Тут завязалась ожесточённая дискуссия, посвящённая древней макрофауне Пеу, безжалостно истреблённой предками нынешних его обитателей. Птица комуси, про которую неоднократно упоминали предания о заселении острова, как я понял, была неким аналогом новозеландских моа – огромная нелетающая дура, относительно лёгкая добыча охотников. Наряду с также истреблёнными крупными сухопутными черепахами – основной объект охоты в легендарные времена.
И теперь вэйцы с «макаками» издевались над Отукоме и его родственником, которые до сих пор верят, что где-то по сырым и туманным лугам Верхнего Талу прячутся комуси. Регою-кесу это не нравилось, конечно. Такое впечатление, что он сейчас в драку полезет, несмотря на численное превосходство сатириков-юмористов. Потому одёргиваю и своих, и чужих:
– Только глупый человек будет смеяться, говоря, что того, чего он не видит, не существует на самом деле. Вы вот сейчас видите отсюда морской берег? – обратился я к тому самому вэйцу, который начал спор.
– Нет, – непонимающе ответил тот.
– Но море же есть? – интересуюсь вкрадчиво.
– Да.
– Но мы же его не видим. Откуда ты знаешь, что оно есть?
– Если сейчас подняться на дозорную вышку, мы море увидим, – пришёл ему на помощь один из «макак».
– Вот и с птицей комуси так же! – отрезал я. – Сначала отправьтесь на луга Верхнего Талу, убедитесь, что там нет ни одной из них. Тогда и смейтесь сколько угодно. – И обращаясь к кесу: – Я хотел бы побеседовать с твоим родственником о его поисках. Думаю, ему есть что рассказать. Даже если он и не сумел добыть комуси.
– Он действительно не принёс ни одной этой птицы. Но зато смог убить десятки табеков и топири.
– Ого! – восхитился я.
Табеки размером с курицу – самая крупная из местных птичек, сумевших избежать окончательного истребления, нынче водится не везде. А перья топири шли на плащи верховных правителей Пеу.
– Но его отец убил двух комуси. И, если ты, Сонаваралингатаки, когда-нибудь посетишь Уке-Поу, где живёт Пинарапе, старший брат мужа моей двоюродной сестры, то можешь сам увидеть их скелеты, которые он сохранил в целости.
– Не знаю, сумею ли до конца сухого сезона добраться до Уке-Поу, – покачал я головой. – Сначала нужно встретить гостей из-за моря. А они чего-то не торопятся. Затем следует проучить болотных червей. Но Пинарапе, старший брат мужа твоей двоюродной сестры, может сам прийти в Мар-Хон. Если я буду здесь, то с радостью послушаю его рассказы. А если я буду занят на юге, то его примут как дорогого гостя те, кто останется управлять местными делами вместо меня. И в любом случае Пинарапе будет оказан самый радушный приём.
Оставив гонца-кесу в компании охреневших от оказанного тому внимания со стороны таки, двигаюсь дальше, машинально интересуясь состоянием свинского поголовья и видами на урожай корнеплодов да слушая вполуха рассказы регоев, «макак» и свитских «сильных мужей». Мысли же мои были далеко отсюда – на открытых и прохладных просторах Верхнего Талу, неуютных для обитателей тропиков.
Согласно имеющимся у меня сведениям о географии Пеу, область Талу делилась на весьма различающиеся части. Если Нижнее Талу по природным условиям походило на соседние Кесу, Хон, Кане и Темуле, то Верхнее Талу, занимающее две трети территории этого племени, представляло собой гору, поднимающуюся несколькими террасами с пологими склонами. На самых первых «ступеньках» было ещё более-менее тепло, хотя родная и привычная для туземцев тропическая зелень постепенно сменялась там хвойными лесами да папуасские корнеплоды родились чем выше, тем хуже. Но после четвёртого яруса леса и кустарники окончательно уступали место открытым пространствам, покрытым густой травой. Вот там всё время холодно, сыро и часты промозглые туманы.
Было ещё Береговое Талу – узкая полоса между горой и морем, довольно унылое место, где кой с баки давали весьма куцые урожаи, примерно как у восточных соседей бонхойцев. Так что гары, как назывались немногочисленные тамошние обитатели, больше кормились морем.
Значит, где-то там есть месторождения малахита. Туземцев, конечно, в те места привлекают комуси, табеки и топири. Но мне как-то до местной орнитофауны особого дела нет – на диетическую похлёбку, которая после перенесённой болезни стала основным моим мясосодержащим блюдом, вполне хватало вездесущих конури. А вот медь нужна. Очень нужна.
* * *
– Сонаваралингатаки! – от вопля Итокуне я едва не подпрыгнул. Ну что за привычка подкрасться потихоньку и рявкнуть чуть ли не в ухо! – Тагор вернулся!
– Где он? Пусть быстрее идёт ко мне.
– Они сейчас обедают.
Ну, обед – это святое. А также потрепаться на кухне с желающими услышать о приключениях отряда, возглавляемого тузтцем. А таки подождёт. Хорошо хоть, сам Тагор имеет некоторое понятие о дисциплине. Так что можно ожидать, явится немедленно, как только утолит голод.
Ага, точно…
Бывший наёмник вид имел довольно бодрый, несмотря на начавший отливать жёлтым фингал под глазом. Я вопрошающе уставился на тузтца. Тот, поудобнее усевшись на циновках, принялся отчитываться.
Разведка «в лоб» по стародавним маршрутам Пилапи могла, пожалуй, считаться наполовину успешной: три смешанные группы из «макак» и местных жителей нащупали пару проходов через трясину, но зато потом им пришлось в спешном порядке уносить ноги от набежавших воинов-тинса. Так что теперь попытка «ударить во фронт» обернётся немалыми жертвами – вряд ли позабывшие в последнее время страх болотные жители станут разбегаться, как во времена первого типулу-таки.
А вот Тагор мог похвастаться обнаружением вполне нормального пути к вражеской территории: оказалось, вдоль морского берега километров десять тянутся те же болота, но потом уже идут сухие места. И недалеко от устья небольшой речушки стоит деревня тинса. Отряд бывшего «дикого гуся» даже сумел захватить языка (именно тогда тузтец и заработал синяк под левым глазом), правда, с собой в Мар-Хон его брать не стали, ограничившись тем, что, оттащив подальше от деревни, выпотрошили из пленного всю нужную информацию и, перерезав горло, утопили в трясине.
По словам тузтца, пройти можно вообще по береговому песку – единственное, придётся перейти вброд пару ручьёв и речушек. Ну, это-то сущая ерунда по сравнению со скаканьем по кочкам и барахтаньем в болотной жиже.
– Ты можешь объяснить, почему Те, Кто Ходят Между Деревнями И Меняют Разные Вещи, в этом году не плывут, как обычно в Мар-Хон, а чего-то ждут? – спросил я экс-наёмника.
Карательная экспедиция против тинса может и подождать, ибо особых неожиданностей от них можно не опасаться, особенно сейчас, когда население пограничных деревень настороже. А вот вохейцы со своим непонятным поведением начинают уже раздражать и вызывать опасения, тем более, по сообщениям из Бонме-Поу, кораблей собралось уже одиннадцать.
– Ничего не могу сказать, Сонаваралингатаки, – несколько виновато ответил тузтец.
