Развеивал скуку ночными развлечениями, а еще возобновленными тренировками. За годы жизни с Егорычем Игорь научился отлично стрелять и двигаться по лесу, но вот навыки рукопашного боя сильно подрастерял: в лесной избе он только получал побои. Нужно наверстывать – благо, в стране, где все воюют со всеми, хватало хороших учителей по этой части.
А вот своим умением стрелять Игорь поразил всех в фирме, стал местной знаменитостью.
Более-менее обжившись во Владивостоке, он попытался навести справки о делах в Биробиджане, о той самой Гальке. До конца не знал, хочет или нет мстить за отца. Ненависть и месть – это тоже что-то из области глупых чувств, от которых он отказался. Но когда к ним в охрану устроился парень из Еврейки, Игорь с горячим интересом расспросил его о тамошних делах. Оказалось, что и мстить уже не надо. Гальку и ее желудёвского мужика за что-то грохнули его же, московские, приятели…
«Интересная была жизнь, – думал Игорь, нехотя вспоминая этот эпизод, – если кто-то тебе не нравится, просто подожди. Скорее всего, и без тебя его кто-нибудь да завалит».
Однажды в офисе к Игорю подошел незнакомый крепкий мужик лет сорока. Игорь пару раз видел его – кажется, какой-то друг хозяина конторы. Тот представился Михасём, у него был сверкающий лысый череп, хитрые глаза и большой рот.
– Говорят, ты таежник-охотник у нас? – спросил мужик.
– Типа того, – бросил Игорь и слегка напрягся: неужели его отследили до хозяйства Егорыча, а то и до Биробиджана?
– Обратно в пампасы наведаться не хошь? – спросил Михась. – Работенка есть, как раз для такого Тарзана, как ты.
– Можно и в пампасы, – ответил Игорь. К тому времени он изнывал от скуки и готов был согласиться на что угодно. – Ну если платят хорошо.
– А это как стрелять будешь, – сказал Михась. – Слухай…
Игорь думал, что сейчас предложат какую-нибудь уголовщину, но был приятно удивлен. Нет, ответственность за эту работу все еще была уголовная, но задачи были особенные.
– В общем, оно как, – рассказал лысый, – приходит нам от добрых людей весточка, мол, в таком-то месте стадо изюбрей, ну или оленей пятнистых, или еще каких зверушек вышло близко к границе, скажем так, заповедника. Мы вглубь охраняемой территории не суемся, все-таки не по закону, – он ощерился, – а за краешек заскочить можно. Заезжаем, зверей находим, стреляем, грузим и сваливаем. Если кто из инспекторов заповедных явится, их слегонца осадим, чтоб не мешали дело делать. До «Куликовской битвы» редко доходит, но всяко бывает, так что смотри в оба. А еще, – он подмигнул, – кто хорошо трудится, тем особые заказы бывают, на совсем редких тварей божьих. Там и оплата особенная.
Игорь успел соскучиться в городе по тайге и зверю, а больше всего – по куражу охоты. В артели Михася он быстро прославился как лучший стрелок и как «слегка отбитый», ведь был начисто лишен страха. Работать было явно веселее, чем в охране, а вот платили не очень, наврал Михась.
Однажды, когда успешно приняли целое стадо пятнистых оленей («цветков», как их тут называли) и, выкатив за границу заповедника, устроили пикник у моря, Игорь так и заявил лысому:
– Где обещанная «особая оплата»?
– А, по крупному сыграть захотел? – усмехнулся тот и поманил Игоря отойти в сторону. – Ну-ну. Есть у меня один заказец, как раз для героя вроде тебя.
И рассказал про Кровавую Мэри.
– Давно я хотел тигришку добыть, – сказал Михась, – да больно стремно. Могучая сволочь… Говорят, сильнее и львов всяких в Африке, и индийских тигров – настоящий убийца… А тут добрый человек из Плетнёвского заповедника как раз про Мэри эту беззубую и рассказал. Раз зубов нет, значит, кормится хуже, так что не такая бодрая должна быть. Опять же, хоть хребтину, – он погладил себя сзади по шее, – не прокусит. Уговор такой: две трети мне, одну тебе. Идет?
И вот они осторожно пробрались вдвоем в прибрежный заповедник. На этот раз пришлось идти в самую глубь закрытой территории – если служба охраны засечет, быстро не смоешься, вся надежда на скрытность. Сам факт нахождения в заповеднике с огнестрельным оружием – уголовное преступление, а уж если узнают, зачем явились…
Два дня они искали следы тигрицы в районе, который указал «добрый человек». К обеду третьего наконец нашли на песке алую полоску оленьей крови, а вдоль нее – отпечатки копыт и мягких кошачьих лап.
– Вот и наша Мэри, – ощерился Михась, – оленя по шее полоснула и идет по кровянке, ждет, пока тот свалится.
Вот кровавая дорожка свернула с пляжа в хвойный лес, они с Игорем шли теперь по пихтарнику, под ногами сырой мох – хорошо, шаги не слышны.
– Тигрица, конечно, все равно человека почует, – говорил Михась, ступая по мху. – Так что надо стрелять, как только увидим. Иначе либо уйдет, либо… Она хоть и без клыков, но воевать с хищной тварью под сто с хреном килограмм… Спасибо, не надо.
Игорь ничего не ответил, хотя внутри весь подобрался. Почему же «не надо»?..
И вот его острые глаза заметили за темными стволами, увешанными бородатым лишайником, ало-оранжевое пятно. Игорь поднял руку, указал напарнику направление.
Тот хищно улыбнулся, чуть пригнувшись, стал подбираться ближе. У Михася было мощное ружье с оптическим прицелом, по тем временам стоявшее целое состояние. Он подошел чуть ближе, медленно поднял ствол, прицелился.
Прозвучал глухой выстрел, а вслед за ним – рев, от которого даже Игорь вздрогнул. Рык был глубокий, тяжелый, утробный, словно заревела вся земля Дальнего Востока, с ее мерзлотой и вулканами, от Чукотки до границы с Кореей.
Огненная тень за стволами метнулась вперед, второй выстрел Михася ушел в молоко.
– За ней! – заорал Михась. – Уйдет!
Игорь бросился вперед, лавируя между стволами. Теперь он бежал не по мелким каплям оленьей крови, а по широким тяжелым кляксам крови тигриной.
Они довольно быстро настигли ее. Огромная кошка двигалась медленно, волоча заднюю ногу, розовую от крови, и низко, жутко хрипя.
Игорь услышал за спиной, как Михась вскидывает ружье.
– Погоди, – сказал он.
– В смысле? – не понял Михась.
– Не стреляй, – ответил Игорь и рукой опустил его ствол к земле.
– Ты сдурел, Штерн?! – поразился напарник. – Гасить надо, уйдет!
– Да куда уйдет? Вон она еле движется… И поляна тут удобная…
Тигрица действительно успела доковылять до открытого участка, над крутым берегом ключа.
– Ну и что? – не унимался Михась. – Чего ты хочешь? Выстрел далеко слышно, лесники счас прибегут… Ты дебил совсем?! – воскликнул он, когда Игорь снял свое ружье, прислонил к кедру.
– Успею… – проговорил Игорь, и в его голосе было что-то, от чего Михася заткнулся.
Игорь уже забыл про него, он смотрел только на огромного, прекрасного зверя, готового, несмотря на раны, драться до смерти. Игорь уже представлял яростную, беспощадную, огненную схватку с ним.
