Самые первые шаги палеовийцев во внешней политике вохейцы и укрийцы почувствовали в резком снижении активности конкурентов. Корабли западных купцов стали редкими в спорных водах уже в 1466–1467 году, к великой радости остальных. Одновременно инталским и кельбекским войскам и флоту, которые должны защищать интересы этих стран, пришлось обходиться без новых подкреплений. Инталцы даже, наоборот, в 1468 году отозвали свои боевые суда к родным берегам.
Так что на первом этапе мелкие неприятности в виде изредка пропадающих собственных кораблей и пары обстрелов вохейских факторий из пушек как-то терялись на фоне резкого ослабления соперников. Образовавшийся военно-политический и торгово-экономический вакуум оказался настолько глубоким, что вохейцы с укрийцами не успевали занять всё ставшее вдруг бесхозным или плохо охраняющимся, и к дележу пирога стали подключаться Тузт с Кабиршей и мелкие царства Восточного архипелага. Тагор, будучи ещё подростком, помнит небывалый ажиотаж среди моряков и купцов ближайшего к его деревне портового города, которые радостно включились в борьбу за внезапно освободившуюся нишу.
Продолжалось, разумеется, всё это недолго – уже в 1469 году жители восточной части Земноморья стали понимать, что лучше бы у них оставались старые враги в лице Интала и Тойна. А потом… Ни вохейцы, ни укрийцы не успели ничего толком предпринять, как все Острова Пути уже были в руках палеовийцев. Упиваясь своим подавляющим военным превосходством, те не вступали ни в какие переговоры с кем-либо.
Правители Востока, быстро убедившись в беспомощности своих деревянных лоханок против стальных кораблей, а камнемётов против пушек, оставили попытки сопротивления. Большинство даже и не думало о каких-либо союзах для борьбы с наглыми захватчиками, к чему призывали некоторые горячие головы, вроде укрийского флотоводца Кулщахикны.
В итоге несколько лет назад установился некий новый статус-кво: палеовийцы, захватив Острова Пути и попиратствовав у берегов Укрии и Вохе, повернули на запад, оставив Восток пока в покое, – нечастые визиты дымящих трубами кораблей теперь протекают более-менее мирно. Впрочем, каждое такое появление всё равно держит местных жителей в напряжении – никогда заранее не известно, как поведут себя гости с Тюленьих островов: в одном случае они вполне культурно войдут в гавань, заплатят за воду, продовольствие и портовых шлюх и мирно направятся дальше, а в другом – устроят бойню из-за сущей ерунды.
Но это на востоке палеовийцы особой активности не проявляют. На западе же они всерьёз взялись за тамошние царства. Правда, такой же быстрой и лёгкой победы что-то не получается. Что конкретно на Западном архипелаге происходит, понятно было не сильно: контакты между двумя половинами Земноморья резко сократились, а те, что продолжались, шли, за немногими исключениями, через палеовийцев, которые тщательно умалчивали о своих проблемах, зато регулярно трубили об успехах. Но, судя по отрывочным сведениям, достигающим Вохе или Тузта с Укрией, до полной победы обитателям Тюленьих островов ещё далеко.
Из расспросов Баклана с Сектантом я уже понял, что меня угораздило угодить в эпоху перемен. Но только теперь становился понятен их масштаб. И униженная гордость прежних гегемонов Земноморья стояла, наверное, где-то на последних местах.
Куда серьёзнее были войны между царствами восточной половины островного мира, в которых те пробовали компенсировать свои потери за счёт более слабых. Добавим сюда разрыв прежних торговых связей – палеовийцам было плевать на процветавшую прежде торговлю скилнским оловом, которое покрывало добрую половину потребностей Востока, равно как и на поставки с Островов Пути ракушек, заменяющих повсеместно мелкую монету. И это было самое заметное, отражающееся на всех странах сразу. Остальные «мелочи», бьющие по отдельным островам, городам или торговцам, просто невозможно перечислить. Хорошо хоть, бо́льшая часть экономики Земноморья носила либо натуральный характер, либо была завязана на местные, сугубо локальные рынки, так что число всерьёз пострадавших на самом деле было невелико.
А кое-кто от случившегося даже в чём-то выиграл. Например, Кабирша, лишившаяся вдруг основного конкурента на рынке олова. Тем более жителей материка на первых порах не затронул случившийся передел сфер влияния на море. И они подсчитывали неожиданно подскочившие барыши, а чуть позже веселились над унизительными поражениями старых соперников и конкурентов.
Впрочем, малину кабиршанцам портил бурный рост производства железа, как традиционного дрянного, известного уже несколько веков, так и, в большей мере, довольно качественной стали, технология которой попала на острова Востока незадолго до явления миру палеовийской мощи вместе с первыми тенхорабитами. Но тогда особого интереса это не вызвало. Плохую службу служила репутация металла мягкого, быстро ржавеющего, требующего весьма хлопотной обработки проковкой по сравнению с легко плавящимися медью и тем более бронзой, вдобавок ко всему, отличающегося нестабильными свойствами. Потому сталь до поры до времени весьма медленно завоёвывала рынки, в основном там, где существовали тенхорабитские общины.
Теперь же, из-за сильно подорожавшего олова, покупатели, при всём своём консерватизме, стали чаще обращать внимание на железные изделия, среди которых неожиданно находились и не уступающие по прочности бронзовым. И очень быстро преимущества нового материала оценили и правители. Так что мастера-тенхорабиты превратились в стандартную принадлежность царских кузен и оружейных арсеналов. А привычка адептов новой веры нести в массы не только свою религию, но и знания, побуждала их распространять трактаты по металлургии и прочим премудростям. Так что сталь начали выплавлять и без последователей Пути Света и Истины, хотя, конечно, не всегда удачно – практический опыт никакими инструкциями не заменишь. Но тем не менее новый металл серьёзно потеснил бронзу. Кстати, слова Баклана о ноже из «скилнского железа» означали как раз сталь, а вовсе не то, что его сделали на далёком западном острове.
Пока, конечно, потребительский консерватизм ещё обеспечивает кабиршанского царя-жреца и его окружение высокими доходами от олова. Но не за горами уже маячат времена, когда бронза превратится в материал, идущий в основном на понтовое оружие, символизирующее высокий статус владельцев, да на скульптуры или всевозможные гонги, колокола, колокольчики и прочие предметы религиозно-ритуального назначения. Единственное, что может ещё спасти или даже повысить барыши извечного вохейского соседа-соперника, – это начавшаяся гонка вооружений, в ходе которой правители островов Восточного Земноморья принялись оснащать свои войска ружьями и пушками. Если первые, как я понял со слов моего информатора, делались из стали, то вторые по преимуществу отливались из бронзы и представляли собой что-то фитильное, стреляющее ядрами.
В этой гонке вооружений все, кроме обитателей Тюленьих островов, делали только начальные, скромные шаги, и мало кто на Востоке осознавал всю глубину творящихся перемен. Да и вообще вся эта ремесленная самодеятельность на уровне средней шко… то есть Средних веков совершенно не катила против палеовийцев, подошедших к вопросу индустриально. Тагора даже обычная невозмутимость, тщательно им всегда сохраняемая, оставила, когда он пересказывал, как на его глазах корабль «тюленеловов» разнёс в щепки три вохейские боевые галеры, – тем и бронзовые пушки не помогли. И никто из экипажей многочисленных судов, стоявших в этот момент в гавани Хтилтоша, даже сообразить толком ничего не успел. Единственная мысль, посетившая практически всех свидетелей сего погрома с разгромом, – это вознести благодарение богам и духам-покровителям, что не они оказались объектом атаки палеовийцев.
