешь, сколько…
– Может, и нет. – Холодно: – Но ты зависишь (?) от меня не меньше, чем я от тебя. Может, больше. В этом ты подчинишься (?) мне.
– Да. Да, подчинюсь.
Дальше Лоренцен перестал понимать их разговор; они перешли к общим вопросам, абстрактным концепциям, для которых он не знал слов. Но он услышал достаточно! Он лежал в спальном мешке, и ему было холодно.
Глава 14
Горная гряда внезапно свернула вглубь материка, став более низкой и пологой. Здесь раскинулись холмистые травянистые долины, здесь были деревья, луга и ручьи среди холмов. Рорваны ускорили шаг.
Другой представитель их расы, одетый и вооруженный сходным образом, вышел к ним навстречу. Послышались свистящие крики узнавания; Дьюгаз и Силиш побежали к нему; после короткой беседы незнакомец кивнул и убежал.
– Он передаст новости дальше, – сказал Эвери, пообщавшись с Дьюгазом. – Деревня захочет устроить нам встречу. Эти рорваны – весьма дружелюбный народ.
– Хм. – Гуммус-лугиль пристально посмотрел на него. – Судя по всему, ты таки неплохо владеешь их языком.
– Да. За последние дни я наконец понял, что к чему, и все встало на свои места. В их языке удивительная семантика. Конечно, мне далеко до эксперта, но я могу понимать обычные беседы.
– И? Кто эти парни?
– Делегация, которая возвращалась из другого города после… некой деловой встречи, точного смысла я не понял. Они случайно наткнулись на нас и очень быстро догадались, кто мы такие. Они хорошо владеют астрономией, на уровне нашего восемнадцатого века, и Дьюгаз быстро понял мои рассказы об истинном устройстве вселенной – ее размерах и тому подобном.
– Где их обсерватории? – не сдержался Лоренцен. – Как они определили конечность скорости света? Едва ли им удалось использовать метод Рёмера в этой системе, а…
– Я пока не знаю. – У Эвери был раздраженный вид. – Не будь таким категоричным, Джон. Разве любая наука должна развиваться по тому же пути, что и наша?
Лоренцен умолк. Нет смысла выдавать себя… избави Боже! Это вполне может быть равносильно самоубийству.
– Подземные города, как мы и предполагали, – продолжил Эвери. – Судя по всему, эта традиция сложилась за последние тысячелетия, когда климат был холоднее, чем сейчас. Думаю, изначально причина крылась в том, что для землянки требуется меньше строительных материалов, и ее проще обогреть, но теперь это почти вопрос приличий, как наш запрет на наготу в общественных местах.
