Это, кстати, может намекать и на то, что с мастерами хаягакэ, атаковавшими Огневского на Силоме, как и с покойным Слоуном, этот «Питерс» не связан. Те били на поражение, их целью был «вынос тела», а этого интересовали только улики.
Увы, полчаса назад звонила Мэу, и новости у нее были плохие: перехватить вертолет не удалось. Пока прибыли две поднятые по тревоге полицейские «вертушки», угнанная машина Шестова рухнула в мутные воды Чаопхраи, реки, пересекавшей Бангкок с севера на юг. Следов пилота не обнаружено.
Очевидцы сообщили, что перед тем как упасть в реку, вертолет пару минут шел на высоте всего нескольких метров над волнами. Оставалось предположить, что угонщик выпрыгнул в Чаопхраю прежде, чем машина ударилась об воду.
При всем бешенстве, переполнявшем сейчас Огневского, он не мог не восхищаться стилем работы – бесстрашием, дерзостью и выдумкой этого «Питерса».
В руке Андрей комкал черный рукав пиджака. У него была только одна ниточка к личности этого загадочного человека, и он боялся того, куда она может привести.
– Кхун Андэй?
Огневский не сразу заметил Ноя, управляющего усадьбой. Тот, похоже, стоял перед ним уже какое-то время, пытаясь ненавязчиво обратить на себя внимание. Ной был толст и торжественен, с черными усами.
– Кхун Андэй, к вам пришла девушка. Малия́ Бас… Ба-сэ-ма…
– Басманова, – вздохнул Андрей, – приведите.
Маша едва ли не полезла с приветственными объятиями, но Огневский только махнул рукой:
– Пойдем внутрь.
Они молча поднялись по широкой лестнице в комнату Андрея. Девушка покачала головой, оценивая роскошную обстановку.
– Что это? – удивилась она, когда он бросил перед ней на стол оторванный рукав – чёрную ткань пиджака, под ней белую ткань рубашки.
– Он ваш?! – прошипел Огневский. – Не отпирайся, я знаю, что он русский!
– Дюша, ты о чем? – спокойно спросила Маша.
Он быстро рассказал об обыске и об угонщике вертолета.
Потом закатал левый рукав своей футболки.
– Знаешь, что это? – ядовито спросил он, показывая маленькую ямку на мускулистом плече. – След от БЦЖ. Прививка от туберкулеза, ее делали всем детям в СССР, в обязательном порядке. У многих от нее оставалась вот такая ямочка. Пока мы «обнимались» с «вертолетчиком», я оторвал ему рукав, а там – такая же метка, как у меня. Этот «Питерс» никакой не «Питерс», не южноафриканец. Он русский! Что вы меня всё водите за нос, мать вашу!
Маша села в кресло, подперла голову рукой.
– Русский, да не наш… – сказала она тихо. – Я, кажется, знаю, о ком ты. И поверь, что нам этот человек доставил не меньше проблем, чем тебе.
– Дай угадаю, – сказал Андрей, – ты сейчас заявишь, что больше ничего не можешь сообщить «частному лицу»?
– Не угадал, – слегка улыбнулась Маша, – даже наоборот. Мне дали добро на то, чтобы ввести тебя в курс дела. Части дела…
– Да неужели, – буркнул Андрей, но наклонился вперед со всем вниманием.
– История длинная и не самая приятная… – вздохнула Маша.
– Прошли времена, когда нам с тобой было «приятно», – усмехнулся Огневский. – Давай послушаю. Мы остановились на том, как ты внедрилась к стопщикам в «Вагабонд» и стала охмурять Шестова.
Маша, как всегда, не обиделась на колкости:
– Я виделась с Сергеем регулярно в течение месяца, собирала сведения. Наши знали только, что против него затевается какая-то дерзкая акция, но ничего конкретного у нас не было. Оставалось ждать и быть начеку. Несколько сотрудников вели за ним скрытное наблюдение, на случай атаки или других неприятностей. А я должна была оставаться в курсе того, чем он сейчас увлечен, какие строит планы.
– Прям ангелы-хранители, блин, – скривился Андрей. – «Один – душу спасает, другой – тело бережет».
Она не обратила внимания.
– Он был со мной довольно откровенен, считал меня близкой по духу, «идейной бунтаркой против системы». Сам ведь таким был в юности. И его восхищало, что «Аня» смогла сохранить хиповский образ жизни до тридцати лет, хотя он сам ушел «в цивилы» где-то в двадцать пять. Чувств особых между нами не было, по крайней мере не напрямую. Хотя на каком-то уровне с каждым разом становилось горячее… Может, он был искренне верен Рачавади, а может, просто не хотел торопиться.
Андрей закатил глаза.
– Давай без любовной драмы, «просто Мария». По делу.
Она улыбнулась.
– Если без драмы, то все просто. Рано утром в день исчезновения, 14 мая, Серёжа написал, что не сможет приехать ко мне в Паттайю. Я связалась с Ковальчуком, который руководил наблюдением в Бангкоке, тот сообщил, что Шестов выехал из города полчаса назад. Вместе с Рачавади. По цепочке их проследили до небольшой яхтенной марины в провинции Чонбури. Там они сели на яхту и отправились вдоль побережья на восток.
Она усмехнулась:
– Кому пиво «Чанг» и разговоры о бунте против системы, кому люкс-рестораны и яхтинг…
Андрей не мог понять, всерьез она задета или шутит.
– Яхту тоже, естественно, стали вести, – продолжила Маша. – Ничего подозрительного заметно не было, обычная с виду прогулка на море. Они дошли до острова Самед, походили вдоль побережья, встали в одной из бухт. Купались там, пили шампанское, ну все, чем обычно на яхтах занимаются. Развлекались до самого вечера, уже в темноте лодка вернулась на марину. Оба вышли, их встретила машина и отвезла в Бангкок. А там вдруг высадила их у станции «Скайтрейна» возле Монумента Победы, где самое столпотворение. Там Шестов и Рачавади стали быстро шагать в разные стороны. Наши почувствовали неладное, агенты двинулись за ними. Но и олигарх, и дочь премьера применили классическую технику смешения с толпой… Так шустро, как умеют только спецы с хорошим стажем. В итоге девушка-таки ушла от слежки. А вот Шестова удалось догнать – переулок, по которому он уходил, оказался раскопан из-за канализационных работ. Его загнал в угол тот самый Ковальчук, хороший оперативник. Был хорошим… Его нашли с пулевым отверстием в голове.
– Подмена… – медленно проговорил Андрей.
Маша кивнула.
– Мастерски и очень нагло сработано, – сказала она. – Тут же выслали людей на марину, те осмотрели яхту, но она пуста, и внутри все чисто. Когда Шестова и Рачавади подменили двойниками? Как их, настоящих, забрали с лодки?..
– Вот это фокус! – присвистнул Андрей.
– Главный фокус впереди, – угрюмо добавила Маша. – Мы навели справки в компании, которая предоставляет Шестову люкс-такси, вышли на водителя. Судя по всему, он не при делах, обычный работяга, два года назад приехал в столицу из Исана на заработки. Пассажиры велели ему высадить их на Монументе, он и высадил. По его словам, и тайка, и фаранг в дороге вели себя спокойно, особо не разговаривали. Его спросили про внешность Шестова, и тот честно описал лицо: широкий лоб, большой подбородок, коротко стриженные темные волосы, черные глаза с очень цепким взглядом. У Шестова, как ты помнишь, глаза зеленые и лицо слегка худощавое.
