Когда толпа посторонних рассосалась, я распорядился временно снять «макак» и к ним приравненных со строительства стены. Исключение сделал для плотников под руководством Сектанта и дюжины, оставляемой пока присматривать за работой припортовых «бичей». И то надзирателей разбил на тройки, дежурящие раз в четыре дня: остальные три дня они должны вместе с остальными тренироваться и готовиться к предстоящей карательно-воспитательной экспедиции.
Отдав распоряжения, я наконец смог обсудить сложившуюся ситуацию в узком составе отцов-командиров и доверенных лиц – надо же хоть немного вникнуть в обстоятельства, прежде чем вести разговор с парой десятков местных мини-боссов, каждый из которых считает себя умней остальных.
Правда, вместо обсуждения получился какой-то полдень (ибо до вечера было ещё далеко) вопросов и ответов с Ванимуем, как единственным из моего нынешнего ближнего круга более-менее знакомым с вопросом в главной роли. Я предпочёл молча анализировать информацию, предоставив Тагору, Длинному, Кану, Гоку и остальным право расспрашивать о потенциальном противнике, превратившемся в одночасье в реального врага. Ничего хорошего, если честно, не услышал.
Вся юго-западная часть Пеу представляла собой одно большое болото, посреди которой на возвышенных местах располагались деревни тинса-бунса. Они сами, как коренные обитатели, разумеется, знали все тропы, но чужакам придётся долго мерить трясину в надежде отыскать проход, с легко предсказуемым результатом: даже если удастся добраться до селений противника, то там десять раз успеют либо попрятаться, либо, наоборот, подготовиться и встретить незваных гостей во всеоружии.
Кстати, если в сказаниях, воспевающих экспедиции устрашения и возмездия, устраиваемые Пилапи Старым, отбросить все восхваления полководческого таланта первого типулу-таки, храбрости и стойкости его воинов да витиеватые обороты «торжественной речи», то получалось в сухом остатке, что эти легендарные походы в общем-то протекали по одному сценарию: дружина правителя и ополчения доброго десятка племён, проведя несколько дней по шею в болотной жиже, выбиралась в итоге на сухие места. Тинса-бунса к этому времени уже и след простыл, а разозлённые участники мероприятия отводят душу, уничтожая найденные жилища ускользнувших врагов и всё имущество, которое те не унесли с собой; если повезёт, то ловят каких-нибудь неудачников, не успевших убежать и спрятаться, и уходят восвояси. Обитатели болот возвращаются на родные пепелища и отстраиваются. Через некоторое время всё повторяется.
Ничего удивительного, что рано или поздно всё это однообразное веселье затихло: тинса-бунса поняли, что после каждого набега, в котором, если судить по опыту взаимоотношений сувана-рана с бонкийцами (ну, по крайней мере, до внесённых мной инноваций), участвуют относительно небольшие группы отморозков, а жилищ и всего неспрятанного имущества лишается племя в полном составе; ну и регоям типулу-таки надоело мокнуть сутками в болотной жиже ради сомнительного удовольствия погреться у сжигаемых вражеских хижин.
Причём воинам Пилапи Старого после первого похода была уже известна дорога, и следующие не то три, не то четыре раза они не сильно блуждали по болотам. Но за последние десятилетия участники тех событий, знакомые с маршрутом, успели далеко уйти по Тропе духов, так что придётся снова потратить немало времени на разведку пути. Думаю, зрелище ползающих по трясине извечных врагов немало повеселит наблюдателей со стороны тинсабунса, а мне не хочется заставлять своих людей работать бесплатно клоунами для каких-то болотных уродов…
– «Пану олени», – просунулась в хижину голова одного из «макак». – Там чужой регой. Говорит, послан Ботуметаки, правителем Кесу.
Ещё три дня назад я был бы изрядно озадачен гонцом от северного соседа: Самый Главный Босс отделённой от нас Мархонским заливом территории мало интересовался борьбой вокруг престола Пеу, автоматически признавая верховную власть того, кто утверждался в Тенуке. Что, в общем-то, было неудивительно, учитывая, что регоев у Ботуметаки было не больше двух десятков, а сам он реально контролировал только малый кусок Кесу – три деревни на берегу речушки, отделяющей его владения от Хона. В остальной же части распоряжались местные старосты, давно положившие на таки с пробором. Как сын полновластного повелителя области докатился до такой жизни, было не совсем понятно – вроде, по словам знающих людей, отец оставил ему немалую дружину и деревенских глав, лояльность которых обеспечивалась грамотным сочетанием подкупа, запугивания и устранения наиболее ярких и опасных. Но, увы, отпрыск ухитрился потерять всё в рекордно короткие сроки: Тиноколутаки умер лет пятнадцать назад, Ботуметаки же уже чуть ли не десятилетие сидит в устье Укеме, довольствуясь чисто формальным признанием своей власти со стороны местных предводителей. Так что никому он был за пределами своего захолустья не интересен: ни мне, ни «сильным мужам», сторожащим от меня и друг от друга подступы к трону юной тэми.
Но где-то три дня назад пошли первые слухи о кораблях заморских чужаков, виденных на севере. Со слов хонцев я уже знал, что и сроки появления вохейцев, и места, где те впервые пристают к берегам нашего острова после долгого пути через открытый океан, отнюдь не постоянные – очень уж непредсказуем и капризен морской владыка Тобу-Нохоре. Обычно торговцы, выйдя к Пеу, останавливались в первом попавшемся месте, отдыхая день-другой, но потом всё равно добирались до Мар-Хона, стоящего в глубине большого залива – в условно сухой сезон шторма, конечно, редкость, но не настолько, чтобы пренебречь удобной защищённой гаванью.
Я уже приготовился к приёму торговых гостей, заранее волнуясь, как он пройдёт в первый раз. Но вести пошли какие-то странные: вместо того, чтобы плыть к Мар-Хону, вохейцы чего-то ожидали, упорно оставаясь там, где пристали к берегу. Вот теперь ещё и мой северный сосед прислал гонца, желая о чём-то оповестить.
– Скажи посланнику от моего друга Ботуметаки, что Сонаваралингатаки примет его, как только закончит свои дела. Пока же пусть славного регоя накормят и напоят, – сказал я караульному.
Мой подчинённый исчез, спеша выполнить приказ насчёт гонца. А я возвратился к прерванному его появлением занятию каллиграфией. А чем ещё заняться правителю области, когда текущие дела не требуют его непосредственного немедленного вмешательства? От разведгрупп, посланных на разведку подступов к местам обитания охреневших тинса-бунса, вестей ещё нет, а заговор, замышленный полтора месяца назад как тайный и тщательно законспирированный, превращается на глазах в обычное туземное движение недовольных и обиженных властью, о котором не кричат на каждом углу только из-за отсутствия в туземных деревнях правильной планировки, а следовательно, и улиц или площадей с углами. Самое идиотское, смешное и нелепое – каждый из вовлекаемых потенциальных заговорщиков, вытащенный после намёков и полунамёков Баклана на тайную встречу в каком-нибудь глухом месте на границе Хона и Текока, куда я пробирался, тщательно обрубая возможные хвосты и рискуя нарваться вместо обиженных нынешним тенукским режимом на вражескую засаду, клялся духами, предками и богами сохранять всё в тайне и был, по всей видимости, вполне искренен в своих обещаниях. Тогда откуда всем всё известно? В общем, происходящее вокруг составляемого мной заговора начинало до жути напоминать мультфильм «Ограбление по-итальянски», где весь город обсуждал новость, что «Марио идёт грабить банк!». И было бы, наверное, смешно, если бы главным посмешищем не являлся я сам, пусть лишь только в своих собственных глазах. Единственное, что немного утешало и вдохновляло – несмотря на бродящие по всему острову слухи о готовящемся Сонаваралин-гатаки, «пану олени» братства «пану макаки», правителем Хона и Вэя, великим воином и колдуном, перевороте с целью истребить и разогнать тех, кто сейчас толпится вокруг трона повелителей Пеу, некоторой тайной оставался состав заговорщиков, которые должны будут ударить изнутри. Что усиливало нервозность в Тенуке, где каждый подозревал друг друга. Баклан, неутомимо курсировавший между столицей и Мар-Хоном, красочно описывал нарастающую паранойю среди «сильных мужей». Молодого вохейца изрядно веселило происходящее с его участием. Кажется, он начал входить во вкус шпионских игр. А меня уже начинало беспокоить бесконечное Бакланово везение – неужели никто из окружения Солнцеликой и Духами Хранимой не догадывается о роли светлокожего чужака в плетущемся заговоре?!
