Я указал на стол, где он разложил бумаги по стопкам, отодвинув их на разные края, чтобы я не перепутал.
— Хорошо, — сказал я, — буду знакомиться. Решение приму позже. Завтра-послезавтра, а то и через недельку. В таких делах спешить рискованно, можно невинного обидеть. Что-то еще?
Он ответил ровно:
— Да много всякого, но вы пока знакомьтесь с этими делами, это самое важное.
— Хорошо, — сказал я. — Итак, все за работу! Я тоже.
Он отступил к двери и еще раз поклонился:
— Ваше высочество.
— Когда мое высочество зовет, — сказал я, — можно помнить и о своих столь важных для каждого интересах, но когда зовет Господь, ему нельзя повиноваться наполовину. Мы призваны Господом, чтобы нести Его волю!
— Аминь, — ответил он поспешно и растворился.
Глава 8
Я работал до обеда, устал, начал подумывать насчет того, что перекусить бы, да и Бобик вылез из-под стола и, глядя на меня с укором, требовательно гавкнул.
В кабинет вошел Клифтон, взглянул вопросительно:
— Звали, ваше высочество?
— Что, — спросил я, — похоже?.. Нет, но пора сделать перерыв на обед.
Он сказал торопливо:
— Может быть, успеете принять сэра Варвика?
— Это кто еще?
— Варвик Эрлихсгаузен, — пояснил он, — князь Стоунбернский, властелин Реверенда и Амберконта!.. Примчался, как только узнал о вашем прибытии.
Я скривился, но кивнул:
— Зовите, но пока изволю принимать этого заносчивого магната, вы напишите указ об освобождении его сына…
— Людвига фон Эрлихсгаузена, герцога Ньюширского?
— Памятью хвастаетесь? — буркнул я. — Да. И о прощении моей милостью.
— Вашим высочеством, — уточнил он.
— Знаю, — огрызнулся я, — это я напоминаю, что я сама милость к падшим! А так да, я — мое милостивое и вообще замечательное высочество.
Он исчез, а через пару мгновений в кабинет вошел Варвик Эрлихсгаузен, князь.
В прошлый раз это был уверенный такой господин, на меня смотрел, как на лакея, сейчас тоже держится уверенно, это в крови, но на меня смотрит почтительно.
Лицо все такое же пергаментное, изрезано глубокими ущельями морщин, темные мешки под глазами, крючковатый нос, в глазах, помимо спокойствия высокорожденного лорда, я увидел и глубоко запрятанный вопрос.
Он поклонился и застыл с опушенной головой. Я выждал некоторое время, давая понять еще раз, что хозяин положения по-прежнему я, для меня никакие лорды — не лорды в период военного времени, ну, почти военного, наконец произнес с холодком в голосе:
— Лорд Варвик?
Он разогнулся и произнес почтительно, тоже все понял, не однажды грамотный:
— Выше высочество…
— Лорд Варвик, — спросил я, — что привело вас ко мне, своему сюзерену?
Он слегка дернулся при таком напоминании, но ответил смиренно:
— Ваше высочество, война окончена… И, как я слышал, даже мятежный Зигмунд Лихтенштейн прекратил сопротивление…
— А, — сказал я довольно, — вы совершенно правы! Тяжелая и кровопролитная война закончена, теперь будем пожинать плоды мира. Кстати, хорошее занятие… Ну, вы знаете, я думаю.
В кабинет без стука вошел сэр Клифтон, в руках бумаги, положил передо мной.
Я посмотрел с подозрением на стопу.
— Почему так много?
Он ответил невозмутимо:
— Да заодно уж подпишите еще несколько…
— Ничего себе, несколько!
— Несколько десятков, — уточнил он.
Я сказал раздраженно:
— Хорошо, но только печать прикладывайте вы!
— Кольцо на вашем пальце…
Я с грохотом вытащил из ящика стола шкатулку, открыл и сунул ему в руки большую королевскую с удобной ручкой и полустертым штампом.
— Можете этим.
Сэр Варвик стоит как столб, не смея прерывать государственную полемику насчет моментов работы, я быстро подписывал, а сэр Клифтон разогревал сургуч, капал им на бумаги и прикладывал печать.
Я закончил с последней, когда он со вздохом капал разогретым сургучом только на третью. Первой я подписал о помиловании Людвига фон Эрлихсгаузена, герцога Ньюширского, теперь там остывает сургуч, я взял ее и внимательно прочел:
— Сэр Клифтон, что это вы мне подсунули?.. Указ о помиловании Людвига фон Эрлихсгаузена?.. Гм, я намеревался этого мятежника завтра казнить… Ну да ладно, не будем бумагу переводить, что написано моим пером — не вырубить ничьим топором. Да и бумага пока еще дорого обходится…
— Так точно, — сказал Клифтон. — Пора бы начать удешевление.
— Начнем, — пообещал я. — Сэр Варвик!
Князь шагнул вперед и поклонился:
— Ваше высочество?
Я протянул ему бумагу с моим указом:
— Сэр Клифтон подсунул мне явно по ошибке бумагу о помиловании вашего сына, так ему и передайте!.. Его могли казнить, пусть это впечатлит его буйную голову.
Он принял бумагу, руки чуть вздрогнули, выдавая волнение, но лицо князя оставалось неподвижным.
— Благодарю, ваше высочество…
Я отмахнулся:
— Не стоит. Я же говорю, это всего лишь ошибка моего личного секретаря, я его лишу половины жалованья. Кстати, можете прекращать там всякое с владельцами замков и земель Турнедо, что вошли в королевство Варт Генц.
Он поклонился.
— Да-да, ваше высочество, только вот…
Я спросил резко:
— Что еще?
Он ответил ровным голосом:
— Я всегда ладил с соседями. И мне совсем не хотелось бы прерывать добрые отношения с теми, с кем успел завязать.
Я махнул рукой и сказал великодушно:
— Ну, это на ваше усмотрение. Я тоже считаю, что со всеми соседями нужно жить дружно.
Он поклонился:
— Еще раз спасибо, ваше высочество. И позвольте откланяться.
— Позволяю, — ответил я великодушно.
Он удалился, а Клифтон все еще сопел и трудился над бумагами. Сжалившись, я сказал:
— Давай разогревай сургуч и капай, а я буду шлепать печати.
Он с благодарностью подвинулся. Правда, шлепать по расплавленному сургучу не получается, нужно прижимать аккуратно и ждать, когда там хоть чуть застынет, но все-таки работа пошла вдвое быстрее.
Накопившиеся бумаги пришлось разбирать до конца дня, и следующий тоже начинать с них, а после обеда, когда я все еще подписывал указы и посылал помощников казначея на призывные пункты, под охраной, разумеется, вошел Клифтон.
