– Кто это был?
– Не знаю, сэр. У них нестандартное снаряжение, такого нет ни у военных, ни у полиции. Кажется, одно из наших судов успело поймать их лучом слежения, но мы не можем их преследовать за пределами атмосферы. Они определенно ушли в космос. Не волнуйтесь, сэр. Вы в безопасности.
Ага, в безопасности. Закашлявшись, Лэнгли отвернулся.
Чантхавар явился час спустя и осмотрел разгром, постаравшись убрать с лица все эмоции.
– Да, им удалось уйти, – признал он. – Однако это мало что значит – задачу они не выполнили.
– Кто они такие – вы знаете? – вяло спросил Лэнгли.
– Нет. Трудно сказать. Может, центаврийцы. Может, Общество. Мы, разумеется, проведем расследование. – Чантхавар закурил сигарету. – По-своему это хороший знак. Когда шпион прибегает к насилию, это обычно означает, что он дошел до ручки.
– Слушайте! – Лэнгли схватил его за плечо. – Вы должны их найти. Должны вернуть эту девушку. Вы понимаете?
Чантхавар сделал глубокую затяжку, втянув щеки так, что выступили острые скулы, и пытливо глянул на американца.
– Она уже так много значит для вас?
– Нет… Этого требует элементарная порядочность! Нельзя им позволить раздирать ее на куски, пытаясь выжать то, чего ей не дано знать.
– Она всего лишь рабыня, – пожал плечами Чантхавар. – Судя по всему, ее прихватили просто так, на ходу, отступая. Невелика потеря. Если она так вам дорога, я пришлю вам новую. Такую же.
– Нет!
– Хорошо, как пожелаете. Но если вы попытаетесь выменять рабыню на информацию…
– Я этого не сделаю, – солгал Лэнгли. Ложь превратилась для него в условный рефлекс. – К тому же мне нечего за нее предложить. Пока нечего…
– Я сделаю все, что в моих силах. – Чантхавар с неожиданной приветливостью быстро похлопал Лэнгли по плечу. – А теперь возвращайтесь в постель. Прописываю вам снотворное на двенадцать часов сна.
Лэнгли не стал упираться. Препарат поможет избежать ощущения собственной беспомощности. Он провалился в пропасть, лишенную сновидений и воспоминаний.
Проснувшись, Лэнгли обнаружил, что везде успели сделать ремонт – как будто ночной схватки не было в помине. Послеобеденное солнце золотило бока плавающих за окном патрульных кораблей. Охрану удвоили. Поздно запирать сарай, когда лошадь уже украли. Минутку, лошадь-то как раз еще на месте!
Разум пытался разгрызть проблему, как собака старую кость, в которой не осталось ничего питательного. Марин приблизилась к нему и теперь тоже ушла в ночь. За проявленную к нему доброту в награду ей достались страх, плен и мучения. Так чувствует себя игрок, кому сдали самые поганые карты.
В том ли дело, что она похожа на Пегги? Или дело в ней самой? Или в принципе? Чем бы ни было вызвано негодование в его душе, оно было искренним.
Лэнгли подумал, не позвонить ли Бранноху и Вальти, не бросить ли им в лицо обвинения. И что потом? Оба будут все отрицать. К тому же ему больше не позволят с ними встречаться. Лэнгли несколько раз звонил в офис Чантхавара, и всякий раз раздражающе вежливый секретарь сообщал, что министр уехал по делам. Капитан выкурил бесчисленное количество сигарет, исходил квартиру вдоль и поперек, садился в кресло, снова вскакивал. Время от времени перебирал весь репертуар ругательств и проклятий. Ничего не помогало.
Наступил вечер, Лэнгли оглушил себя новой дозой снотворного. Возможно, он так и умрет – от наркотиков или, что проще и менее хлопотно, покончит с собой. Он подумал, не спрыгнуть ли с балкона. Прекратить этот кошмар одним махом.
После полудня раздался звонок. Лэнгли бросился к телефону, споткнулся, упал на пол и, выругавшись, вскочил. У него бесконтрольно дрожали руки.
Лицо Чантхавара светилось непривычной теплотой.
– У меня есть для вас хорошие новости, капитан. Мы обнаружили девушку.
Некоторое время мозг отказывался принять известие. Колея отчаяния стала такой глубокой, что Лэнгли не мог из нее выбраться. Он стоял, разинув рот, и вслушивался в слова, словно их произносили издалека.
– Она сидела на мосту немного одуревшая, когда ее нашли. Это – реакция на наркоз, девушка уже приходит в себя. Я уверен, что ее мозг не исследовали глубоким методом, разве что дали мягкий наркотик. Насколько я могу судить, ваша рабыня совершенно не пострадала. Все время была без сознания, ничего не помнит. Я сейчас пришлю ее обратно.
Чантхавар растянул рот в улыбке.
Смысл постепенно просочился сквозь заслоны помешательства. Лэнгли упал на колени, желая плакать или молиться, но ни слезы, ни молитвы не желали приходить. Тогда он захохотал.
Ко времени появления Марин истерика улеглась. Следуя самому естественному в мире порыву, Эдвард обнял ее. Девушка прижалась к нему.
Наконец, держась за руки, они присели на диван. Марин рассказала все, что видела.
– Меня схватили, втащили на корабль, кто-то использовал электрошокер. И все. Помню еще, как сидела на скамье. Меня, очевидно, привели туда как сомнамбулу и бросили. Голова сильно кружилась. Потом появился полицейский, он доставил меня в офис министра Чантхавара. Министр расспросил меня, провел медосмотр, сказал, что не нашел повреждений. И отправил к тебе.
– Не понимаю, – признался Лэнгли. – Совершенно ничего не понимаю.
– Министр Чантхавар сказал, что меня схватили, надеясь, что я представляю какую-то ценность… потому что им не удалось схватить тебя. Я не приходила в сознание, поэтому не могла никого опознать, меня допросили под наркозом, а потом отпустили, поняв, что от меня нет толку. – Девушка вздохнула и неуверенно улыбнулась. – Я рада, что я снова свободна.
Лэнгли понял, что она радуется за них обоих.
Он допил приготовленный коктейль и долго ничего не говорил. В голове наступила необыкновенная ясность, хотя атмосфера кошмара никуда не делась.
Вот что означала эта игра – безжалостную схватку за власть между Солсистемой и Альфой Центавра, в которой к людям относятся как к разменным пешкам и допускаются самые коварные ходы. Заскорузлая цивилизация-автомат, которой место давно в могиле, под чьей защитной броней все разъела коррупция, против драчливого смертоносного варварства, застойного и бесплодного несмотря на провозглашаемую мужскую доблесть. Кучка амбициозных деятелей на одной чаше весов и миллиарды безобидных людей, удел которых превратиться в радиоактивную пыль, – на другой. Как только одна из сторон почувствует, что у нее появилось преимущество, она ударит другой стороне в спину, и схватка между ними опустошит планеты.
Лэнгли пока еще слишком мало знал об Обществе. Они не очень походили на чистосердечных альтруистов. Однако Общество сохраняло нейтралитет и не гонялось за имперскими химерами. Уж они-то знали галактику лучше других и располагали молодыми планетами, где можно снова почувствовать себя человеком.
