– Ты же без доспеха, – щупает мои ребра Вика, – как тебя не переломало?
– Переломало, – морщусь. Головные боли начались. – Просто сразу же исцелил себя.
– Так ты целитель? – округляет дворянка глаза. – Но это же уровень Кмета!
– Тише-тише, – прикладываю палец к ее пухлым розовым губам, и она вдруг его облизывает. Глаза ее становятся еще больше – сама не верит, что творит это. Но при этом заглатывает палец еще глубже. Сосет жадно, причмокивает. Катает языком как леденец…
О, Сыра земля! Я уже на две трети во рту Журавлевой! Только местом не тем почему-то.
Хочется хлопнуть себя по лбу. Яка же. Все барышни у окон отхватили этого безумия. Эх, опять мой героизм ни при чем.
– Вик… – хочу отнять палец, прекратить извращение, но мышцы сводит онемение.
Вдруг я как овощ валюсь поперек кровати. Тело не слушается. Фрактал обжигает духовную сущность. Мозг горит. Одурманенная Вика понимает все по-своему и взбирается на меня. Теперь горит не только мозг. Весь целиком пылаю.
В висках гудит Шарик, я тупо хлопаю глазами, смотрю, как девушка с внешностью модели елозит по моим рваным брюкам. Трется голыми ляжками по моей коже. Она сама в явном шоке от столь сильной тяги ко мне, но не сбавляет темп, интенсивно натирает меня упругими ягодицами. Резко сгибается, открывает рот. Всё, больше не ощущаю реальности, только горячие губы и страстные женские руки на шее. Неслабо давит. Не придушила бы только, самка богомола.
Отрывается от меня. Касается пальчиком шелкового треугольника у себя между ног. Замирает, будто на что-то решается. Хватает резинку трусиков и почти сдвигает…
– Ученик Бесонов!
Пальцы с хлопком отпускают резинку. Тонкая ткань возвращается на место, пряча потаенные недра. Я почти расстроен.
– Ученик Бесонов!
Девушка спрыгивает с меня и накидывает халатик. Вовремя – врываются санитары с носилками, молодой безопасник и кто-то еще.
– Кладите его, – велит безопасник санитарам.
– Погодите, сам встану, – чувствую, как онемение проходит. Фрактал Шарика прижился, не угробив. Надо же. Видимо, прикрученные извне способки демонов не грузят астральное тело, только мои родные, с которыми прилетел.
– Тогда быстрее вставай, – бурчит безопасник. – Тебя ждут на допрос.
Вот так – приплыли!
* * *
Шумиха поднялась нехилая. Допрашивали меня, Стаса и Аллу. Охрана, конечно, видела, как мы, убегая от Шарика, покосили ворота. Просто тогда не пристала – Гончая была важнее.
Дворянят сильно не трогали – прискакали представители их родов, отбили детишек и увели спать в общежитие. Зато на мне отыгрались по полной. Сам граф Минаев лампочкой в лицо светил. Он, оказывается, главный безопасник в лицее. Семь потов согнал. Что это за монстр? Почему он гнался за вами? Точно не знаешь? А Нитям Мира кто научил? А «Устрашению»? Давно уже Кмет? В шестнадцать годков-то, не рано? А чего же скромный такой – в рейтинговых списках все еще Ученик?
То, что я отвечал, можно охарактеризовать разными словами. Басни. Сказки. Туфта. Чушня. У любого другого на моем месте уши бы сгорели. А меня же не сильно волновала неестественность сказанного по простой причине: правда еще сказочней.
Монстр? Не знаю – прицепился по дороге. Нити Мира? Сам освоил, в лесу сидел, медитировал над книжкой. «Устрашение»? Туда же. Живу развил, да, рано, сам в шоке. Именно поэтому не заявлял на аттестации. Боялся… неизвестного. Ведь совсем недавно был вообще без живы, вдруг военные забрали бы на секретные исследования. Как в фильмах голливудских.
Конечно, Минаев не верил ни капли, долбил и долбил. А я хлопал глазами, повторял и повторял одно и то же. На том и разошлись – где-то после сорокового круга. А что еще безопаснику оставалось? Допрос разве что повторить. Уверен, так и сделает. Стану частым гостем в его кабинете.
Из душного кабинета Минаева сразу мчусь на балкон – подышать свежим воздухом. Хватаюсь обеими руками за балюстраду и глубоко вдыхаю. Из административного здания открывается вид на черные ели. О лес, чудесно! Стиснутая моими пальцами каменная ограда трещит и ломается. Поднимаю к глазам кусок перил, хмыкаю, размахиваюсь и бросаю как можно дальше в хвойные дебри. Если что – все так и было. Мы ни при чем.
Шарик подгадил так подгадил. Его фрактал – животная сила, с этим все ок, полезная штука, также регенерация, от нее ни холодно ни жарко, ибо Гиба круче, а также супернюх. Пока слабоуправляемый супернюх. Теперь ни с чем не спутаю пот Минаева. Кувшинок нет в помине. Жесть, короче.
В ноздри бьет новый аромат – терпкий, пьянящий.
– Любуетесь лесом? – звучит грудной женский голос.
Оборачиваюсь и вижу перед собой Белоснежку, только взрослее – «старше» язык не повернется сказать. С более крупной грудью, что прекрасно подчеркивает обтягивающий деловой костюм. Талия, как у старшеклассницы, но бедра умопомрачительны своей крутостью. Золотые глаза сияют как две горсти прибрежного песка. В древности ради обладания такими девушками развязывали войны. Их красота дороже золота, смертоноснее мечей.
– Когда приезжаю в лицей, часто сюда выхожу, – продолжает она, подойдя к балюстраде рядом. Видит разлом на камне перил и хмурится.
Быстро отвлекаю ее, заметив:
– Ночью вряд ли удобно любоваться лесом, ваше сиятельство. Слишком темно.
Будем вести себя культурно и обращаться с титулами – меня и так безопасники взяли на карандаш.
– Но ведь любоваться можно не только глазами, – она удивленно смотрит на меня. – Вы разве не знаете?
Видимо, она о трелях соловья и пении цикад. Вот и супернюх пригодится.
Вдыхаю запах девушки, пытаясь не сойти с ума от блаженства.
– Нотки свежей зелени и миндаля – придают терпкость, – закрываю глаза, вслушиваюсь в тона духов. – За мягкость отвечает композиция из мха с теплыми пряными травами. Ароматические смолы лишь усиливают эти качества. Но особняком держится капля горечи – имбирь. Он будто отрезвляет и разрушает мечты. – Открываю веки. – Будто разбивает сердце. Да, таким набором можно любоваться, ваше сиятельство.
Сестра Белоснежки не выдает удивления на лице, но глаза горят ярче, сильнее.
– Не каждый способен по-настоящему любоваться женщинами, тем более в вашем возрасте, – задумчиво проговаривает и протягивает руку. – София Бородова.
О да. Пожалуй, в этом мире я только и делаю, что по-настоящему любуюсь женщинами.
Сжимаю ее кончики пальцев, и меня будто током бьет. Показалось? «Глазами Жамбы» оглядываю княжну. Ух ты! Рыкарь. Сколько ей? Двадцать три? Но вроде никаких активированных техник не вижу.
– Отойди от нее, – слышу шипение за спиной. – Простолю… Бесонов, отойди!
Вот и пожаловало садистское отражение сереброволосого совершенства передо мной. С трудом сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза. София с понимающей улыбкой кивает мне.
