На пороге я оглянулся.
— Что-то охраны совсем мало. Не боитесь, что захватят?
Она посмотрела на меня в удивлении:
— Кто? Я охраняю чарами лучше, чем все часовые. А люди — кто ушел с герцогом, кто вернулся к мирному труду, а последние сейчас уехали в глубину Брабанта.
— Что-то случилось?
— Задержка налогов, — объяснила она. — Так объяснили, я не влезала в эти мелочи. То ли недоплачивают, то ли вообще перестали платить, ссылаясь на какие-то трудности.
Я с неудовольствием оглядел пустой двор.
— Все-таки я не стал бы надеяться только на ваши чары. Сейчас вас может захватить любая шайка разбойников, у кого есть нужные амулеты.
Она передернула плечами:
— Вы прошлись такой железной метлой, что от вас тогда бежали даже Его Величество вместе со свитой. Какие еще разбойники?
Я поежился.
— Да, я был крут… И безрассуден.
Она усмехнулась:
— Меня тогда здесь еще не было, но мне с великим удовольствием пересказывали несколько раз. Впервые Его Величество столкнулся с таким неожиданным отпором.
— А где Дженифер? — спросил я.
— Они с Уэстефордом, — ответила Элинор. — Я же говорю, она так усердствует, что скоро меня обгонит! Позвать?
Мне почудилась ревнивая нотка в ее голосе.
— Не стоит, — ответил я. — Пусть заканчивают, что они там затеяли. Лишь бы планету не взорвали.
Мы прошли холл и поднялись на второй этаж, леди Элинор поинтересовалась:
— Вы, наверное, проголодались? Я велю принести что-нибудь?
Я покачал головой:
— Незачем. Раз мы пообедаем только вдвоем, нам хватит и своих чародейских сил.
Я отодвинул для нее кресло, усадил учтиво и сел не с противоположной стороны, а сбоку, подчеркивая, что никакой официальности, мы же теперь семья.
Она с вымученной улыбкой смотрела, как на столе возникают блюда с самыми изысканными кушаньями, а половина из них вообще что-то невероятное, выдернутые из некоего волшебного мира.
— Ну вот, — проговорила она слабым голосом, — добивайте меня, добивайте…
— Ну почему же, — возразил я. — Так стараюсь услужить Вашему Величеству!
Она откинулась на спинку кресла, на лице неодобрение странной шуточки.
— Вы о чем?
— О предстоящих выборах короля, — сообщил я. — Вы не знали?
Она отрезала почти с враждебностью:
— Я не понимаю ваших шуточек!
— Какие шуточки, — сказал я. — Как вы знаете, прогресс требует смены кровавого режима, запятнавшего себя жестокостью, распутством, коррупцией, сомнительными сделками, неисполнением обещаний, срывом сделок, прижиманием вольностей дворянства… и еще много чего, не буду вдаваться в подробности за столом, они ужасающи и омерзительны, просто тошнотворны, даже блевать хочется, до чего все мерзко, гадко и все прогнило… Да вы кушайте, леди Элинор! Это мясо просто тает во рту. А какой чудесный сыр…
Она взяла тончайший ломтик сыра двумя пальцами, но произнесла с усилием:
— Сэр Ричард, вас куда-то занесло.
— Это все мои крылья, — сказал я виновато, — в свободный полет просятся, а я их так жестоко. Поэтическая натура я, а меня зовут департаментом управлять!.. Десять тысяч курьеров, но я упираюсь, не иду. В общем, за власть в королевстве сейчас отчаянно и бескомпромиссно сражаются три влиятельные силы. В ход идут все нечестные приемы, подкупы, шантаж, опорочивание противников, тайные убийства, пытки, угрозы, похищения… в общем, привычная предвыборная борьба. И вот это попробуйте… я же для вас старался, из шкуры лез!
Она брала ломтики мяса, сыра, рыбы, все по одному, в ней больше исследователя, чем лакомки, спросила хмуро:
— Что за силы? Ничего не понимаю.
— Одна сила, — объяснил я, — Кейдан, он все еще надеется сохранить трон. Вторая сила сидит перед вами и ухаживает за вами в надежде получить ваш голос. Леди Элинор, к пирожным пока рано, отведайте той дивной рыбы!.. Третья — герцог Валленштейн Брабантский…
Она охнула, глаза стали как блюдца, а хорошенький ротик открылся в изумлении, показывая ряд белых и блестящих, как жемчуг, молодых зубов. Ломтик рыбы в ее пальцах коснулся губ и пошел опускаться обратно.
— Готфрид?.. Никогда не поверю!
— Почему?
— Он никогда об этом не говорил!
Я спросил коварно:
— А что, мы все говорим женщинам?
Она гордо выпрямилась:
— Я не женщина, сэр Ричард, в том смысле, как вы все понимаете. И потому герцог от меня ничего не скрывает. Я уже не просто жена, а настоящий друг!
— Что ж, — сказал я, — тем более могу предположить, что вы будете сносной королевой. Хотя, правда, рыжая… Не знаю, королевы рыжими бывают?
— Не ерничайте, — сказала она строго. — Хорошо знаете, что я меняю не только цвет волос, но и цвет глаз. Но сесть на трон… Или это опять ваши шуточки?
Я поморщился:
— Леди Элинор, мы с вами уже успели пошутить друг с другом. Теперь оба настороже, хотя уже пора бы зарыть топор войны.
— Он зарыт! — сказала она поспешно.
— Но рукоятка выглядывает, — напомнил я. — Вот вы на мороженое даже не смотрите, а это такое чудо! Могу дать рецепт.
— Нет-нет, — заверила она, — зарыт, зарыт! Сэр Ричард, если с герцогом что-то случится, я вас просто растерзаю. Вы в себе уверены, но не представляете, на что способна женщина в отчаянии.
Она не на шутку разволновалась, глаза мечут молнии, дыхание идет со свистом, я уже чувствую жаркие струи при каждом выдохе, а в комнате начала сгущаться тьма, пламя свечей испуганно заметалось, некоторые погасли, другие едва тлеют.
Я выставил перед собой ладони.
— Леди Элинор, вы красивая женщина, потому слушаете только себя и свой чарующий голос! Но послушайте и меня…
Она бросила резко:
— А вам есть что сказать в свое оправдание?
— Я не соперник герцогу, — сказал я громко и раздельно. — Не соперник! Это понятно?.. Я буду настраивать своих лордов, а то и прямо велю, чтобы поддержали герцога.
Она спросила все еще резко:
— Почему? В чем хитрость?
— Да нет хитрости, — сказал я торопливо. — Мне хочется побыть принцем, ясно?.. У принца никаких забот, только красоток таскай в постель. Принц вечно молод, даже если ему и за семьдесят, но само слово «принц» говорит о том, что его отец еще несет на себе тяжесть управления, потому можно пока наслаждаться жизнью и ее возможностями…
Она не сводила с меня пронизывающего взгляда, но голос прозвучал уже без прежней ярости:
