После изматывающих переговоров с купцами общение с охотником за птичьими головами и перьями Пинарапе воспринималось как непринуждённая беседа – никаких тебе намёков, вторых и третьих смыслов. Мне даже не приходилось изображать интерес к его похождениям по лугам Верхнего Талу, ведь и в самом деле любопытно и познавательно послушать об одном из немногих углов Пеу, почти не затронутом хозяйственной деятельностью человека. Да и то, что где-то там, в туманных безлесных просторах, до сих пор, возможно, прячутся от жадных людских глаз местные аналоги моа, комуси – почему-то волновало меня, несмотря на отсутствие ощутимой практической пользы от данного факта.
Так что я не стал сразу переводить разговор на камни голубого или зелёного цвета, позволив охотнику травить свои байки. А тот и рад был стараться. Сначала, конечно, он немного робел перед великим колдуном и воином Сонаваралингой, но потом, хлебнув браги и чувствуя доброжелательный настрой слушателя, расслабился. Трёп Пинарапе, подогреваемый вопросами присутствующих, продолжался, наверное, часа два. Но наконец перехожу к делу.
– Твой родственник, Отукоме, рассказавший о твоих подвигах и приключениях, показал мне амулет из камня, который ты нашёл в Верхнем Талу. Как вот этот, – поднёс я к лицу охотника-кесу левую руку с браслетом, состоящим из разных каменных бусинок, среди которых попадались и малахитовые.
– Да, я видел и подбирал похожие, – согласился Пинарапе. – В двух местах.
– Такие камни встречаются в Сонаве, где живут мои родственники. Однажды духи поведали мне, что из этих камней можно получать ножи и топоры, похожие на те, что привозят из-за моря светлокожие чужеземцы. Также духи подсказали, что нужно делать и какие заклинания при этом произносить.
– У нас говорили о том, что сонаи научились делать оружие, похожее на заморское, – согласился охотник. – Да я и сам такое видел.
– Если ты покажешь моим людям места, где встречаются такие камни, то сможешь по праву говорить всем, что Сонаваралингатаки твой друг, – сказал я, отправляя в рот кусок печёной рыбы. – Также твоими будут первый топор и первый кинжал, сделанные из тех камней.
– Хорошо, – воодушевился кесу. – Можно хоть завтра идти.
– Не так быстро, – улыбнулся я. – Увы, в ближайшие дни не получится. Нужно закончить мен с нашими вохейскими гостями. Да и другие дела ещё предстоят. Так что, Пинарапе, возвращайся пока в свою деревню. И жди моих людей. Единственно, я прошу тебя пока держать в тайне наши намерения насчёт этих камней.
– Почему?
– Потому что эта земля – племени талу. Следует разговаривать с их таки, чтобы он разрешил копать землю. Но сначала требуется выяснить, сколько голубых камней можно набрать. Если я сейчас договорюсь с правителем Талу, а потом окажется, что там всего несколько жалких обломков, то выставлю себя глупцом в его глазах. Поэтому сначала мои люди проверят, стоит ли вообще просить о чём-либо тамошнего таки. А ты, Пинарапе, пока молчи и ничего никому не говори, ведь ты же не хочешь, чтобы твой друг Сонаваралингатаки выглядел глупцом?
– Да-да, – пожал плечами охотник в знак согласия.
– Вот насобирают посланные мной люди хотя бы пару корзин сонайских камней, тогда и буду разговаривать с таки и сильными мужами Талу. А пока пусть всё останется в тайне.
Разговор с охотником-кесу закончился уже поздно вечером, в полной темноте. Город внизу светился редкими огоньками костров, возле которых, наверное, собирались самые стойкие из празднующих великую победу над тинса. Единственным ярко освещённым местом во всём Мар-Хоне оставался песчаный пляж рядом с вытащенными на берег вохейскими кораблями – там горело свыше десяти больших костров. Оставалось только догадываться, чем занимались чужеземцы – продолжали гулянку, вели поздний торг с местным населением, латали свои корабли или же просто охрана разожгла огонь поярче, чтобы никто не атаковал под прикрытием ночного мрака…
Ранним утром, ещё в предрассветном сумраке, состоялся разговор с Тагором.
– Морской владыка Тобу-Нокоре сказал мне, что я могу взять те связки тонопу, которые собирались с каждого жителя Хона и Вэя, и использовать их по своему усмотрению во благо народа Пеу, – сразу приступил я к делу.
– Это хорошо, – кивнул тузтец.
– Но найдутся те, кто не поверят моим словам, – добавил я. – Они будут говорить: «Сонаваралинга взял подношение морскому владыке. Сонаваралинга оскорбил бога. Сонаваралингу нужно наказать». Таких людей будет немного, но они могут своими разговорами навредить мне.
– Что же делать? – спросил наёмник.
– Ты возьмёшь тонопу из святилища Тобу-Нокоре. Ночью. Пятьдесят связок получит Вигу-Пахи за твою свободу, остальные же передашь на хранение Куму-Тике. Из них часть он возьмёт за доставку сюда цхвитукхов, а оставшиеся пусть отдаст Итуру с Тунаки, чтобы они меняли их на еду и всё, что может понадобиться в Вохе.
– Может, стоит взять ракушки в открытую? – усомнился Тагор. – Если такова воля самого вашего Тобу-Нокоре?
– Нет, – отрезал я. – Морской владыка сказал мне, что надлежит поступить именно так, как я говорю. А ему виднее, что делать.
– Хорошо. – Видно было, что тузтцу данная идея не по нутру, но он вынужден выполнять распоряжение вышестоящего руководства.
– Сейчас пойдём в святилище Тобу-Нокоре и посмотрим на месте, как лучше всего выполнить его волю, – добавил я чуть мягче…
По раннему времени возле идолов никого не было. По правде говоря, и днём здесь не так уж и людно. Туземцы приходят принести подношения капризному и жестокому владыке морских глубин и штормов: оставляют амулеты, кусочки печёных корнеплодов, мажут губы деревянных изваяний кровью, говорят свои просьбы и тут же уходят прочь.
Тагор стоит на вытоптанном пятачке, цепко оглядывая окрестности: полоса кустов, начинающаяся в паре десятков метров, неглубокая канава, тянущаяся до берега реки по полям, хижины вдалеке. Потом он оценивающе смотрит на сложенные у подножия самого главного идола связки тонопу.
– Мне их за ночь до кораблей не перетаскать одному, – подытожил тузтец.
– Тогда ночью спрячешь в укромном месте, – предложил я. – Хотя бы в тех кустах. Поближе к реке. А на следующий день, уже к вечеру, мы вместе возьмём лодку и привезём их вохейцам. Больше никого в помощь брать не надо.
– Хорошо, – пожал плечами бывший наёмник в знак согласия…
Весь бесконечный день прошёл как на иголках: общался ли я на береговом торжище с заморскими купцами и местными жителями, обсуждал ли со строителями, достаточна или нет высота стены, – всё одно, мысли были о предстоящей этой ночью операции по экспроприации.
Когда густая и влажная тьма окутала Мар-Хон, мне было не до сна. Только чтобы не вызвать ничьего подозрения, падаю на циновку в своей хижине. Пытаюсь «считать овец», но очень быстро ловлю себя на том, что напряжённо вслушиваюсь в звуки, долетающие извне. До святилища Тобу-Нокоре километр, если не больше, сомнительно, чтобы до нашего холма долетел хотя бы звук в случае поимки похитителя подношений морскому владыке. Но я всё равно старался не пропустить малейший шум и вздрагивал, когда мне казалось, что где-то вдали кто-то кричит. И как всегда в таких случаях, когда сон одолел меня, оставалось только догадываться.
