Игоря, впрочем, они с собой не звали, он слыл в отделении букой, да и языковой барьер давал о себе знать. Он бы все равно не поехал – студенческие путешествия не в его вкусе.
– Hey buddy, buy my suit! [Эй, приятель, купи у меня костюм! – англ.] – Игоря схватил за руку темнокожий молодой человек, по внешности скорее не таец, а индус или непалец. В руках у него был фотокаталог со строгими черными костюмами.
Игорь молча высвободил руку. Движение было простое, но сильное, профессиональное – торгаш почувствовал и больше приставать не стал.
«Костюмы? – подумал Игорь, идя дальше. – Кому они тут сдались?»
Однако пока он шел в туристической толпе, к нему еще пару раз прилипли индийские продавцы брюк и смокингов – похоже, кто-то да приобретает у них строгую одежду в этом царстве разгильдяйства. Наверно, некоторые из отпускников уже планируют возвращаться в корпоративный мир и не прочь прикупить себе костюмчик по цене раза в два ниже, чем на Западе.
Игоря снова схватили за локоть. Это начинало раздражать. Он, почти не глядя, перехватил темную руку, сделал легкое болевое удержание – пусть барыга думает, прежде чем соваться. Но рука очень умело высвободилась, мгновение – и уже кисть Игоря в нехилом болевом захвате.
Только тогда он обернулся, увидел, что рука изящная, женская – его схватила невысокая девушка с южноазиатской внешностью. Слышал он про таек, что они бывают бойкие, но настолько…
Игорь сделал резкий шаг назад, одновременно рывком освобождая руку.
– Watch it! [Осторожнее! – англ.] – крикнул кто-то сзади, но он не обратил внимания.
– I thought you’d like it rough… [Я думала, ты любишь по-жесткому. – англ.] – сказала девушка, акцент у нее был скорее американский, чем местный. На ней был черный топ с глубоким вырезом, рваные джинсовые шорты и главная тропическая обувь – резиновые шлепанцы. Фигура не по-азиатски плотная, мускулистая, но очень женственная, с красивыми бедрами и полной грудью – редкость по здешним меркам. Ее глаза сверкали, как два черных уголька.
Девушка подошла и снова взяла его под руку.
– Не бойся, больше бо-бо не будет, – засмеялась она, голос был неожиданно низкий, хрипловатый. – Пока сам не попросишь.
– Дженни? – спросил Игорь.
– Guilty as charged [виновна – англ.], – ответила она, ведя Игоря за руку в какой-то переулок.
Они пришли к припаркованной машине, пикнул замок, сели внутрь. Дженни дала Игорю маленькую бордовую книжечку.
Это был паспорт Республики Польша на имя Цезария Поростовского, с фотографией Игоря.
– Добро пожаловать в Таиланд, господин Po-ros-tov-sky, – с трудом прочитала девушка.
Паспорт одной из стран Европы был в числе требований Игоря заказчику – чтобы не светиться под своим настоящим именем во время операции.
Документ был, естественно, поддельный, а еще вернее – ворованный, с замененной фотографией. Границу по такому лучше не пересекать, можно погореть, но для рутинных проверок внутри страны должно быть достаточно.
На обширном рынке левых документов трудилась целая сеть профессионалов: от карманников и отельных воришек, добывающих паспорта иностранных туристов, до спецов по смене фото и выставлению поддельных штампов о пересечении разных границ.
– Почему Польша? – Игорь поморщился. – Я разве на поляка похож? Нельзя было добыть испанский или там сербский? Знал бы, купил бы сам…
– Так решил клиент, – пожала плечами Дженни. – Да, ты для поляка темноват, зато акцент у тебя самый что ни на есть славянский, вполне подойдет.
«Ладно, – подумал Игорь. – Страны Европы потому и подходят для прикрытия, что азиаты не разбираются во всех тамошних народах».
– Пошли, – сказала она, – тут рядом нормальный кабак. Выпьем за начало операции, а потому уже все обсудим.
Бар Hungover Gekko [«Похмельный геккон». – англ.] оказался площадкой пять на пять метров на крыше невысокого домика, прямо над вечно текущей туристической толпой.
– Алай ао на? [Что вам? – тайск.] – обратился к Дженни бармен, когда они подошли к стойке.
– Sorry, I don’t speak Thai [извините, не говорю по-тайски. – англ.], – ответила она. Заказала двойной джин с тоником.
Игорь взял себе виски, и они сели в углу.
– Ты не тайка? – удивился он.
– Ай-ай-ай, – притворно поморщилась Дженни. – Что за racial assumptions [расовые предубеждения – англ.]! Я с Филиппин.
– Акцент у тебя скорее американский, – заметил Игорь.
– У нас там почти у всех такой, – ответила она, – Мы же долго были под властью США. Когда-то думали, что сделают нас пятьдесят первым штатом, но видно, рожами не вышли… Ну а ты откуда?
– Из Биробиджана, – усмехнулся Игорь.
– Где это, в Африке? – удивилась Дженни.
Пока сидели в баре, о работе не говорили. Сначала болтали о разном, обсуждали Таиланд и этот странный Кхао-Сан, куда набились одинаковые с виду туристы-рюкзачники со всего мира.
Важно было установить контакт, достичь хотя бы минимального доверия. Игорь бегло рассказал Дженни о своей биографии. Только то, что касалось профессиональных навыков: юность в северных лесах и занятия охотой, мафиозные войны в девяностых, служба в армейском спецназе в Израиле.
Она впечатлилась.
– Ты был лесной волчонок, потом русский бандит, потом еврейский солдат, а теперь ты сам по себе, – подытожила девушка. – Неплохо!
Только после второго бокала джина она стала рассказывать о себе – оказалось и вправду очень интересно.
Дженни родилась на Минданао, одном из семи с половиной тысяч Филиппинских островов. Конкретно этот имел дурную славу из-за мусульманских сепаратистов, мечтающих отколоться от вечно сотрясаемой невзгодами Филиппинской республики.
– Но наша деревня никакого отношения к бородачам не имеет, в нашем уголке острова все добрые католики. – Дженни показала большой черный крест, выбитый на плече. – Это ж Филиппины, остров хоть и один, но мы на разных его сторонах. Меж нами и ими полсотни километров джунглей, дороги, считай, что нет. К нам вообще в основном по морю попадали. Как две отдельные страны мы с ними, даже языки разные…
Она взглянула на Игоря, словно прикидывая – стоит откровенничать или нет. Он внимательно смотрел ей в глаза.
– Но когда мне было шестнадцать, – продолжила Дженни, – мусульмане там чересчур расшалились, кажется, разгромили в городе какое-то важное учреждение. В общем, разозлили правительство в Маниле. Оно прислало большой вооруженный отряд, который грохнул несколько их баз в отдаленных деревнях на той стороне леса. Мы на нашем конце только дым далеко за кронами видели. Но вот для моей семьи дымом дело не кончилось… Наша хижина была крайняя со стороны джунглей. Однажды ночью из них и вышло четверо недобитых бородачей – боевики, что успели скрыться в лес от солдат. Неделю, наверно, шли через джунгли, не меньше. Вот и вышли, кто по дороге не помер… Я проснулась ночью от скрежета и звона – это они выбили окно и лезли внутрь. Отец бросился, что-то кричал, потом захрипел… А мать ко мне подбежала, шепчет на ухо: «Давай в окно – и беги, беги!» Было в моем углу окошко, только мелкий подросток и пролезет. Ну я вылезла, а куда бежать? До соседних домов далеко, ночь, как назло, ясная, лунная – увидят и догонят. Ну я тогда уже умная была: залезла на крышу, легла плашмя на тот скат, что луной не освещен, темный. Так и лежала несколько часов…
