Рейнграф молча смотрел на меня, затем выдавил придушенным голосом:
— Ваше высочество…
Я сказал негромко:
— Ваши королевства с сэром Мансфельдом рядышком, так что не подеретесь, надеюсь.
Он поклонился и отступил, Арчибальд шепнул мне тихонько:
— Там сколько еще королевств?
— Примерно с сотню, — ответил я. — Только награждать пока особенно некого, так что останутся в цепких лапах государства без всякой поспешной приватизации… Кто там следующий?
Следующим преклонил колено сэр Эндрюс. Арчибальд провозгласил громко:
— Сэр Эндрюс Бэрбоун! По приказу и с милостивого соизволения его высочества гранда Ричарда вам даруется титул барона и поместье в Эльзенхауэне.
Арчибальд передал мне кинжал в дорогих ножнах с инкрустацией золотом, я повернулся к сэру Эндрюсу:
— Поднимитесь, барон.
Он поднялся, исполненный почтения, я подал ему обеими руками клинок. Тот принял тоже обеими руками, не отрывая от меня преданнейшего взгляда, поклонился и проговорил дрогнувшим голосом:
— Ваше высочество…
И отошел в толпу, где его толкали в бока и поздравляли.
Арчибальд прочел по бумаге дальше:
— Виконт Ульрих Росбент!
Ульрих преклонил колено, Арчибальд зачитал громко:
— За доблесть и мужество его высочество вам жалует титул барона и дарует в пользование земли Урширкса!
Ульрих сказал растроганно:
— Ваше высочество…
Арчибальд прервал громко:
— Доблестный сэр Риккардо!
Вперед вышел и преклонил колено Риккардо, первый муж Лоралеи. У меня сердце дрогнуло и чуточку кольнуло болью, чему я смутно удивился, вроде бы все забыто, а поди ж ты…
— По приказу и с соизволения его высочества, — зачитал громко Арчибальд, — вам даруется титул барона и поместье в Кейтвуде!
Риккардо взглянул на меня непроницаемыми глазами.
— Ваше высочество…
Он принял обеими руками кинжал и отступил.
— Граф Альвар Зольмс!
Альвар, несколько удивленный, торопливо вышел вперед, преклонил колено и смотрел на меня большими живыми глазами.
Арчибальд сказал с подъемом:
— По приказу и с милостивого соизволения его высочества гранда Варт Генца Ричарда вам даруется титул лорда Устерского и земли в Альгатске!
Альвар выдохнул с жаром:
— Ваше высочество!
А Арчибальд уже продолжал громко:
— Барон Максимилиан фон Брандесгерт! По приказу и с соизволения его высочества Ричарда вам даруется титул графа Стоунширского!
Макс понялся с колен, сказал не то с благодарностью, не то с упреком:
— Ваше высочество!
Громко и радостно протрубили фанфары, все повернули головы ко входу. Полог открыл и вошел граф Ришар, уже в красной мантии с горностаевым верхом, по проходу между военачальниками и доблестнейшими рыцарями крестоносного воинства он двигался под одобрительные выкрики, но когда приблизился к моему трону, все умолкли и даже перестали двигаться.
Арчибальд прокричал звонко и торжественно:
— Гриф Ришар де Бюэй!
Ришар остановился внизу за шаг от первой ступеньки на помост, где мой трон, грациозно преклонил колено, но спина ровная, взгляд прям и спокоен.
Я откинулся на спинку кресла и наблюдал за ним спокойными глазами.
— Граф Ришар де Бюэй! — произнес звонким и радостным голосом Арчибальд. — По приказу и с соизволения его высочества гранда Ричарда вам даруется титул герцога Магенбрукского и Коппервудского!.. А также фюрста Гандерсгеймского с передачей поместий в тех землях в ваше владение!
Я поднялся, Арчибальд крайне торжественно взял из рук одного из прислуживающих рыцарей подушечку с золотой бахромой, на ней красная шапочка, которую охватывает золотая корона герцога, повернулся и с поклоном протянул мне.
Я взял оттуда корону и надел на склоненную голову графа. Арчибальд с поклоном протянул мне другую подушечку, на ней кинжал с золотой рукоятью и в красных ножнах.
Я обеими руками протянул этот кинжал Ришару.
Он принял, а я сказал тепло:
— Поднимитесь, ваша светлость!
Краем глаза я видел, что герцог Ульрих сдерживает довольную улыбку. Отныне урона для его достоинства не будет, если поприсутствует на совещаниях, которые проводит Ришар — не только герцог, но и фюрст.
Глава 8
Будакер разговаривает с Митчеллом, они с ним теперь неразлейвода, но когда увидел, как возле меня оказалась брешь, подошел со смиренным видом.
— Сэр Ричард, — спросил он смущенно, — меня, видать, так часто по голове били, что вытряхнули всю память. Хоть убейте, не могу вспомнить хоть одну из земель, которые вы раздаривали так отечески щедро.
Я сказал с родительской снисходительностью:
— Сэр Будакер, пока вы тут с переменным успехом деретесь с полуголыми дикарями и никак не можете с ними справиться, я успел завоевать еще одно королевство и получить контроль над двумя соседними.
Он охнул, глаза полезли на лоб, но все же опомнился и сказал обидчиво:
— Мы справляемся! Последние остатки прижимаем к морю!..
— Пленных много?
Он покачал головой:
— Пираты стараются раствориться среди местных племен.
— Помогает?
Он снова покачал головой, но ответил достаточно осторожно, не уверенный в моей реакции:
— Но вы же велели вести войну жестко, вот нам и все равно, кто оказывает сопротивление: местные или пришлые…
Я сказал резко:
— Именно! Мы строим справедливое правовое общество, где будет гуманизм и торжество культуры! Потому пиратов всех нужно уничтожить, а с ними и тех местных, кто из них хотя бы бросит косой взгляд в сторону носителей высокой гуманности, терпимости и толерантной мультикультурности.
Он спросил с настороженностью:
— Это кого?
— Эх, — сказал я раздраженно. — Все это надо делать сейчас, чтобы после окончания военных действий объявить и Гандерсгейм зоной свободы, сравнительной культуры и почти стопроцентной гуманности. Нам нужен процветающий край!
Он ожил, сказал бодро:
— Как повелите, ваше высочество! Под вашим чутким руководством Гандерсгейм уже становится краем высокой культуры и гуманности. Вот только сожжем последние стойбища!
— Торопитесь, — велел я. — Все ускорилось, сэр Будакер! Вам же хочется вернуться в родные земли?
