Клейс не хотел превращать суд в представление, однако без этого было не обойтись, если он надеялся разобраться с Холдбистом в ближайшее время. Регент выступил вперед, и вместе с ним, в едином отточенном движении, сформированном долгими часами тренировок, вперед шагнули рыцари из Волчьего Братства. Сир Аквуен и сир Уэгг, с которым Смелый рыцарь почти одновременно пришел на обучение, продолжали стоять за спиной Аурона Старская. Регент не видел затылком, но чувствовал, как их руки легли на рукояти оружия. Скорее всего, не менее синхронно.
– Это не самый подходящий случай и отнюдь не торжественный, но поскольку вы желаете получить ответы на вопросы, то я желаю представить вам, – Форест с легкой улыбкой кивнул северному бастарду и выставил руку в приглашающем жесте. Рирз замешкался. – Не стесняйтесь, подойдите ближе. Хорошо. Я желаю представить вам лорда Рирза Холдбиста, первенца и нового наследника лорда Рогора Холдбиста. Он успел произвести впечатление на Его Величество, на меня и на лордов, мнению которых я и Его Величество всецело доверяем. Его Величество был благосклонен, внял просьбам близких друзей нового милорда Холдбиста и даровал ему титул, а вместе с тем и право встать в очередь сразу же за законнорожденными сыновьями, впереди Ренрога Холдбиста.
Когда Клейс замолчал, в Большом зале воцарилась звенящая и, можно сказать, зловещая тишина. Рирз выглядел довольным, удивление проглядывалось среди более приятных эмоций, лицо то и дело смешно дергалось. Бастард, сообразив, для чего его подозвали, старался не улыбаться, но делал это без особого энтузиазма. Его можно было понять – он не отрицал, что давно шел к власти и мечтал получить титул хотя бы лорда Малой Ветви с самого детства. Клейс понимал, что Рирз лукавит, когда говорит, что не желает отбирать места братьев и не представляет себя правителем, но толку спорить и что-то доказывать? Достаточно того, что бывший незаконнорожденный отпрыск северянина произвел впечатление. Пусть он был недостаточно элегантен, как его товарищ Вайткроу, и говорил не так размеренно и обдуманно, как Глейгрим, но он понравился Форесту и нравом, и отношением к жизни.
– Полагаю, теперь от решения относительно преступления милорда Робсона Холдбиста вас не станет отвлекать мысль о наследовании северного трона, – напомнил о причине сбора Его Высочество.
– Да здравствует милорд Рирз Холдбист! – чрезмерно счастливо для суда возвестил Вихт Вайткроу. Он наконец понял, что произошло, и Клейс видел, как южанин чуть ли не подпрыгивает на месте. Со стороны это смотрелось неуместно и немного нелепо. Пара вассалов вяло и растерянно поддержали правителя.
– Поздравить милорда Рирза Холдбиста вы сможете на пиру, который состоится в скором времени. Пока же я хочу услышать, есть ли у вас еще какие-то возражения или вопросы.
Более никто не желал выступать против приговора Робсону Холдбисту. Регент видел, что младший сын Рогора смотрел на старшего брата сначала с удивлением, после с мольбой и обидой, а когда тот молча улыбнулся и промолчал, Форесту показалось, что подсудимый все понял.
Регент попросил Рирза пересесть на место, предназначенное для лорда, а не ютиться позади. Когда бывший бастард важно вышел к переднему ряду и слуги поспешно принесли ему стул, у лорда Рорри Дримленса сдали нервы. Снова…
– Нет! Нет, только не он! Я говорил о нем, говорил, что, как только появится чудовище, все сломается! Оно придет в мир вместе с чудовищем и… Я видел, что оно сделает с людьми и что оно может. Все исчезнет, рухнет, сломается – все-все, что мы знали. перестанет существовать! Я видел это чудовище, это он. – К лорду поспешили рыцари, лекарь и Гроссмейстер, а Рирз, не ожидавший подобного от Рорри, с которым успел познакомиться и, насколько был осведомлен Его Высочество, мирно пообщаться, вновь вскочил на ноги. Вайткроу последовал примеру друга, Верд Флейм громко сообщил соседу: «Становится все интереснее! Еще б покормили…», а леди Шау направилась в сторону юнца-сюзерена, взглядом спросив разрешения у регента.
– Это все вы натворили! Вы привели чудовище, и теперь все пропало! – продолжал разоряться Рорри.
– Милорд утомился, Ваше Величество, Ваше Высочество. – Гроссмейстер сумел ощупать голову кричащего Дримленса только при содействии рыцаря и лекаря. – Если позволите, милорда бы отвести в спокойное место. У него жар.
– Полагаю, это запоздалые последствия потрясения, которое пришлось пережить милорду, – добавил лекарь. – Культисты постарались, не иначе. А может, подхватил чего.
Регент и король в один голос попросили оказать помощь, любую, которая потребуется, лорду Дримленсу, и того, продолжающего кричать безумные вещи, насильно поволокли, а под конец и вовсе понесли из Большого зала. Клейс высказал свои опасения, что похищение лордом Экрогом и его влияние пагубно сказалось на состоянии Рорри, и быстро довел заседание до конца. Лишь к вечеру регент сумел добраться до письма, чтобы продолжить его расшифровывать. Голова пухла и гудела.
Передать словами, в которых не содержалось бы ни одного грубого и неприличного выражения, все, что Клейс после пожелал заявить Райану Форесту лично, не представлялось возможным. Разумеется, ярость по отношению к мерзавцу Мортону Бладсворду также обуревала его – регент очень жалел, что не может сорваться с места, самолично явиться в Кнайфхелл и придушить проклятого недорыцаря, отправленного на покой, собственными руками. И все же более он сердился на брата, который совершал глупость за глупостью.
Райан не обратился за помощью, не рассказал про Ховвила сам, не рассказал про Культ Первых и подозрение в связях с ним наместника Бладсворда. Почему – непонятно. То ли он не доверял уехавшему в Санфелл брату, то ли до сих пор считал Клейса ребенком, не способным решать проблемы взрослых.
В тот момент, когда Клейс поддался чувствам и едва не совершил непростительную глупость, лишь сир Аквуен сумел убедить Его Высочество не терять голову и уже по дороге к конюшням нагнал регента. Он загородил собственным телом двери и не желал подчиняться никаким приказам. Угрозы не страшили его. Рыцарь стоял насмерть, не позволяя добраться до коней или покинуть территорию замка.
Форест боялся за жизнь Райана, хоть ругал его, осуждал и обзывал такими словами, от которых могли бы покраснеть самые искусные жрицы любви во всех борделях столицы разом. Правитель Династии был глупцом, но от этого привязанности в душе регента не становилось меньше. Он мог ругаться с ним, мог игнорировать приглашения на праздники или забывать позвать Райана в столицу, порой не интересовался его жизнью столь часто, как должен, но любая проблема, любая неудача или беда, которая могла приключаться с его старшими братьями – самыми близкими людьми, – сводила с ума и лишала сна.
Теперь же, когда Райан был загнан в угол и прибегал к помощи неизвестного Клейсу человека, даже не из своего окружения, если судить по имени, когда Райан решился, подавив гордость, написать просьбу о помощи, младший сын Мертора Фореста по-настоящему испугался. Уже несколько лет он не испытывал такого же страха, занявшего бы его тело и разум целиком. С того самого дня, как понял, что Его Величество умирает.
