– Орленок, мля, смотри-ка какой! – надрывается лысый. – Маклауд, крылышки ему обдербань.
– Ну другое так другое, – не подает признаков расстройства главарь. – Хватит тянуть. Гоу в клетку.
Уже на арене задаю вопрос:
– Если вдруг – ну, вдруг – я тебя сделаю – отпустят нас твои мордовороты? – спрашиваю, чтоб знать, сразу их всех мочить или пропустят.
Будь я один, уже бы всех принялся нагибать. Но Шершень может под пули угодить, да и водитель без доспеха, с шального попадания помрет.
– Сможешь меня переварить – гуляй на все четыре стороны, – раздабривается Маклауд. – Слышали, парни? Орленка не троньте.
Реплика вызывает у его дружбанов новый приступ веселья, который прерывается возней у входа.
– Шевелитесь, – слышу за клеткой глухой окрик. – Сегодня видно Птичий день. Орленок, теперь еще и ласточка.
Широкие бандитские спины расступаются, и под дулами пистолетов предстает Алла со своим водителем. Взгляды головорезов жадно скользят по ее затянутой в кожу попке. Меня охватывает злость.
– Княжна! – округляю глаза и в бешенстве оборачиваюсь к Маклауду. – Ты посмел. ЕЕ. ПОХИТИТЬ.
Пульсация фрактала Яка нарастает. Всплески псих-шторма разрежают воздух, зал накрывает коконом тишины. Отступив на шаг, Маклауд проговаривает:
– Вот оно, твое «устрашение», – глядя на меня, щурится как на солнце. – Неприятно… Нет, пацан, девушка сама прикатила. Ей ничего не угрожает по простой причине – не связываюсь со знатью.
Бандиты с пушками застывают, из подсобки высовывается растрепанная женская головка. Озера-глаза сверкают испуганно и… с огоньком интереса. Найдя меня взглядом, шлюшка Маклауда облизывается. Гребаный пикап-фрактал! Опять!
С трудом подавляю фрактал. Многогранники Яка вибрируют обжигающей астральное тело вязью, но успокаиваются. Сейчас главное контролировать ситуацию. Слишком много здесь стволов, надо уйти без массовой бойни.
Алла – еще одна причина не разнести этот хлев к чертовой матери.
– Арт-тём, – голос княжны подрагивает. Опять отдачей ее задел. Опять будет бегать за мной не по своей воле. Да что такое! – Прости, я сама пришла. Думала, у тебя… мужские дела, – лицо ее вспыхивает.
Вздыхаю – что за нелепость.
– Самые мужские, как видишь, – хмыкнул я. – Подожди. Сейчас разберусь и уйдем.
Маклауда уже окутало облако эфирной энергии.
– Давай уже поспешим, пока еще кто не заглянул.
Мерцающие зеленым водовороты живы поднимаются до потолка клети, бьют по прутьям. Там, где техника скользит по металлу, остаются кипящие хлопья ржавчины. Так вот почему клетка такая задрипанная. Окисление. Маклауд – ходячая щелочь. Здравствуй, урок химии.
– Офигеть. Суперкислота, – удивляется Шершень. – Может, борборановая. Сильнее серной в сто раз.
Чо сказал?! Как мне это поможет, тупой ботан?
– Стиль Змиулан, – вторит выскочке Алла и в испуге прикрывает рот. – Кмет, точно. Артем, только не касайся его! Сожжет!
Спасибо, Аллочка. В этот раз даже не заикается бежать. Драка с Буйным научила.
Растет маленькая женщина, растет. Такую и родителям не зазорно показать, хе.
«Глазами Жамбы» улавливаю, как Маклауд врубает ускоряющую технику. Сияние живы сдает начало его атаки. Отскок, и бетонированный кулак разбивает вдребезги клетку за моей спиной. Обломки прутьев рассыпаются по арене, пузырятся и шипят, как угли.
Хм, сразу дерется на полную. Головореза явно впечатлил Яка.
Обрушивается новый град ударов. Вместе с кулаками и локтями Маклауда меня пытаются достать обвивающие его кольца кислотного водоворота. Жалят словно змеи. Там, где не успеваю увернуться, встречаю выпады «толчками». Эфирные скрепы ломаются, материализованная сила рассыпается на клочья бестелесной живы.
Молниеносный Маклауд молотит кулаками как поршнями. Если бы не «глаза Жамбы», ни за что не засекал бы направление ускоряющей техники так вовремя. Я опережаю реакцию Кмета, но никак не рефлексы и ударные приемы.
Покрытие арены под нашими ногами плавится от брызг кислоты. Часть попадает на меня, прожигает форму и кожу. Фрактал Гибы тут же зализывает ожоги.
– Что за хрень! – орет Маклауд, отскакивая и вращая глазами навыкате. – Почему ты еще не сдох?! Драный Воин не сравнится со мной!
– О, я даже не Воин, – ухмыляюсь. – Но это тебя не спасет. Знаешь – почему?
Маклауд крутит пальцы, делает какие-то пассы. Водоворот энергии вздувается вокруг его фигуры. Эфирные кольца разрывает словно от напряжения, их концы вздымаются и мерцают, как драконьи головы. Как Лернейская гидра.
– И почему же, пацан? – смеется Маклауд под качающимися ветвями назревающей атаки. Клетка будто становится потусторонним местом. Изумрудный свет сверху, шварканье кислоты на потолке.
Встаю в стойку, опускаю голову. Сейчас накроет массированным обстрелом. Чего-то избегу, чем-то заденет. Перетерплю. Главное, чтоб не сожгло до хруста костей. Подставлюсь всем телом – и кранты.
Пальцы Маклауда сжимаются и разжимаются. Горящий вал техники летит вниз. Все вокруг заполоняет зеленое мерцание и едкое шипение.
За миг до удара концентрируюсь. «Глаза Жамбы» разделяют сплошную зеленую лавину на канаты, нет, змеи. Одна за другой блекло-изумрудные пасти летят на меня. Срываюсь с места. Рвусь к прутьям, отбиваясь «толчками». Огненным хлыстом полосует спину, обрывки пиджака разлетаются горящими кусками. Не кричу, не оборачиваюсь – встречаю только атаки спереди. Выдержу их – и успех.
Изо всех сил борюсь с техникой. Уклон, «толчок», «толчок». Как бой с тенью, только эти тени светятся, их много и они жгутся.
Мерцающая пелена спадает. Я стою – в обрывках одежды, покрытый брызгами собственной крови.
Маклауд отступает передо мной, как при виде призрака. Так, я что-то хотел ему сказать. М-м-м… не припомню. А, точно!
– Тебя ничто и никто не спасет, потому что… семья… ты угрожа… – мое горло схватывает от гнева, мне хочется рычать, а не говорить. Рвать зубами, а не объяснять. Мстить, а не щадить. Яка снова пробуждается, и у меня слишком мало сил и желания, чтоб еще и его загонять в сон. – ТЫ. УГРОЖАЛ. МОЕЙ. СЕМЬЕ.
Настигаю противника и обрушиваю «толчки». Реакция у уставшего Маклауда уже не та, пропускает все удары, броня сразу блекнет, но не тухнет совсем. Доспех Кмета это вам не картонка Воина. Защиту четвертого ранга и плазменная винтовка на раз не выбьет, и моих «толчков» надо не два и не три. Но я зол, очень зол.
Говнюк позарился на жизнь моей семьи. Моя мама… что он говорил про мою маму?! Про сестренку?!
– Я не трогаю женщин, пацан, – Маклауд тяжело дышит, временами хватается за бок. – Гнал, чтобы ты пришел… Охххр…
Мой «толчок» пробивает его Лею. Родник гаснет, и Маклауд валится на колени. Хватаю головореза за волосы, задираю голову подбородком вверх.
