– Так они торговлей живут, – удивился тузтец. Видно, сама постановка вопроса была для него дикой. – Если торговец не будет рисковать, он ничего не получит. Вот представь: один Пахыр сюда приплыл бы, тонопу он привёз бы на своих двух кораблях в несколько раз меньше, чем обычно меняют у вас. Если ракушек мало, они будут редкими в нынешнем году, и за них будут давать много разных вещей. Пахыр стал бы очень богатым. А остальные, кто сюда не поплыл бы, очень бедными. Так что не могли торговцы не поплыть к Пеу.
Да, не понять мне рыцарей наживы – ради прибыли головой рисковать.
Тут в моей голове неожиданно сложились сразу две довольно дельные мысли насчёт заморских купцов, плавающих вдоль берегов острова, прежде чем доберутся до Мар-Хона. Первая: вдруг кто-то из вохейцев проплывал мимо Бонхо или Сувана с Рана. Чем чёрт не шутит, может, у них удастся узнать что-нибудь о творящемся в моих практически родных краях. И вторая: а ведь корабли чужеземцев можно использовать для перевозки воинов в тыл к тинса: если наша армия пойдёт по суше вдоль берега, то болотный народ может её обнаружить и подготовиться. А если перебросить «макак» и хонских регоев с ополченцами морем, то враг обнаружит их только в момент высадки. Главное – договориться с купцами. Но в свете Пахырова «косяка» они, думается, согласятся нам немного помочь.
* * *
Итак, наше войско построено на прибрежном песке: две сотни «макак», столько же хонцев и четыре десятка добровольцев-вохейцев. Морская болезнь за два дня плавания до устья ручья, в верховьях которого в нескольких часах пути от берега стоит первое селение тинса, не успела сильно подкосить наши ряды: тех, кто не оклемался, оказавшись на твёрдой земле, всего десятка полтора. Этих, конечно, пришлось оставить на берегу рядом с кораблями.
Количество нервных клеток, сожжённых при организации транспортировки карательной экспедиции морем, подсчёту не поддаётся: купцам не улыбалось потерять вдобавок к полутора неделям, уже потраченным на ожидание отставших и выяснение ситуации, ещё невесть сколько дней на плавание на юг острова. Так что пришлось пообещать заморским торговцам предоставить потребные им объёмы ракушек оптом вместо обычного торга с десятками, если не сотнями туземцев. А среди «сильных мужей» и старост развернуть агитацию за сбор тонопу с подотчётного населения в кредит.
Сказать, что народом и лучшими его представителями подобное нововведение было воспринято с энтузиазмом, – значит сильно погрешить против истины. Нет, туземцы практиковали натуральный обмен, в том числе и в кредит, и о подобного рода долгах помнили неплохо – причём нередко они могли годами висеть, пока у кредитора не возникала необходимость получить что-нибудь от должника. Иной же раз нежелание признавать такие вот обязательства выливалось в ссоры и даже вражду, передававшуюся по наследству.
Но обычно «обмен с рассрочкой» был частным делом отдельных лиц, в крайнем случае – деревенских общин. А попытку организовать кредит со стороны властей папуасские первобытные анархо-коммунисты воспринимали как посягательство на их права и свободу. Единственное, что примирило многочисленных тонопувладельцев разного масштаба с подобным, – это чрезвычайные обстоятельства. Я всё-таки донёс до сознания местных боссов, что переброска экспедиции возмездия морем обеспечит максимально возможные скрытность и внезапность. А уж они принялись обрабатывать публику. Вроде народ проникся остротой момента и готов пожертвовать своей экономической независимостью. Но это в Мар-Хоне и окрестностях. Впрочем, в прибрежных поселениях Вэя вохейцы могут скупить ракушки на обратном пути от Тинсока. Об этом я торговцам тоже сказал. В общем, уговорил всех. Главное, чтобы теперь мои подопечные выполнили свой долг перед родиной, то есть собрали ракушек не меньше, чем в прошлом году. Иначе я окажусь в глазах чужеземцев звездоболом. А начинать своё общение с заграницей порчей репутации как-то некомильфо.
И через три дня разговоров, убеждений и прочего все детали договора об услугах доставки морским транспортом четырёх сотен наших бойцов были окончательно согласованы. А в это время Ванимуй организовывал жителей приграничных вэйских деревень, чтобы мостить гать через болота. В день отплытия он как раз прислал в Вэй-Пау гонца, сообщившего, что собралось больше шести сотен человек.
Почему – в Вэй-Пау, а не в Мар-Хон? Да потому, что, осмотрев пару кораблей на предмет комфорта для пассажиров, я предложил не мариновать бойцов лишнее время, которое займёт морской переход между административными центрами братских областей, в трюмах вохейских лоханок. Так что наше воинство бодро протопало до Вэй-Пау пешком. Учитывая, что путь, повторяющий изгиб береговой линии, был в два с лишним раза длиннее, чем пешеходные тропы, связывающие оба селения, мы добрались туда намного раньше «десантных барж».
Отдельная песня – размещение на кораблях. Вохейцы вовсе не были в восторге от того, что у них по палубе будет шляться толпа увешанных оружием дикарей, и готовы были всех пассажиров загнать в трюмы. «Дикари» же, точнее, самые сведущие вроде меня и Тагора, вполне обоснованно опасались, что у практичных торговцев могут возникнуть мысли, когда вся наша армия окажется под палубой, запереть папуасов покрепче, да и взять курс домой. Думается, даже наличие у «пассажиров» оружия не станет серьёзным препятствием: сутки без воды в духоте под палубой никаких сил не оставят.
Так что договорились: поскольку вохейские корабли всё же довольно тесные, то половина наших бойцов будет сидеть в трюме, а вторая займёт указанные хозяевами места на палубе, чтобы не путаться под ногами. Кроме того, я приказал периодически меняться двум группам местами, чтобы никто не помер от тесноты и духоты.
В общем и целом всё прошло нормально – все живы и относительно здоровы. И свирепые дикари не попробовали захватить корабли, и хитроумные торговцы не вздумали обратить их в рабство.
Оглядев нестройный строй своего воинства, отдаю команду «Вперёд!», про себя добавив: «Там столько вкусного…» Ну а вслух произношу:
– Отомстим подлым тинсокским крысам!
Впереди шёл отряд, возглавляемый Тагором. Кроме полутора десятков участников недавнего разведрейда, в нём лучники и копейщики. Следом маршировала остальная масса «макак», разбитая на три полусотни. За ними топали хонские и вэйские ополченцы. Замыкали колонну вохейские любители повоевать.
Шли до начала дневной жары. Остановились на привал. Тузтец сказал, что до первого вражеского селения совсем немного, «чуть больше двадцати перестрелов из лука». Учитывая, что оный вохейский «перестрел», то есть типичное расстояние, на которое летит стрела, выпущенная средней подготовленности лучником, метров сто пятьдесят, до обиталища тинса осталось километра три. Так что самое время отдохнуть перед решающим броском. И дальше двигаться с максимальной осторожностью.
Впрочем, очень уж расслабляться мы с моими «олени» народу не дали: часть передового отряда, оставив лучников, двинулась дальше, отдохнув совсем немного, благо бойцы не тащили на себе ничего, кроме оружия, а остальных «макак» подняли через пару часов отдыха, когда появились посыльные от Тагора, сообщившие, что группы разведчиков уже окружили деревню со всех направлений и там пока идёт обычная мирная жизнь, никакой паники не замечено.
