В итоге две полусотни двинулись перекрывать возможные пути бегства тинса, а оставшаяся неполная сотня стала готовиться к атаке вместе с вэйско-хонским ополчением и вохейцами.
Где-то за километр от деревни пошли поля – пустые по полуденной жаре, когда народ предпочитает отдыхать. Так что время для атаки оказалось самым подходящим: никто из местных не шляется по окрестностям и не может поднять шум раньше времени.
Ага, всё-таки нас заметили, в нескольких сотнях метров от первых хижин. Поздно, слишком поздно: «макаки» уже построились двумя параллельными колоннами, между которыми собрались лучники. Оружие в руках, но пока не на боевую изготовку, это ещё десять раз успеем сделать. Вохейцы выстроились, подражая моим орлам, справа. А остальные, разбившись на отряды, пошли нестройной толпой слева.
На окраине уже успели собраться мужчины тинса. Числом не больше сотни, но к стоящим защитникам деревни быстро подтягивалось подкрепление. Хотя вряд ли их в итоге будет больше, чем нас. Да и вооружены они традиционным туземным образом – деревянные палицы, как гладкие, так и со вставками из акульих зубов и кусков острого камня, да редкие копья. Что не оставляло врагу никаких шансов против ощетинившихся широкими медными и каменными лезвиями шеренг «макак».
Когда до тинса осталось меньше сотни шагов, лучники сделали дружный залп. Несколько вохейцев последовали их примеру. Следом метнули свои снаряды пращники. Первые убитые и раненые «болотные черви» повалились на землю. Некоторое замешательство не помешало уцелевшим броситься в атаку, так что последующие выстрелы лучники с пращниками делали уже по бегущим на нас врагам. Урон у противника исчислялся десятками, но отчаяние толкало защитников деревни вперёд. И в дело вступили копейщики.
Всё же Тагор неплохо поработал над строевой и боевой подготовкой «макак» – и перестроения, и слаженность действий, и обращение с оружием у них существенно улучшились по сравнению с таковыми во время недавнего похода по Западной равнине. Бегущая прямо на меня, причём бешено орущая и свирепо размахивающая боевыми дубинками толпа за последний год превратилась уже в дело привычное: я даже начал сбиваться со счёта, сколько раз стоял вот так, в тесных рядах – в правой руке топор, в левой щит. И прикрывающие меня с боков бойцы Гоку, орлы мои, успели понять, что вояка из их «пану олени» неважный. Но любят и уважают меня не за воинские умения.
«Макаки», придя в соприкосновение с налетевшими тинса, прошли сквозь них, оставляя десятки лежащих тел. Небольшая часть врагов, спасаясь от нашего «асфальтового катка», попала под удар вохейцев, но остальные защитники деревни были отброшены на хонско-вэйское ополчение. Две нестройные толпы схлестнулись, а с другой стороны противника методично давила тесная стена щитов, ощетинившаяся остриями копий.
Закончилось всё быстро: зажатые в клешни тинса побежали. Хотя удалось это единицам, остальные полегли на безжалостно истоптанном поле или оказались в «мешке». Окружённых согнали в плотную кучу, где особо не размахнёшься палицей, после чего они предпочли внять голосу разума, который олицетворяли собой наиболее горластые из «макак», и сдаться. У подоспевших заморских союзников нашлось достаточно верёвок связать руки всем шести десяткам капитулировавших. Оставалось только порадоваться запасливости торгового люда.
Прихватив пару пленных с наиболее дорогими наборами украшений, я во главе передового отряда и в сопровождении предводителей хонцев-вэйцев и вохейцев двинулся на переговоры. Впрочем, и остальная часть нашей армии топала следом, кроме нескольких человек, оставленных караулить связанных врагов. В поселении царила и разгоралась паника, но всё-таки, потратив кучу времени и сорвав горло, удалось убедить тинса, что, если они сдадутся, немедленно убивать их не будут, но в противном случае церемониться никто не намерен.
Остальное – дело техники. Согнать население деревни в одно место – типовая задача, которую большинству «макак» уже приходилось отрабатывать не раз – и далеко на востоке, и не так далеко от этих мест. Затем провели перекличку, нет ли в этой толпе вэйцев, угнанных недавно. Таковых нашлось двадцать две персоны – восемнадцать молодых женщин и девочек и четверо мальчиков-подростков. Их тут же отделили от остальных.
Потом пошли обыски хижин на предмет награбленного в Вэе. Здесь экспертами выступили освобождённые из плена вэйки и вэйцы. Вещей, о которых можно было сказать, что они стопроцентно захвачены у моих подопечных, оказалось не очень много. Но и этого хватило для составления обвинительного заключения о соучастии в грабеже и бандитизме всех жителей деревни поголовно.
Народ не очень понимал, зачем нужно выяснять, кто конкретно из тинса участвовал в набеге на наши селения: обобрать как липку их всех поголовно, да и успокоиться. Но я объявил, что строгость наказания должна зависеть от степени участия в преступлении.
В итоге после параллельных допросов местных и освобождённых из плена определили двадцать шесть воиновтинса, которые принимали участие в нападении на Вэй. Это, разумеется, из числа уцелевших, ещё девять превратились в покойников. Всю гоп-компанию связали покрепче, а Тагор обязался сторожить их особенно внимательно.
Допрос местных позволил, кроме всего прочего, окончательно устранить терминологическую путаницу: они оказались бунса, а тинса обитали восточнее, на берегу большого залива, что, подобно мархонскому, глубоко вдавался в сушу. Ещё несколько поселений бунса находились южнее и юго-восточнее, в том числе и вдоль тинсокского залива.
До следующего вражеского селения была пара часов пешей ходьбы. Учитывая, сколько мы провозились с первым, до темноты добраться туда не успевали. Так что пришлось отложить дальнейшее возмездие до завтра.
А утром обнаружилось исчезновение нескольких пленных: не из числа установленных участников бандформирования – конечно, с тех ночью глаз не спускали. Куда могли намылиться сбежавшие три дамочки и мужчина, было ясно – предупреждать остальные деревни.
Так что пришлось экстренно по тревоге поднимать наше воинство. Оставшимся же бунса я пообещал:
– Если сбежит ещё хоть один из вас, наши воины за это убьют десятерых, на которых укажут духи.
Несколько часов ускоренного марша по начинающейся жаре – и перед нами очередная деревня противника. Нас уже ждали: сотни три воинов стояло у крайних хижин. Паники особой не наблюдалось, скорее, женщины с детьми здесь уже успели попрятаться в укромные места.
Этот бой можно было назвать образцовым: «макаки» ударили в лоб, а ополченцы и вохейцы обошли «болотных червей» с флангов. Убежать удалось единицам, остальных окружили и вынудили сдаться.
В селении действительно почти никого не было – поймать удалось только десяток стариков и старух да троих ребятишек, не то забытых, не то брошенных мамашами.
– Ничего, мы и остальных переловим, – пообещал Гоку. – Старые и дети всё равно быстро идти не могут. Мы их до большой жары нагоним. Потом узнаем, где остальные прячутся.
– Зачем по жаре ходить, – поправляю его, – лучше сейчас отдыхать, а потом этих пытать, – махнул я рукой в сторону внимательно прислушивающихся к нашему разговору пленных.
