Вздыхаю тяжело и длинно, но при этом как придурок улыбаюсь. Всё равно её присутствие в моей жизни меня радует и наполняет смыслом, светом.
Дорога кажется вечностью. Но даже сама вечность отрицает вечность и путь до моего Ангела практически окончен.
По дороге заезжаю в круглосуточный цветочный и выбираю самый огромный и красивый букет. Алые и белые розы с крупными бутонами как добро и зло, как инь и янь в своей неизменной сути.
Великолепно. Ей должно понравиться.
Потом вижу на дальней полке белоснежного медведя с бантом в горох. Медведь с меня ростом и я его тоже беру.
Девушки любят плюшевые игрушки. Любят цветы.
Я на коленях готов просить у неё прощение за вчерашнее. Готов осыпать не только цветами, плюшевыми игрушками, но и бриллиантами, любыми богатствами и клятвами, лишь бы простила и приняла. Сдалась и отдалась мне.
Она явно злится, что запер её, отобрал телефон и лишил привычной жизни.
Что ж, Швед прав, я перегнул палку.
Паркую тачку и почти бегу к ней. В одной руке букет роз. Другой рукой зажимаю подмышкой гигантского медведя.
Стараясь не шуметь, открываю двери и вхожу с предвкушающей улыбкой на губах.
Ощущение какого-то доброго розыгрыша селится внутри и дарит приятную дрожь и волнение. Я уже и забыл про это чувство. Оно приятное и пахнет детством и добром.
Быстро сбрасываю обувь и мягко, бесшумно ступая, прохожу в гостиную. Намереваюсь пройти в спальню, но замираю в удивлении.
– Ангел? – произношу негромко.
– Приехал… Надо же…
Ангел говорит странно. Она сидит в предрассветной темноте прямо на полу, прислонившись спиной к французскому окну.
Скользит по мне взглядом, хмыкает при виде цветов и медведя. Ангел выглядит растерянной, болезненной и кажется, в её глазах стоят слёзы.
Твою ж…
– Приехал… И вот… это тебе… – произношу неуверенно вместо того, чтобы действительно сказать то, что собирался. Ставлю перед собой медведя, беру его за лапы и его лапами держу букет.
– Ты серьёзно? – вдруг резко спрашивает она.
И я слышу что-то странное в её произношении.
– Ты серьёзно думаешь… ч-что какой-то чёртов медведь с… с цветами… заставит меня… ик… простить тебя и растаять у твоих ног?
Она что пьяна?
Отбрасываю грёбаного медведя в сторону. Туда же летит веник из роз.
Врубаю свет на минимум и подхожу к ней.
Рядом с ангелом две пустые бутылки из-под вина.
Дебил, надо было не оставлять в доме алкоголь!
Оглядел гостиную.
К удивлению, ничего не разбито, не испорчено.
Всё также идеально, как и было. Разве что Ангел сидит пьяная и тихо смеётся.
– Ты пьяна, – говорю строго. Скрещиваю руки на груди и жду её объяснений.
Ангелина медленно и устало поднимается на ноги, вздёргивает воинственно подбородок и смотрит на меня с вызовом.
Шатается и произносит:
– Да… Как видишь… пьяная… А на фига тебе пьянь, а? Тебе хорошая нужна девочка, правильная…
Она мотает головой из стороны в сторону и заваливается на бок, я удерживаю её. Она взмахивает руками и сбрасывает с себя мои руки.
– Не трогай! Я не такая… как нужна тебе… Посмотри на меня…
Разговор явно не клеится. Вообще всё не клеится. Всё через задницу.
– Блять, Ангел… Какого хера надо было пить? Лучше бы посуда всю разбила… – вздыхаю я, протягиваю к ней руку. – Пойдём, уложу тебя спать.
Чёрт. А ведь я хотел поговорить с ней. О многом. В том числе и о моём поведении. О моей командировке.
Ангел смотрит на мою протянутую руку, вдруг всхлипывает, утирает кулачками слёзы и обижено выдыхает:
– Иди в жопу…
Роняю руку и закрываю глаза. Когда открываю, вижу, что она снова сидит на полу и смотрит в окно.
Бля… Кажется, я реально вчера всё испортил.
– Ангел, я…
– Денис, что непонятного во фразе «иди в жопу»? – глухо, но раздражённо произносит она. – Я устала… от тебя… И раз это моя… ик… квартира, то я хочу, чтобы ты ушёл.
Как-то всё… не так!
Она не кричала. Хотя лучше бы накричала на меня, разбила о мою башку сотню-другую ваз, чем была вот такой: усталой, разочарованной и пьяной.
Зато мне хочется разбить всё, что бьётся, и сломать всё, что ломается. Но я лишь беру себя в руки.
Проклиная себя за вчерашний излишний напор, понимаю, что исправить всё будет гораздо сложнее, чем думал.
– Мне не нравится, что ты вот такая… Прости, Ангел. Я буду долго вымаливать прощение. Но не сейчас. Сейчас ты обижена, зла, пьяна и эта смесь плотной дымкой застилает твой разум. Поэтому малышка прости за это…
– Какой же ты тугой, Денис… – выдыхает она и вскрикивает, когда резко поднимаю её с пола и крепко прижимаю к себе.
– Эй! А ну пусти… сволочь поз-зорная! – кричит она.
– Так-то лучше, – усмехаюсь я. – Характер проснулся…
Несу её в ванную и ставлю на ноги.
Быстро стягиваю с себя куртку, футболку. Следом расстёгиваю ремень и снимаю джинсы, носки.
Остаюсь в один плавках.
Ангел смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Взгляд хмельной. Жаль, что не от меня, а от вина.
– Ты спятил? – шёпотом произносит девушка и делает шаг назад, прижимается спиной к стене.
Выхода нет, я стою между ней и дверью.
– Давно спятил, – отвечаю ей. – Идём в душ. Тебе необходим контраст – холод и тепло. Снова холод и тепло. Чтобы тебе не было скучно, я составлю компанию.
– Сам с собой принимай душ… – рычит она и сжимает руки в кулаки.
– Нет, малышка, только с тобой, – говорю как можно мягче и ласковей.
Снова протягиваю к ней руку.
– Пожалуйста, Ангел. Только душ.
– Почему… только душ? – вдруг смеётся она и неуклюже снимает с себя футболку.
Со злостью бросает её в меня и наигранно кокетливо с нотками безысходности и глухой ярости, говорит:
– Ты все уши мне прож… жжж… прожжж… Чёрт… Короче, задолбал тем, что я нужна тебе… Давай, пока я в неадеквате… ты возьмёшь и трахнешь меня… Возьмёшь, что тебе надо и всё… Поймёшь, что я… не подхожу тебе и разбежимся…
В конце она хихикает и продолжает раздеваться.
В меня летит её бюстгальтер.
– Это не смешно, – произношу тихо, чтобы она не услышала грубость в голосе. – Никакого траха, Ангелина.
– Отвергаешь меня, да? – хохочет она и чуть не падает, когда снимает джинсы.
