Я оглядел всех исподлобья, ждут новостей, кто-то наверняка начал поговаривать, что вот мы воюем, а лорд Ричард пьет да по бабам, граф Ришар уже деликатно намекнул, кто-то меня яростно защищает, большинство же просто слушают с усмешкой. Мол, если и пьет, то кто из нас не пьет, лишь бы вот так же и дальше находил для нас такие интересные дела, как война, сражения, штурмы замков, грабежи городов… Другое дело, когда забудет, что у верховного лорда есть обязанности…
— Хочу начать с хорошей новости, — сказал я без всяких предисловий. — Правда, до вас эти новости уже должны были докатиться, но, повторюсь, вы увидите почему. Пираты собрались в огромном количестве и высадились на побережье… так, примерно, на пару десятков миль в длину. Кораблей были тысячи. Правда, большую часть они бросили на штурм гавани, где мы изволили заложить наш флот…
В шатре наступила мертвая тишина, я понял, что армии Мансфельда и Мандершайда не соприкасаются с войском Ришара, воюют где-то восточнее по побережью.
Митчелл спросил громовым голосом:
— Это хорошие новости?.. А какие же тогда плохие?
— Хорошие, — подтвердил я угрюмо. — Треть флота пиратов погибла, пытаясь прорваться в глубину бухты. Каравеллы Ордоньеса сражались отчаянно и потопили сотни их корабликов, но, увы, погибли и сами… Спешу сообщить, что сам Ордоньес с большей частью моряков выбрался на берег.
Я сделал паузу, Митчелл промолчал, зато Альвар Зольмс спросил с придыханием:
— А… пираты?
— Прорвались к нашим докам, — сообщил я. — Если бы не героическая оборона рыцарских отрядов под руководством герцогов Сулливана и Вирланда, нам бы не удержать Тараскон и доки.
Я видел на их лицах недоумение, сказал с нажимом:
— Герцоги Сулливан и Вирланд, пусть даже мои противники, а может быть, и вовсе враги, но… патриоты Сен-Мари! Оба пролили свою кровь, защищая королевство от пиратов, Сулливан был так изранен, что его вытаскивали почти с того света… Вот как нужно любить родину!
Митчелл спросил нетерпеливо:
— И… как, удалось? Ведь удалось же?
— Могло и не удасться, — ответил я, — вы же тут все возитесь, сами помощи просите. А там на берег продолжали высаживаться бесчисленные орды морских варваров! Но тут подоспели две северные армии из Турнедо под руководством рейнграфа Чарльза Мандершайда и стальграфа Филиппа Мансфельда…
Митчелл охнул и спросил гулко:
— А это еще хто?
Судя по лицам остальных, он выразил общее замешательство, я объяснил подчеркнуто спокойно:
— Могучее королевство Турнедо пало под нашими ударами, или и это для вас новость?.. А вы тут с дикарями никак не сладите. Большая часть земель по странной случайности оказалась в моей власти… ну так уж почему-то получилось, сам не пойму. И практически все воинские силы, что после взятия Савуази и гибели короля Гиллеберда сдались мне… Чтобы вернуть им боевой дух, я направил их в Сен-Мари, где они с ходу вступили в бой и сумели переломить ход грандиозной битвы!
Альвар Зольмс сказал в напряженной тишине:
— Слава Господу!
Многие начали креститься, шептать молитвы, возводя очи горе, только Митчелл посверлил меня маленькими злыми глазами и спросил с недоверием:
— Но… ваша светлость, что за армии из Турнедо? Мы же только что с ними воевали.
— Уже не воюем, — ответил я. — Скромно говоря, Турнедо — мое королевство. Я же скромный, вы не знали? По большей части, наше. Как и Варт Генц, но Варт Генц мой целиком. Оттуда уже идут сюда новобранцы, вам предстоит обучить их и сделать воинами.
Ришар воскликнул взволнованно:
— Ваша светлость, что за новобранцы? Неужели из Варт Генца?
Я окинул взглядом замерших лордов и сказал доброжелательно:
— Вообще-то можете отныне обращаться как к моему высочеству. Мне пришлось принять корону… нет-нет, не подпрыгивайте, еще рано, я скажу, когда прыгать повыше!., всего лишь корону гранда королевства Варт Генц.
Они даже не переглядываются, а смотрят неотрывно, слишком ошеломленные быстрым развитием событий.
Граф Ришар, верховный главнокомандующий, размашисто перекрестился.
— Сэр Ричард, — сказал он с неловкостью в голосе, — вы в самом деле нас пристыдили.
— Этого я и хотел, — сказал я сердито.
Он сказал тем же виноватым голосом:
— Новости у вас просто сшибающие с ног. А теперь какие плохие у вас новости?
Я покачал головой, постарался выглядеть отечески строгим, я же государь, сказал ровно:
— Плохие у меня новости… в том… что плохие новости у вас. Не понимаю, почему варвары еще не сброшены в море?.. Я направил из Сен-Мари обе турнедские армии сюда, где они?.. Вы даже не связались с ними! Да, я понимаю, они сразу вступили в сражения, стремясь показать себя, но тем более надо с ними держать связь!.. А где отдельные отряды искателей приключений, что потянулись из Турнедо, едва я захватил Савуази?
Митчелл хлопнул себя по лбу:
— Так вот о чем мне говорил Растенгерк!..
— О чем? — спросил я.
— Какие-то рыцари прибыли с незнакомыми знаменами, доспехи у них иной выделки… Воюют с варварами левее нас, сами по себе…
Я покачал головой:
— Вы получили и продолжаете получать подкрепления! Потому действуйте быстро и жестко. Варвары понимают только силу. Уничтожайте их стойбища, сравнивайте с землей их кочевья. Пленные нам тоже не нужны, как не были нужны им наши. Эта война должна быть закончена быстро. Мы перебили им хребет, больше такой попытки не повторят.
Альвар кивал, прикладывал ладони к груди, снова кивал, а Митчелл спросил тихонько:
— А закончить быстро… надо почему?
— Да потому, — сказал я раздраженно. — Противник будет вести партизанскую войну, так как у него легкая конница, нам за ними не угнаться. Потому нужно вообще лишать их базы!.. Они сдадутся только тогда, когда увидят, мы — не сен-маринцы!.. Мы гуманисты, потому предпочитаем решать все вопросы так, чтобы войны больше не возникали. А как это сделать?
Он подумал, предположил решительно:
— Перебить?
— Вот именно, — воскликнул я. — Вы проявляете признаки здорового демократизма! Если перебить, то проблема решается просто и красиво, как теорема Пифагора в ясный день.
Рыцари да и сам Ришар смотрели в некотором смущении, а Митчелл, взяв на себя роль выразителя рыцарского недопонимания, спросил:
— А города-королевства?
— Которые на стороне варваров, — объяснил я доступно, — предать милостиво огню, ибо так велел Христос. Которые держатся нейтралитета — тех поведем в светлое будущее демократии и гуманизма. Отстающих будем добивать по дороге, ибо мы милосердны и гуманны…
